Итак, Савелий Сорин с друзьями Сергеем и Верой Судейкиными, пусть и с приключениями, но прибыл в Париж, в самый последний момент ускользнув от хаоса большевиков и ужасов Гражданской войны. Даже не будем обсуждать, а что было бы, если бы не уехал, освоил бы метод социалистического реализма, писал бы портреты Троцкого и его многочисленных любовниц, а потом был бы брошен в лагеря или просто расстрелян в подвалах Лубянки. (Начало истории - здесь)
Русский Париж
Конкуренция между художниками в Париже начала двадцатых годов была невероятная. Из полумиллиона русских беженцев, которых приняла Франция (напомню, что всего от "пролетарских диктаторов", возомнивших себя хозяевами жизни, уехало более двух миллионов русских людей!), понятное дело, были и художники.
Список известных имен впечатляет: Константин Коровин, Александр Бенуа, Мстислав Добужинский, Константин Сомов, Николай Рерих, Василий Кандинский, Марк Шагал, Иван Пуни, Сергей Чехонин, Филипп Малявин, Александр Яковлев, Борис Григорьев, Юрий Анненков, Сергей Судейкин, Леонид Пастернак, Василий Масютин, Николай Милиоти, Борис Анисфельд, Павел Челищев, Георгий Пожедаев, Константин Горбатов, Осип Браз, Константин Терешкович, Николай Калмаков, Сергей Иванов и многие другие мастера кисти обосновались во Франции.
А ведь были еще те, кто уехал туда накануне страшных лет и не стал возвращаться, когда ЭТО свершилось. Лев Бакст, Наталия Гончарова, Михаил Ларионов, , Мария Васильева, Серафим Судьбинин, Дмитрий Стеллецкий и другие русские уже были заметной частью французского вернисажа.
Савелий Сорин сумел не то, что не потеряться в этом блистательном сообществе, он стал одним из лидеров творческого пелетона, причем возглавил его в исключительно короткие сроки. Что помогло? Наверное природный ум. интеллект... и опыт выживания, полученный в годы бродяжничества, когда надо было создавать какой-то пусть минимальный запас, прожиточный минимум на случай потери работы или необходимости переезда в другой город.
Так и сейчас, художник имел при себе тубус со своими картинами (копиями и оригиналами, написанными "для себя"), которые послужили отличной "визитной карточкой" для потенциальных заказчиков и тех ценителей искусства, кто еще не слышал о прекрасном русском портретисте, умеющим так передавать тонкие черты личности портретируемого, как это не умел делать никто.
С корабля на бал
Именно так можно охарактеризовать феерический (и очень скорый по времени) успех Сорина во Франции. Он много работал, но успевал общаться с русскими коллегами и приятелями по "Миру искусства", обществу, возрожденному в Париже. В "Мире..." Савелий Абрамович наряду с Судейкиным, Борисом Григорьевым и Василием Шухаевым входил в состав Совета общества и многое сделал для организации мощных "Мировых" выставок, первая из которых триумфально состоялась уже в 1921 году.
На нее мастер предложил семь своих картин, среди которых были и привезенные, но, главное, были и вновь написанные, с подписью автора и датой "1921 год". Интересно, что на этой выставке Сорин познакомился со знаменитой балериной Анной Павловой, пришедшей посмотреть его картины и попавшей под обаяние художника. Итогом их знакомства и будущей дружбы стал портрет балерины, который годом позже будет выставляться на самых известных выставках, а в итоге будет приобретен правительством Франции для музея в Париже.
С этим портретом связано немало историй. Например, "вечно молодой, вечно пьяный" Бальмонт, увидев его, столь впечатлился, что написал стихи "К Анне Павловой кисти Сорина", обращаясь не к самой балерине, а к ее образу на портрете!
Подобные экзерсисы были замечены за поэтами не впервые, еще в Тифлисе многие стихотворцы, увидев изумительные портреты грузинских красавиц, писали стихи, обращаясь именно к написанным на портретах образам девушек.
Волшебство соринских картин, видимо, в том и состоит, что зритель воспринимает портрет не как копию живого человека, а как одушевленный и одухотворенный образ.
Рейхсмаршал Генрих Геринг стихов не написал, но во время оккупации Франции (через два десятка лет после написания портрета) увез "Портрет Анны Павловой в балете "Сильфида" с собой в Германию, понимая, что разжился уникальным шедевром.
Справедливость восторжествует, и портрет после капитуляции Германии вернется на законное место.
Мастерская может многое рассказать
Стиль работы художника может быть характеризован состоянием его мастерской, которая во много отражает характер хозяина. Так вот, и в России, и во Франции, и (забегая вперед) в Америке мастерские Сорина поражали своим масштабом (всегда большие и просторные), функциональностью (есть место для работы и для отдыха за чашкой чая), чистые и аккуратные.
Живший тогда в Париже писатель А. И. Куприн так описывал мастерскую Сорина:
«Я люблю бывать в мастерской этого замечательного живописца. В ней нет ни ярких лоскутьев, небрежно разбросанных на полу и на мебели, ни леопардовых шкур, ни дикарских копий, ни парчи, ни железных фонарей, ни медных кувшинов, ни фаянсовых черепков, ни прочей претенциозной рухляди, утомляющей глаз и рассеивающей внимание.
Зато есть глубокая тишина, мягкий спокойный матовый свет и много воздуха. Мне кажется, в такой простой обстановке писали свои строгие картины средневековые художники-монахи»
Год 1923 становится поворотным в судьбе портретиста. Его приглашают приехать в США и организовать выставку работ, отзывы о которой были получены самые восторженные. С тех пор у Сорина вырабатывается определенный график жизни и работы. Семь-восемь месяцев в Париже, а четыре-пять осенне-зимних в Америке.
В Штатах тоже очередь за портретом к Мастеру, но он соглашается работать далеко не с каждым. Точнее, не с каждой. Очень многие богатые и обеспеченные дамочки получают отказ. Художник объясняет это своей занятостью и заранее расписанным графиком, но друзья, которые спрашивают у него об истинных причинах отказа от дорогущего заказа, слышат в ответ короткое "Пустышка".
То есть, в том человеке нет искорки, нет изюминки, нет той психологичности, которую ищет и выделяет художник, наполняя ей свои работы. В русских женщинах эта изюминка всегда находилась. Интересный портрет с элементами "ню" балетной артистки Никитиной получился столь притягивающим взор, что вновь правительство Франции обратилось к художнику с предложением покупки.
Тут же "нарисовался" американский миллиардер с аналогичными пожеланиями. Но, как часто бывает, чудесным образом картина досталась кому-то третьему. И еще более удивительно, что этим счастливым третьим оказался Русский музей, но об этом чуть позже.
Америка познакомила с женой, которая была русской
Жизнь даже не на две страны, а на два континента не утомляла Сорина, у него хватало сил и энергии еще и на поездки в Лондон, Берлин, Рим. В Европе тридцатых годов художник видел, как зарождается и набирает силу нацизм, и все больше задумывался об американском гражданстве, как об охранной грамоте от надвигающихся катаклизмов.
Интуиция и четкое понимание ситуации и здесь помогли Сорину - в 1936 он получает гражданство, а перед самой войной, переезжает в Нью-Йорк, где у него давно имеется своя студия и жилье, где все ему знакомо и понятно.
Америка, по песне "разлучница", здесь, наоборот, выступила свахой, познакомив художника с будущей супругой - Анной Линн. Анна (в девичестве Валова) была русская, родом из Ростова-на-Дону, где рождаются исключительно девицы-красавицы, побывала до этого замужем за господином Цейтлиным (укороченная фамилия Линн оттуда), и стала верной подругой художнику, который наконец-то обрел семейное счастье.
Анна организовывала встречи и с русскими друзьми, где желанными гостями были семьи Сергея Рахманинова, Федора Шаляпина, Игоря Стравинского, и с местным творческим бомондом - американскими актерами и писателями.
Вместе они следили за ходом войны, переживая за Советский Союз, сошедшийся в схватке с нацистским многоголовым Драконом. Но переживать и молиться одно, а оказывать солидную финансовую помощь другое.
Сорин и Рахманинов делали крупные взносы в Фонд помощи СССР. Деньги превращались в столь необходимое вооружение, которым советские бойцы били зарвавшихся гитлеровцев.
Анна Степановна Сорина вспоминала:
«Каждое утро Сорин начинал с прослушивания сводок Совинформбюро. В комнате стоял треск от помех в радиоприемнике.
Я всю войну проработала в крупном военном госпитале, поэтому каждый раз по возвращении домой он принимался расспрашивать меня о сообщениях из воюющей России.
В эти годы Сорин создает серию картин, посвященных защитникам Отечества…"
Одной из таких картин стала "Партизанка", образ собирательный, во многом додуманный самим художником, но лицо и фигура героини картины написано с дочери Шаляпина. .
Неисполненное завещание
В начале пятидесятых Савелий Сорин начинает чувствовать недомогание, пытается лечиться, хотя забыть о болячках удается только в работе. которую художник не прекращает до последних дней. Правда рисовать приходится сидя, а он любил работать стоя, уверенно нанося нужные краски и подчеркивая глубину образа на портрете.
Рак не щадит никого - ни простых клерков, ни талантливых портретистов. В ноябре 1953 года Савелия Сорина не стало. Художника с почестями похоронили в Нью-Йорке. Скорбила Америка, плакала Европа, а в Советском Союзе никто даже строчки некролога не написал, и слова памяти не сказал.
Но супруга Анна считала своим долгом исполнить все пункты его завещания, где было сказано, что более ста своих лучших картин он передает своей родине, России, пусть та и называется Советским Союзом.
Единственным условием художника было размещение его картин в Третьяковской галерее или Русском музее. То есть идея очевидна - в одном из лучших музее страны создать зал художника Сорина. Представляете, если бы эта идея реализовалась! Удивительно, но через двадцать лет после смерти художника все было очень и очень реально.
Но, как обычно, вмешались чиновничьи "загогулины" и коллективная безответственность, которыми вместе с дураками и дорогами до сих пор отмечена наша любимая страна.
Дело было так. На все запросы и письма, направленные Анной Сориной в правительственные организации СССР, ответа не была никакого. Просто, ее не замечали. Удивительным образом, Анна Степановна знакомится с министром культуры СССР Екатериной Фурцевой и рассказывает ей о завещании мужа. Та поручает подготовить визит Сориной и принять бесценный дар.
Надо сказать, что за 20 лет без Сорина интерес к его творчеству не только не угас, а наоборот усилился, и князь Монако настойчиво упрашивал вдову художника продать работы ему для размещения во Дворце и создания отдельной постоянно действующей экспозиции портретов Сорина.
Когда же на горизонте появилась Фурцева, вопрос с Монако, отпал по вполне понятным причинам. И вот, в 1973 году Анна Сорина приезжает в СССР с уникальным багажом, в который входят около сотни картин работы Савелия Сорина.
Встреча в аэропорту, гвоздики у трапа, прикрепление к гостье "личности в штатском" из конторы, "покатушки" на "Чайке", статья в "Огоньке" и пара выставок в Москве и Ленинграде - все это замечательно. Вот только в Третьяковке и в Русском музее не оказалось то ли площадей, то ли ответственности чиновников, но в итоге картины, как стулья тещи Воробьянинова, стали расходиться по периферийным музеям страны. Ничего не имею против не столичных музеев, наоборот, но в этом случае было явное нарушение воли Мастера, выраженной в его завещании.
В итоге, Анна Сорина, "разворачивает самолет", оставляя тридцать разобранных картин в Союзе, и увозит оставшиеся семьдесят работ в Монако, где в княжеском дворце организуется большой музей Сорина.
Удивительно, но даже считанные портреты, оставшиеся в Третьяковке и Русском музее (в других музеях страны они хотя бы нашли свое место в экмпозиции) оказались в запасниках, при этом имя Сорина опять оказалось в немилости и максимально замалчивалось товарищами, "ответственными за культуру".
Все хорошо, прекрасные маркизы... (вместо эпилога)
Все течет, все меняется. Вот и в России повеяло свежим ветром, и в конце 2018 - начале 2019 года Галереей "Наши художники" была организована выставка работ Савелия Сорина, где демонстрировались 30 произведений художника. Основу выставки составили портреты из девяти отечественных музеев и трех частных собраний.
То, что выставка стала событием в культурной жизни страны, говорить не приходится. Имя Мастера стало возвращаться в родное Отечество, которое, правда, никак не определится со своим прошлым, не решаясь заявить о наследовании культуры и традиций великой Российской империи, страны, которая взращивала такие таланты, как художник-портретист Савелий Сорин.
Кстати, каталог той выставки за пять лет успел стать раритетом. И продается на Озоне за.... сорок пять тысяч рублей.
Открыл приложение, чтобы уточнить цену.
Оказывается, уже не продается. Продан.
А наследники Фурцевой (кто там у нас сейчас в Минкульте, ау!) все так же не торопятся издавать книги и альбомы с репродукциями великолепных портретов Сорина.
Все же и так хорошо....
_________________________________________________________________________
*В статье использованы уникальные материалы и фотографии, собранные внуком художника Владимиром Григорьевичем Сориным