Было время, когда на творчестве А. и Б. Стругацких сидели сотни начинающих авторов и маститых творцов. Кто упал, кто пропал, а кто-то и по сей день продолжает нещадно эксплуатировать фантастическую трубу в Мир Полудня и иные невероятные измерения.
Одни делали это украдкой, озираясь по сторонам и жутко смущаясь. А потом выдавали свою измышлизмы на основе произведений братьев-фантастов за нечто «оригинальное и прорывное». Другие, напротив, неприкрыто и гордо заявляли о причастности к так называемой школе АБС. В конце 90-х в небезызвестной книжной серии «Миры братьев Стругацких» существовал даже проект «Время учеников», в котором в 1996, 1998 и 2000 годах одна за другой вышли три антологии последователей.
У кого-то действительно получалось точно уловить дух повествования и написать недурное продолжение культовых произведений советской фантастики, иные палили в белый свет как в копеечку. Однако сегодня предлагаю не пытаться объять необъятное, а вместе полистать одну прелюбопытную вещицу из самого первого сборника: повесть Михаила Успенского (1950-2014 гг.) «Змеиное молоко», предтечей и вдохновителем которой стало произведение Стругацких «Парень из преисподней».
Помнится, в прошлый раз, когда я «имел наглость» высказать мнение, что в «Парне» расставлены не все точки и просится продолжение, в меня тотчас полетели шишки и более неприятная субстанция. К счастью, не считаю себя истиной в последней инстанции стараюсь прислушиваться к окружающим, а посему попробовал понять, отчего же для меня повесть – с открытым концом?.. Спасибо за это Михаилу Глебовичу и его «Змеиному молоку», которое я прочитал практически сразу после Стругацких! И хотя сегодня в «продолжении» вижу кучу несоответствий с оригиналом, в юности сомнений никаких не возникало: да, Бойцовый Кот Гаг – не кто иной, как полковник контрразведки Гигон и наследный герцог Алайский!
Впрочем, повторюсь, это было давно. Ныне при всём желании не могу найти в Гаге и Гигоне даже крохотного сходства. Ментальная техника дикарей с Архипелага (или откуда они там?), позволяющая совмещать в одном человеке две личности (про готовых пациентов психлечебницы шутить не буду) – это, конечно, хорошо, но что-то общее (хотя бы образ мышления) должно остаться?
Гаг всегда производил впечатление белой кости: элитного военного, который в карман за словом не полезет, но разбрасываться сальными шутками направо и налево не станет, ибо выше этого. В мыслях он, конечно, многих считает болванами и никчёмными тараканами, которых с радостью затоптал бы кирзовыми сапогами, но по каменному выражению лица об этом не догадаться. Ему бы в покер с Корнеем играть, всех бы прогрессоров оставил в чём мать родила.
Но что нам показывает в «Змеином молоке» Михаил Успенский? Стоило Бойцовому Коту вернуть личность герцога, как язык его стал шире лопаты и длиннее удава. Армейские шутки и брань оказались бы уместны в речах обычного вояки (хотя сам Гаг как раз-таки был предельно вежлив и корректен, пара срывов – не в счёт), но из уст правителя звучат откровенной пошлятиной. И ладно бы он использовал язык челяди для конспирации и вхождения в роль. Но ведь даже в общении с Максимом Каммерером Гигон произносит, цитирую: «Клянусь, когда он достал этот проклятый детонатор, я чуть не наложил в штаны!» Обгадившийся герцог – это, конечно, сильно!
Не украсили повесть и анекдоты, белоснежная борода которых теряется в чёрной глубине веков. Михаил Глебович их, конечно, несколько видоизменил, но... «Меня там от дистрофии пользовали, а дистрофия, доложу я вам, это такая штука: пойдешь в сортир, а тебя отдача от струи на стенку швыряет», - вновь «высокий и искромётный» туалетный юмор от герцога Алайского. Представляю, как где-то от негодования поперхнулся Петросян и полез перелистывать свои сборники начала 90-х.
А историческую байку о том, как после контрреволюции (переворота, мятежа и т.д.) в разрушенном дворце не было налажено горячее питание и некий солдатик предложил верховному главнокомандующему посланных от маменьки харчей, кто только не использовал. Даже Александр Бушков в «Свароге» упоминал что-то похожее. И в любом другом случае я бы охотно в это поверил, но только не на Гиганде и только не с Гигоном. Герцог же, как утверждает сам автор, был жутко ушлым типом и специалистом по всяким там диверсиям: «Искусство подсыпать что-либо в бокал противника я постиг ещё на первом курсе». Вряд ли он допустил бы хотя бы теоретическую возможность себя отравить.
Цепляться можно долго, но все эти недочёты не отменяют главного достоинства «Змеиного молока»: повесть довольно читабельна. Михаил Успенский и впрямь был хорошим писателем, умеющим глубоко и нестандартно мыслить. В случае с «Парнем из преисподней» он откровенно озоровал и действительно поставил «этого парня с ног на голову».
«Жаба хитра, но маленький хрущ с винтом много хитрее её». Барон Хираока».
Антон АГЕЕВ.
#книгочей
#михаил успенский
#братья стругацкие
#мир полудня
#гиганда
#фантастика
#время учеников
#бойцовый кот
#герцог алайский
#парень из преисподней