Журналист, фельетонист, драматург и царицынский дачник Александр Дмитриевич Курепин очень любил наш парк. Именно поэтому он периодически с тоской и даже гневом писал в газеты заметки о том, что стоило бы улучшить в «Царицыне». Прошлое и настоящее оказались ближе, чем мы думаем: беспокойства публициста 19 века легко прочувствуют и современники.
Наставник Чехова
Александр Дмитриевич Курепин — личность неординарная, хоть многие из нас о нем никогда даже не слышали. А меж тем, Антон Павлович Чехов когда-то говорил своему другу и не менее блистательному фельетонисту Александру Валентиновичу Амфитеатрову, что «двум писателям, Курепину и Суворину, он обязан окончательною очисткою своего языка от южных провинциализмов».
Более того: именно Курепин, по свидетельствам Амфитеатрова, «выдвинул Чехова из сотрудников на почётное место, дал ему полную свободу в выборе тем, — значит, возможность развиваться и зреть естественным порядком, — печатал решительно всё, что выходило из-под чеховского пера».
Амфитеатров также отмечал, что, хоть Курепин и был «человек… чрезвычайно покладистый и незлобивый», его грызло изнутри «уязвленное втайне писательское самолюбие и давно разбитые литературные надежды»: «у этого превосходнейшего и порядочного человека были все лучшие данные для литератора — и ум, и вкус, и образование, и цельное мировоззрение, всё, кроме... таланта!».
Оставим судить о таланте истории, но одно мы знаем точно: чувство юмора у Курепина было отменное. Недаром он был одним из лучших авторов юмористического журнала «Будильник», где как раз и трудились Чехов, Амфитеатров, Гиляровский. При этом разностороннее образование — историко-филологическое + юридическое — позволяло журналисту вольно рассуждать на самые разные темы. И рассуждать легко, непринужденно и, как сейчас бы сказали, с «подколками». «Досталось» в этом смысле и Царицыну: хоть Курепин и любил здешние места, где регулярно снимал дачу, несколько саркастических и едких наблюдений о парке просочились в прессу.
Истощающие танцы, рыбный грабеж, торговцы в «храме» и прочие напасти
Приведем вам несколько забавных журналистских «реплик» Курепина о царицынских буднях и праздниках, которые сегодня уже остались в прошлом.
«Совсем волшебную картину представлял этот дворец на тёмной горе, освещённый изнутри бенгальскими огнями… Взволнованные кавалеры и дамы плохо спали после танцовально-бенгальских ночей и, в случае повторения подобных праздников, живущие в Царицыне деятели банков и банкирских контор могли бы под конец оказаться неисправными по службе…» (Новое время, 1888, 6 августа).
«Ужасно волнует царицынских рыболовов эта гибель рыбы от невода. Ловля удочкой — это, по крайней мере, искусство, мастерство, а то запустил невод и ограбил... Чистый грабёж! И какая рыба есть в царицынских прудах по уверению местных рыболовов — лещи, страсть... щуки — словно бревно... А судаки, — вот, братец, какие судаки: садись ты на него у мельницы и поезжай на фабрику Гамсона, довезёт, — право слово, довезёт...» (Новое время, 1889, 17 июня).
Были, впрочем, у журналиста и другие материалы, в которых отголоски прошлого четко ассоциируются с реалиями настоящего. Так что предоставим вам право лично похихикать о том, как отзываются темы 19 века в рутине века 21-ого.
Курепин, например, был возмущён монополизацией торговли в царицынском парке в одних руках — и посмеивался над «атмосферой жадного гешефта», будто бы установленной ресторатором Диппманом, запрещавшим (якобы) приносить спиртные напитки, еду и питьё в парк («Русские ведомости», 1890, 3 августа). А еще журналист был огорчён тем, что Большой дворец был огорожен проволокой, и призывал «серьёзнее подумать о Царицыне и соединить любопытное старое с полезным, дельным новым».
Что-то смутно знакомое…. Где-то мы видели нечто подобное… Где же, где? А, вот же!
Приятно, что ответственные за благоустройство парка и за сохранность архитектуры люди не отмалчивались и отвечали на отзывы и в 19 веке. К примеру, на статью Курепина сразу последовал спешный отклик помощника управляющего Московской удельной конторы, который обнаруживал «несостоятельность претензий бойкого фельетониста» и объяснял, что Большой дворец обнесён изгородью в связи с угрозой падения карниза и для предотвращения «безобразий», которые совершались внутри здания вандалами. И в чем он был не прав?
Про спиртное тоже следовало вполне разумное объяснение: «неблагопристойная публика» часто располагалась в парке не с чаем, а с вином или водкой, и отсюда происходили «разного рода беспорядки, нарушавшие общественную тишину, благопристойность и приличие». Стоит признаться: подобные картины до сих пор нет-нет, да и встретишь на просторах парка. Похоже, история до конца никогда не покидала эти места😜
По материалам статьи А. А. Барановой и И. В. Зубкова в «Царицынской энциклопедии»