Как красива Москва! Нет в мире города прекраснее нашей столицы! Смотрю в окно такси, и передо мной проплывает и история, и география моего детства... Вот мы проезжаем мимо Сретенского бульвара, вот станция метро «Тургеневская» (раньше именовавшаяся «Кировской»), впереди - Чистопрудный бульвар с популярным тогда катком зимой, а летом - с прекрасными лебедями. Позади остались Рождественский и Цветной бульвары - свидетели моего взросления… Рождённая на 2-й Тверской-Ямской вблизи станции метро «Маяковская», я, в совсем ещё несознательном возрасте, была перевезена на Сретенку, где и провела годы детства. Много позже я узнала, что Сретенка прежде звалась ВЛАДИМИРСКАЯ (вот чудеса!), а свое название Сретенка получила от старорусского слова «встреча». Дело в том, что дорога по ней шла к славному городу Владимиру. А когда враги - орды Тамерлана - подобрались к Москве, из Владимира осаждённым доставили икону Божьей матери из Владимира - Владимирской Божьей матери! Тут-то и произошла встреча - сретенье - жителей Москвы с образом Девы Марии. Враги отступили…
Сретенка, 13
Наш дом под номером 13 был необычным - говорили, что он был одним из немногих, уцелевших после пожара 1812 года… По слухам, в нём в давние времена располагалась гостиница «Европа». От тех легендарных времён осталась роскошная лестница, стрельчатые окна между этажами на лестничных маршах, длинные-предлинные коридоры с гостиничными номерами, которые назывались теперь квартирами. В «квартирах» жили самые разные люди: добропорядочные граждане и хулиганы, пожилые сёстры-аристократки Снежинские и склочница Мачихина, ревизор железных дорог и бывший лётчик, изготовитель плиссированных юбок и бывший земский врач, майор милиции, знаменитый режиссёр Михаил Швейцер с супругой Соней Милькиной - авторы киношедевров по произведениям Льва Толстого. На первом этаже нашего дома располагался знаменитый на всю Москву магазин «Грибы - Ягоды».
Прогулочная группа, «Аннушка» и голландская печь
В послевоенные годы наш дом прославился тёмными историями: здесь промышляли серьёзные мошенники, пользовавшиеся тем, что в доме была очень удобно для проведения махинаций расположенная «чёрная лестница» или, как мы её называли, «чёрный ход» - тут можно было незаметно улизнуть во двор, оставив «с носом» незадачливую жертву. Во времена моего детства «чёрным ходом» в основном пользовались мы, дети, обожавшие проводить время вне тесных жилых комнат. Родителей тоже устраивало, чтобы мы играли в коридоре или во дворе - тем более, что тогда отпускать детей играть одних во двор было совершенно безопасно. Наш дом, как и все соседние на этой улице, располагал довольно обширным двором, полностью огороженным стенами здания и чередой сараев, где складировались дрова жильцов (я застала ещё печное отопление: в нашей «квартире» была шикарная голландская печь, украшенная красивейшей керамической плиткой. Играть во дворе было чрезвычайно весело. Играли мы в мяч, прыгали через верёвочку, а с ещё большим шиком - «в две верёвки», многие игры, как ни странно, я помню и по сей день. Места моего детства отличались ещё тем, что вокруг было множество «проходных дворов» - это позволяло с большой изобретательностью играть в прятки, салки, казаки-разбойники. Мы вечно носились по этим «проходным дворам», знали все закоулки своего «Сретенского царства». Потом наступало обеденное время - и из окон нас вызывали на «приём пищи». До чего же не хотелось идти домой! Перед обедом нас отмывали чуть ли не щётками - после наших «прогулок» по крышам сараев. Но как же мы преображались, когда у родителей появлялось время для того, чтобы организовать «приличное» времяпровождение! Меня, например, «выгуливали» обычно на Рождественском или Сретенском бульваре. По бульварам прогуливались «приличные» дети, нас красиво одевали и объясняли, как надо себя вести. Представьте, это было вовсе не скучнее, чем игры во дворе. По крайней мере, для меня. Всегда стремившаяся к большой компании, я быстро примкнула там к некоей группе детей, объединённых в так называемую «прогулочную группу».
Тогда существовала эта своеобразная форма работы с детьми, прообраз частного детского сада. Руководительницей была замечательная женщина, Зинаида Ивановна Николаева, чрезвычайно интеллигентная, начитанная, с прекрасными манерами - просто аристократка. Муж Зинаиды Ивановны был генералом железнодорожных войск, и жили они в очень важной тогда для наших железных дорог узловой станции «Лосиноостровская» вблизи Москвы (теперь это всем знакомые места у метро «Бабушкинская»).
Так получилось, что я не раз побывала в гостях в этой семье, ездили мы с мамой или бабушкой к ним на трамвае «А» (народ называл его «Аннушка»). Трамвай этот сейчас заканчивает свой маршрут на Чистых прудах, а тогда ходил вдоль Сретенского бульвара, спускался по Рождественскому, и дальше, дальше, дальше - аж до «Лосинки» (много позже я узнала, что именно там родился мой будущий муж - Сергей Владимирский). Длиннейшее это путешествие казалось мне поездкой чуть ли не в другое государство. Я тогда была поражена ухоженностью этого подмосковного города, солидными зданиями, обилием зелени. Железнодорожному сообщению в те времена придавалось огромное значение, «Лосиноостровская» была станцией стратегического назначения, своего рода военным объектом. В домах, похожих на особняки, жили военные-железнодорожники. Тогда они имели воинские звания, все ходили в форме, как военнослужащие. Сейчас от этого остались только формы проводников и машинистов. Помню, уважение населения к этим людям было огромное, как потом к космонавтам...
Хотя я была моложе всех, Зинаида Ивановна не смогла отказать и приняла малолетку в эту «прогулочную группу». Вообще она была очень строгой и нежностями нас не баловала, мне тоже доставалось, хотя она, видимо, полюбила меня. Когда я плохо вела себя, она говорила: «Как же так? Я думала, ты будешь моей помощницей, а ты меня разочаровываешь!» Этот упрёк был высказан не более двух раз за всё время моего пребывания в группе, но и того было достаточно, чтобы я пересмотрела своё поведение. Как же это было умно - убедить меня, совсем маленького ребёнка, что я могу помочь воспитательнице! И вот я старалась изо всех сил, чтобы оправдать доверие! Группа в 10 часов утра собиралась на Сретенском бульваре и три часа дети проводили на прогулке, совмещаемой с полезными делами: Зинаида Ивановна беседовала с нами, рассказывала о разных интересных вещах, связанных с биографиями детских писателей, историей, географией, читала нам книги, потом мы их обсуждали. Было настолько интересно, что я считаю этот период своей настоящей школой. Как ни странно, я даже сейчас помню некоторых моих товарищей по группе: весёлый толстячок Боря Токарев в своей вечной матроске, Олечка, дочка украинского поэта Платона Воронько, Ира Залит - внучка латышского стрелка Эдуарда Залита, Танечка Линь Кунь - дочка китайского революционера, Саша Новицкий, Никита Грачевский, Лена Мацинмахер, Лена Кондратьева - первая наша красавица, ещё Света Матвеева, Ксана Каден - её папа был профессором МГУ им М.В. Ломоносова, и так далее.
То есть были и «знаменитости», и самые обычные дети, но все мы одинаково безусловно выполняли строгие наказы Зинаиды Ивановны, никто не чванился и не «воображал». Это были весёлые и дружные дети, ни одной ссоры никогда у нас не было, ни одного бранного слова я там никогда не слышала, все были доброжелательные, активные, хулиганить никто не собирался. Иногда у нас происходили своего рода встречи с кем-то из родителей. Отцы многих из нас прошли фронт - и они делились с нами своими воспоминаниями. Например, отец Оли Воронько на войне был в знаменитом партизанском отряде Ковпака. Папа Ксаны Каден организовал для нас экскурсию в строящееся высотное здание МГУ, и мы с замиранием сердца взлетали вверх на скоростном лифте, а потом смотрели с неправдоподобной высоты на Москву. Мои родители тоже активно участвовали в процессе приобщения детей «прогулочной группы» к прекрасному или просто интересному. Поскольку я была самой младшей, мама старалась всё же не оставлять ребёнка без личного присмотра, и практически присоединилась к Зинаиде Ивановне на правах волонтёра. Она стала придумывать для нас концертные номера, всякие сценки, которые мы начали готовить для разных праздников. Был у нас и кукольный театр, оформлением которого занялся мой папа. Также он придумал конструкцию складных столиков для детей, и на прогулках моя мама стала проводить занятия рисованием, рисовали мы на своих складных столиках. В этом плане я, к сожалению, не продвинулась ни на шаг, но в театральных постановках была в центре событий. В дождливые или слишком холодные дни мы, по идее, не должны были собираться, но для нас это было на грани трагедии, поэтому родители стали по очереди предоставлять нам свои квартиры для таких форс-мажорных обстоятельств.
Дом «Россия»
Наша семья, к сожалению, не располагала подходящими условиями, как вы уже знаете, мы жили в то время в доме «гостиничного типа» в страшной тесноте, но у некоторых ребят квартиры были очень большие, и в первую очередь у тех, кто жил в расположенном вдоль Сретенского бульвара огромном доме, который по сей день являет собой историческую достопримечательность под названием «Дом Россия».
Это поистине единственное в своём роде здание. Оно было выстроено в конце 19-го начале 20-го века (в 1899-1902 гг.) архитекторами
Н.М. Проскуриным и А.И. фон Гогеном для весьма состоятельных семей. Очаровательные башенки, интереснейшие скульптуры и лепные украшения, великолепные лестничные марши, квартиры со стеклянными крышами превратили дом в уникальное произведение. Великий архитектор Ле Корбюзье считал «Дом Россия» красивейшим в Москве.
Вот в таком доме мы проводили в дождливые дни наши радостные встречи. Когда мне исполнилось семь лет, я, как и все советские дети моего возраста, отправилась в школу. Разумеется, это было моей мечтой. Все старшие в нашем доме ходили в школу и по этому поводу задирали нос. Я поступила в ту же школу, в которой тогда в десятом классе училась моя сестра. Надо сказать, что она была настоящей красавицей, и у нас на лестничной площадке вечно толпились ребята - её поклонники. Учёба у меня сразу пошла успешно. Иногда я слышала, что родители говорили между собой, что в смысле способностей к наукам я пошла в бабушку - это было для меня приятно, я любила, даже восхищалась бабушкой, хотя мне она уделяла не так уж много внимания. Чаще она читала, переводила иностранные книги. Домашние дела её не увлекали. Изредка мне везло, и бабушка водила меня на прогулку. С ней маршрут был совсем не тот, что с мамой или сестрой - мы переходили через Колхозную площадь (сейчас ей вернули старинное название Сухаревская) и отправлялись в Ботанический сад. Он был расположен недалеко от Сретенки, рядом с нынешней станцией метро «Проспект Мира». Собственно говоря, я застала времена, когда это был никакой не Проспект Мира, а 1-я Мещанская улица - часть Ярославского шоссе, чьим своего рода продолжением являлась Сретенка. Потом в Москве был проведён изумительный Всемирный фестиваль молодёжи и студентов, размещение делегатов было предусмотрено на Ярославском шоссе, и автобусы с ними двигались именно этим прямым путём — по Ярославке, 1-й Мещанской, Сретенке к площади Дзержинского и далее к Большому театру. Вот тогда эта трасса и получила название Проспект Мира.
Ботанический сад
Наши с бабушкой посещения Ботанического сада были необыкновенно увлекательными. Бабушка знала так много и умела поделиться своими знаниями так интересно, что я просто обожала эти экскурсии. Я узнавала о происхождении разных экзотических растений, а заодно и о разных странах. Кстати, когда делегаты Всемирного фестиваля - посланцы разных стран, оказывались на Сретенке, я тоже как бы приобщалась к географии мира, и вновь с помощью бабушки - она говорила на разных языках, и гости нашей страны буквально в очередь выстраивались к ней с разными вопросами - как же я гордилась своей необыкновенной бабулей!
От бабушки я узнала, что столь любимый мною Ботанический сад был основан ещё Петром I и назывался Аптекарским, поскольку предназначался для выращивания лекарственных растений. Теперь Ботанический сад вновь называется Аптекарским, а станция метро поблизости, которая носила раньше памятное для меня с детства название «Ботанический сад», теперь называется «Проспект Мира».
Мне повезло - семь лет, необходимых для поступления в школу, мне исполнилось как раз к месту - в июле (шестилеток, даже если им не хватало месяца-двух до заветных семи лет, в школу, как правило, не записывали), и я после небольшого собеседования была принята в школу № 610. Это была очень хорошая школа, «престижная», как сказали бы сейчас. Достаточно заметить, что английский у нас начинали преподавать с первого класса, а также у нас были занятия хореографией и многое другое. В этой же школе, в десятом классе, как я уже упоминала, училась моя сестра. Надо заметить, что мнение о ней было очень хорошее. Это была послушная, дисциплинированная, девочка. Чего нельзя было сказать о младшей.
Я училась на «отлично», но вечно попадала в истории. Жаловались сестре, поэтому родителям не нужно было ходить в школу и выслушивать претензии по моему поводу, они получали это «на дому». Особенно часто я нарушала дисциплину в связи с опозданиями. Я просто органически была запрограммирована на то, чтобы не приходить вовремя. Хотя очень старалась. Но утром, завтракая перед школой, я всегда наблюдала за исключительно интересным для меня процессом - выпечкой хлеба. Дело в том, что окна нашей квартиры выходили на дом на противоположной стороне Сретенки. Весь этот дом был булочной. Внизу располагался сам магазин, а на втором этаже выпекали хлеб. Это было просто потрясающе! Высокое искусство! Вся процедура из нашего окна была видна прекрасно (мы жили на третьем этаже). К тому же по всей Сретенке распространялся изумительный запах свежевыпеченного вкуснейшего хлеба! Всё делалось вручную - пекари (только мужчины) в белых штанах, рубахах, колпаках и длинных фартуках месили тесто, формировали булки и батоны, и на здоровенных лопатах помещали их в печь… Я буквально замирала с ложкой навесу, совершенно забывая, что пора бежать в школу. Так шли минута за минутой…
Школа была в двух шагах - прямо против нашего дома, рядом с булочной, просто надо было перейти улицу. Я, понимая меру своей вины, буквально кубарем скатывалась с лестницы, кидалась наперерез машинам через дорогу. Как родители отпускали меня одну? Не знаю. К тому же старшая сестра тоже шла в ту же школу, но ждать меня значило опоздать - этого она допустить не могла. И в результате я опаздывала, а сестра выслушивала критику в мой адрес…
Дом «на курьих ножках»
С поступлением в школу я получила от отца роскошный подарок - двухколёсный велосипед. Такого не было ни у кого во всей округе! Ноги мои не дотягивались до педалей, в связи с чем я вынуждена была ездить «стоя». Но разве это имело значение? Сначала я должна была научиться держать равновесие. Для этого нужны были «просторы» - некая площадь, где можно было натренироваться, не рискуя попасть под машину. Папа нашёл такой «плац» - он был невдалеке от станции метро «Кировская» (теперь поблизости вход на станцию «Чистые пруды»). Это было необыкновенное место! Не больше, не меньше - пространство под огромным домом, располагавшимся на колоннах-основах, как на сваях. Этакая огромнейшая «избушка на курьих ножках»! Ну, как мой отец - архитектор, мог не рассказать мне, что это за чудо: уникальный дом был построен по проекту одного из лучших архитекторов мира - француза Ле Корбюзье. Много позже я узнала, что подобных домов в мире ещё всего два - в Бразилии в Рио де Жанейро (там проект осуществлялся Ле Корбюзье вместе с Оскаром Нимейером, в этом здании расположено бразильское министерство здравоохранения) и шедевр Ле Корбюзье - здание Организации Объединённых Наций. Огромное пространство под нашей уникальной «избушкой» вдохновило меня, и я быстро овладела искусством «велосипедного наездника». С утра многочисленные сверстники и дети постарше - жители нашего и соседних дворов, выстроившись в очередь, уже поджидали меня с моим «конём». Я позволяла всей округе пользоваться моим велосипедом, и счастливчики хотя бы по одному разу чуть ли не со свистом летели вниз по крутому Пушкарёву переулку к Цветному бульвару… Это было тогда принято - щедро делиться с друзьями.
Телевизор КВН
Так, именно в нашей семье когда-то появился первый телевизор - маленький КВН со специальной линзой, чтобы его крошечный экран был по возможности увеличен.
Тогда говорили, что «вся Сретенка» собиралась в нашей комнате, соседи набивались чуть ли не до потолка, но никто не был в претензии, в том числе и хозяева телевизора - мои родители, которым как раз порой места вообще не хватало. Только дислокация бабушки была неоспорима - слева от экрана, с возможностью сделать звук потише, когда в художественных фильмах по тогдашней традиции в трагических местах музыка начинала грохотать, подчёркивая драматизм ситуации. Детям, и, в частности мне, обычно доставались места где-то на полу, часто под столом, но это нас нисколько не смущало. Теперь, если захотите найти знаменитый дом - шедевр Ле Корбюзье, вряд ли отличите его от других строений: современные «гении от архитектуры» сочли нерентабельным свободное пространство под зданием, забив чем и кем попало «новый первый этаж»…
Дворец пионеров на Стопани
Не менее значимым в моих воспоминаниях оказался ещё один дом неподалёку от дома Корбюзье - там поблизости была расположена улица Стопани. Теперь она, кажется, зовётся Огородной слободой. Именно там, в доме № 6 помещался в мои совсем юные школьные годы городской Дворец пионеров. Не были закрыты двери и для октябрят. Ну, как я могла пропустить такую возможность? Уровень моих устремлений был очень высок и, благодаря немыслимому энтузиазму, мне удалось выдержать конкурс и попасть в знаменитый хор Локтева, о котором мечтали все мои одноклассницы. Исполнение вокальных песен по партитурам разочаровало меня, и вскоре я покинула его ряды, понимая, что ждала чего-то другого (я потом это «другое» воплотила в ансамбле «Гренада»), но зато я умудрилась вместо одной из репетиций хора попасть на встречу с кубинским революционером, поразившим моё детское воображение на всю жизнь - да и не удивительно, ведь это был сам Че Гевара, который приехал на встречу с московскими пионерами!
И ещё одно приключение «на международном поприще» произошло со мной на Сретенском бульваре. В то время я уже училась во втором классе, в школе №231. Школу № 610, как сказали бы сейчас, «переформатировали», сделав «смешанной» (представьте, раньше там училась только девочки). В ходе этих преобразований проживавшие на нечётной стороне улицы ученики и ученицы остались «за бортом» (а я как раз жила в доме №13), и обучение в шестьсот десятой для детей чётной стороны было приближено к общим правилам: без английского с первого класса, без хореографии и т.д. Мои воспоминания о первой школе остались самые тёплые, но и поворот в своей судьбе я встретила с удовольствием.
Новая моя школа находилась на знакомом мне Рождественском бульваре, где мы катались на санках с очень крутого спуска, вихрем проносясь мимо довольно специфического здания, на месте которого ныне расположилось модное заведение под названием Центральный рынок…
Школа № 231 занимала здание, некогда принадлежавшее писателю Фонвизину - автору знакового произведения под названием «Недоросль», где главный герой поизносил оставшуюся в веках фразу: «Не хочу учиться, а хочу жениться!». Можно ли было найти более подходящее здание для школы? Интересно, что в новом классе было много ребят, живших в расположенных неподалёку типично восточных постройках - я и не знала раньше, что возле Цветного бульвара был такой своеобразный татарский городок. Побывав в гостях у моих одноклассников, я узнала, что когда-то их предки строили здесь свои дома, чтобы оказаться поближе к мечети (она и сейчас недалеко от Проспекта Мира, а вот домиков тогдашних вы тут уже больше, конечно, не увидите). Приятно вспоминать, что мы все дружили - дети совершенно разных национальностей, никогда не было на этой почве ссор или просто раздоров.
Ещё в нашем классе было немало ребят - детей цирковых артистов: наездников, фокусников, дрессировщиков. Одноклассники часто приглашали нас на цирковые представления, и их родители пристраивали нас где-то возле осветителей – там было хорошо видно. Такие ребята учились у нас в классе недолго, вскоре, когда кончались гастроли их родителей в московском цирке на Цветном бульваре, они уезжали к нашему огорчению - мы успевали подружиться.
Письма китайским школьникам
Но ведь я обещала рассказать о событиях международного значения - так вот, учительница в моей новой школе рассказала нам, что у нас проводится конкурс: у кого получится самая активная переписка с китайскими школьниками. Писать надо было, естественно, по-русски (китайцы изучали русский язык), и на конверте поставить адрес: КНР, Пекин, школа № 231, второй класс, ну - далее они сами распределяли наши письма. Все мои одноклассники принялись старательно выполнять задание. А у меня, как всегда, всё вышло по-другому. На Сретенском бульваре, на маленькой горке я, специалистка по спуску с огромной горы Рождественского бульвара, как мне казалось, поразила воображение двух китайских курсантов, обучавшихся в советской военной академии. У них, надо признать, никак не получалось сохранить равновесие при спуске «на ногах» (это было высшим шиком). Прекрасно! Я, выслушав их комплименты, немедленно вручила им свой адрес с просьбой начать со мной переписку. Они с восторгом согласились. Много-много лет спустя, перечитывая их письма, я поняла, наконец, что их интересовали вовсе не мои спортивные способности, отметки по русскому или арифметике, описываемые мною в письмах, а тот факт, - не придёт ли со мной вновь на горку на Сретенский бульвар моя старшая сестра, восемнадцатилетняя красавица, которая при нашем знакомстве сопровождала меня, как обычно, «выгуливая» на бульваре. Хотя обратный адрес на конвертах, присланных мне китайскими курсантами был московский, но в любом случае я оказалась явной победительницей среди школьников второго класса в конкурсе по переписке с китайцами, и долго-долго хранились у меня яркие открытки с видами Поднебесной, присланные юными военными, очарованными красотой моей сестры…
Будучи школьницей, я получила возможность расширить географию моей свободы. Мои сверстники и я в их числе уже могли свободно, без сопровождающих, переходить дорогу, спускаясь к Цветному бульвару - прямиком к Московскому цирку и реальному, а не сегодняшнему «Центральному рынку». Он располагался примерно на месте нынешнего входа в метро «Цветной бульвар». Разумеется, тогда метро там не было и в мечтах. Ещё мы ездили на трамвае на Чистые пруды. Там был каток. Другой любимый каток был на Петровке, он тоже был замечательным. Мы с подружкой ходили кататься в модных тогда спортивных костюмах «с начёсом» (у неё - синий, у меня - красный), а коньки, ботинки которых были связаны за шнурки, болтались у нас на груди, перекинутые по тогдашней «моде» через шею - маленькие школьницы были чрезвычайно дольны собой! Каток на Петровке тоже был вблизи одного из бульваров, но где-то в глубине двора, а на Чистых прудах - прямо на заледеневшем озере. По вечерам яркие огоньки создавали изумительное впечатление, и мы были просто счастливы, совершая круги мимо нынешнего театра «Современник» (там в наши времена был кинотеатр). Но любимым моим кинотеатром был «Уран», на Сретенке, туда я ходила рано утром в праздничные и воскресные дни, билет на детский сеанс, если не ошибаюсь, стоил 10 копеек.
Не знаю почему, но я предпочитала ходить в кино в одиночестве, родители не возражали. Перед сеансом нередко организовывались небольшие концерты, встречи с артистами. Ещё один любимый кинотеатр тоже находился на Сретенке.
Это была «Хроника» - уютный зал, где демонстрировали мультики и документальные фильмы - мне всегда было всё интересно! Рядом с «Хроникой» - напротив, тоже на Сретенке, был мой любимый магазин: «Открытки и плакаты». Туда уходили мои последние сэкономленные на пирожках копейки. Собирательство открыток было моим увлечением - наряду со множеством других. Иногда приходилось по многу раз по пути из школы забегать туда, чтобы пополнить коллекцию. Так сформировалась замечательная подборка моих любимых иллюстраций к «Приключениям Буратино» художника Леонида Владимирского. Могла ли я, как тогда говорили - «дошкольница и младшая школьница» представить себе, что восхищаюсь художественным мастерством близкого родственника моего будущего мужа?! Мне было двенадцать, когда мы получили квартиру и уехали на «Сокол» - так далеко, как мне тогда казалось – просто за тридевять земель! Но и в этих «дальних краях» никогда не забывала я об этом прекрасном уголке Москвы - земле моего детства…
ТАТЬЯНА ВЛАДИМИРСКАЯ
