Продолжим же знакомиться с историей жизни и болезни короля Георга III. В прошлый раз (Тыц) мы остановились на том, что матушка его резко воспротивилась сердечному выбору юноши. А тут ещё и наставник, лорд Бьют, подключился: дескать, влюблённость хороша априори, но надо же мыслить стратегически!
В общем, убедили они Георга. И в те дни в склерознике наследника появилась запись: «Я рожден для счастья или несчастья великой нации… отчего приходится поступаться своими страстями».
Была ещё одна попытка окрутить перспективного парнишку — в Священной Римской империи прикинули расклады и предложили кандидатуру Софии Каролины Марии Брауншвейг-Вольфенбюттельской. Но тут и дедушка встал на дыбы, и матушка носик скривила, да и сам Георг, мелко крестясь, отказался от такого счастья. То ли имечко оказалось непреодолимым лексическим квестом, то ли на портрет глянули — ну не срослось. Кандидатке же достался жених со столь же простым именем — Фридрих III Бранденбург-Байройтский, чем сердце и успокоилось.
А 25 октября 1760 года скоропостижно умер дед: поднялся в 6 утра, испил чашечку горячего шоколада, встал, сделал несколько шагов — и рухнул как подкошенный. Разрыв правого желудочка сердца — вот что нашли при вскрытии.
Внуку же предстояла коронация. И свадьба: негоже такому сокровищу бесхозным и бездетным оставаться. Невесту сыскали аж в бывшей Померании — Софию Шарлотту Мекленбург-Стрелицкую (да, да, тоже можно и не выговорить после ударной дозы виски, но тут уже необходимость била дислексию). «Ты, девочка, главное, не лезь в политику, как не лезла до того — и всё будет хорошо!» — примерно так пояснили 17-летней Шарлотте основы счастливого брака. Ну и посоветовали срочно учить английский. И то была не единственная срочность: очень быстрые сборы в дорогу, не менее стремительный вояж из венд в англы; всего 6 часов на землях Туманного Альбиона — и уже венчание в Королевской капелле Сент-Джеймсского дворца (было это 8 сентября 1761 года). Ну и снова Купидон, стреляющий навскидку — и ведь опять не промазал, негодник! Этот брак продлится 57 лет (поистине — пока смерть не разлучит их), в нём родятся 15 детей, и за всё время совместной жизни король ни разу не сходит налево.
Пока же юная королева обживалась с супругом в свежеприобретённом Букингем-хаусе (это позже он станет Букингемским дворцом), терпела наезды и наставления свекрови и вычисляла, кто из приставленных слуг на неё стучит. А Георг — уже III своего имени — купался в народной любви. Ну как же — первый за многие-многие годы монарх, который местный, а не пришлый. А это, поверьте, дорогого стоит. Эта любовь сохранится даже в периоды заметных трений с Парламентом и кабинетом министров; она не угаснет и тогда, когда Англия расплюётся со своими американскими колониями; она только окрепнет, когда полыхнёт во Франции.
А в 1765 году у Георга приключился первый приступ помешательства. Так-то периоды меланхолии были у него и прежде — но обычно им не придавали особого значения и списывали на местный климат: он в Лондоне, знаете ли, такой, если и не суицидальный, то сплин нагоняет в момент. Это потом припомнят, что и суставы-то у его величества с юности опухали, и моча красной бывала, и приступы слабости с потливостью и сердцебиением случались — а толку-то?
Король сделался крайне возбуждён и беспокоен; он пристально вглядывался в дворцовые зеркала — и не узнавал себя в отражении; он в крайнем беспокойстве выглядывал в окна, а потом огорошил челядь новостью — дескать, крепитесь, дорогие мои: Лондон затоплен, и надо спасаться самим и спасать горожан! Готовьте лодки! А те, кто держал кур — пусть готовятся покупать уток, ибо утки — вот альтернатива! Ну хорошо, хорошо, про уток забудьте, не говорил Георг про них. Приближённые осторожно выглянули в окна. Пожали плечами: чудит его величество. Улицы сухие; дворецкий клянётся, что не врывался в королевский кабинет на гребне волны с фразой «Темза, сир!». И для себя решили, что картина ясная: глубокий запой, белая горячка. Ну с кем не бывает — про особенности местного климата все в курсе, и всяк спасается от сплина, как может. Наверное, и его величеству повстречалась поначалу птичка перепел, а потом и геральдический зверёк похметологов в гости заглянул.
А раз так — лучше Шарлотте ничего не говорить, а то, неровен час, заругает супруга да сама закручинится. Кто их знает, этих померанцев — вдруг за боевую сковородку схватится? Так-то она женщина спокойная и рассудительная, но мало ли чего. Надо доложить, что его величество занят делами государственной важности. А его самого в дальний кабинет — и лечиться, лечиться и лечиться.
Лечили тогда от горячки вдумчиво и отчаянно. Слабительные, кровопускания, кисломолочные продукты, а главное (ну вы в курсе, что similia similibus curantur) — небольшие, но регулярные дозы бренди. Как Георг III не повстречал ещё и Кондратия — бог весть. Видимо, если больной хочет жить, то медицина бессильна. Но билль на всякий случай в том же году издали: мол, если государь совсем того... неспособен к управлению страной окажется — пусть Шарлотта подбирает упавший штурвал и рулит за него. Свекровь и её наилепший друг (поговаривали, что даже любовник) лорд Бьют запели было про «онажеребёнок» — но им погрозили пальчиком. Правда, Шарлотта в тот год так ничего и не узнала — ни про болезнь мужа, ни про билль. Ну а Георг оправился от приступа, хмыкнул — эк меня заколбасило — и вернулся к своим королевским обязанностям.
Что было дальше — расскажу в третьей части.
***
P.S. Мой проект «Найди своего психиатра» работает в штатном режиме.
P.P.S. На площадке Sponsr (Тыц) — мною пишется новая книга. И здесь же есть возможность получить автограф на мои книги.