московского школьника в эвакуации
В 1942-43 годы, Валерий Красновский, он же Валя, создал четыре рисунка, которые находятся в первом зале Государственного музея обороны Москвы.
В те годы Вале было 15-16 лет, а его отец Василий Николаевич Красновский, уйдя в июле 1941 года в ополчение Москвы, был у линии фронта и периодически писал семье письма. В этой переписке с отцом и родились рисунки и записи, адресованные Валерой своему папе.
Кстати, Валей ласково называл Валеру именно папа. Из-за этого есть небольшая путаница при поиске в интернете информации о художнике Валентине Красновском, потому что его реальное полное имя - Валерий Красновский.
Исходя из адресных данных, указанных в почтовой карточке, находящейся в фондах нашего музея, можно сделать вывод, что жена Василия Николаевича Красновского, Красновская Евгения Дмитриевна и её сын Валерий с августа 1941 года, находились в эвакуации в Марийской АССР, не далеко от город Йошкар-Ола.
Именно сюда, находясь в ополчении, Василий Николаевич отправлял семье открытки и письма. Здесь, в эвакуации, Валерой было создано несколько рисунков, на них мы сфокусируем наше внимание и интерес.
На одном из листов есть комментарии Валерия Красновского с указанием на август - первую половину сентября 1941 года.
1.
«Весь август и половину сентября 41 года
проработал в колхозе - боронил
на своём любимом молодом жеребчике «Венок»…
Мама и тётя Лиза в это время мяли, дёргали лён, вязали снопы; работы хватало!»
Эти пояснения написаны рукой Вали над рисунком, где он для папы изобразил себя и любимого жеребчика «Венок».
Очевидно, что рисунок был завершён в 1942 году, так как под рисунком стоит авторская подпись с датой, тогда же в 1942 году был написан и комментарий, описывающий изображённое событие августа - сентября 1941 года.
2. На втором листе помимо рисунка так же есть текст с пояснениями.
«Из Ништанки мы направились в Казань/ Я, мусинька и тётя Лиза/, где нас ждала мама и Ефим Григорьевич. Выехали мы в конце сентября; погода была жуткая: дождь с ветром, грязь по колена, холод… И вот в этакую-то погоду мы пробирались на лошадях 80 километров, из которых я километров 45 прошёл пешком и совершенно обессилел…
Но всех мучений и ужасов, которые мы пережили за время этого переезда описать невозможно…»
Рисунки важных событий жизни в эвакуации с описанием пережитого, создавались Валерием для папы в ходе переписки с ним очень часто. За три года таких листов должно было быть создано немало. Все они в своём большинстве были отправлены папе...
У Валеры же осталось несколько листов, тех самых, что сейчас находятся в музейном зале. Возможно, одна из причин, почему он не отослал их отцу, это то, что Валя эти сюжеты рисовал по несколько раз, как это обычно бывает у художников, а отцу он отправил те, что счёл лучшими по исполнению или менее трагичными по содержанию.
Тем не менее, оставшиеся четыре листа представляют не только документальную и историческую ценность, но и художественную значимость, так как нарисованы человеком, имеющим достаточно высокий уровень навыков рисования.
В рисунке переезда в Казань, например, мастерски переданы увязающие в ямах бездорожья колёса повозки и худоба лошадиных бёдер, а также общая атмосфера ненастья, которой противостоит собранность и целеустремлённость идущих.
3. Рассмотрим сюжет следующего рисунка.
Его сложно раскрыть без пояснений автора. Вот они:
«1943 год мы не удостоили встречи
Мы просто подождали, когда он настанет,
Вздохнули и легли спать.
Сидим, пьём кипяток пустой
- Так новый год встречаем свой
Глядим сквозь окон слёзы вон
И на душе у нас печаль!...».
Вот такой он - новый 1943 год в эвакуации... Хотя встречали его в полночь, за окнами светло, значит, верилось в лучшее. В тот свет, что сменит тьму военного времени...
Рисунок мамы Валеры, Евгении Дмитриевны Красновской, созданный в 1943 году, интересно сравнить с фотографией их семьи в 1932 году.
Два года войны и разлуки - и вот уже нет той радостной довоенной улыбки и блеска в глазах, а есть сомкнутые на грани дрожания губы и глаза полные слёз.
Дело в том, что 20.12.1941 года Василий Николаевич погиб от сыпного тифа в нацистском лагере для советских военнопленных недалеко от Минска. Но ни в 1942, ни в 1943, 1944 годах Екатерина Дмитриевна ещё об этом не знала... Возможно, он просто перестал писать, а её с сыном письма перестали доходить до адресата, поэтому предчувствие его смерти разрушало её до самого момента получения похоронки в 1945 году...
Сейчас извещение о смерти Василия Николаевича находится рядом с рисунками его сына в Государственном музее обороны Москвы.
Ещё один юношеский рисунок Валеры Красновского напоминает образ «Колумба» (этот рисунок находится на том же листе, что и рисунок, рассказывающий о встрече Нового года в эвакуации, слева).
Вот таким «Колумбом», открывающим Америку, возможно видел себя юный Валера Красновский, несмотря на все тяготы войны и невзгоды эвакуации.
В 1943 году он с мамой вернётся из эвакуации в Москву, где уже в послевоенное время сможет воплотить все свои юношеские мечты.
Он закончит Полиграфический институт и долгие годы своей жизни посвятит в основном книжной графике.
Спасибо за внимание, дорогие наши подписчики. Напоминаем вам, что на нашем канале вы можете посмотреть видео о рисунках Вали Красновского в рубрике "Экспозиция в фокусе", рассказ в нем ведет наш экскурсовод Андрей Николаевич Блохин. Благодаря его материалам была подготовлена эта статья.
Также хотелось бы напомнить вам, что каждую неделю на канале музея в Телеграм публикуются ценные материалы - истории, факты, редкие фото из наших фондов. Мы будем рады вам и там! Подписывайтесь!