Дорогие друзья, хотим рассказать вам об уникальном двухтомнике, который увидел свет в прошлом году. В его основе – материалы из фондов Музея МХАТ. Это книга «Письма в Художественный театр», вышедшая в издательстве «Navona». В ней опубликованы письма, которые с момента основания театра писали мхатовцам зрители. Послания эти охватывают период с 1898 года по 1913-й (первый том) и с 1914 года по 1928-й (второй том).
Идея книги возникла давно, еще в советские годы. Вот что пишет в предисловии к изданию Ольга Егошина, одна из составителей сборника (вместе с И.Н. Соловьевой и О.А. Абрамовой):
«Ряд пыльных старых коробок, подписанных “Письма в Художественный театр” вдруг явились из глубины стеллажей. Стояли, заслоненные другими коробками… И стояли бы так еще десятилетия, если бы не грядущий ремонт в Научно-исследовательском секторе Школы-студии МХАТ. Письма? Но такая книга никогда не издавалась. В коробках лежали пожелтевшие листы со слепой машинописью (третья или четвертая копия), которые были исчерканы разными пометками, сделанными почерком В.Я. Виленкина, И.Н. Виноградской, Л.М. Фрейдкиной, И.Н. Соловьевой… Тысячи черновых страниц рукописи, которая так и осталась не оконченной. Почему эту гигантскую работу оставили пылиться в шкафу?
Единственный человек, который мог бы объяснить случившееся, Инна Натановна Соловьева, надолго задумалась: “Почему так получилось? Не помню. То ли издательство отказалось от этой книги, то ли наш редакторский коллектив сам отложил работу, которой отдали годы жизни… Столько лет прошло, почти полвека… Надо бы посмотреть, будет ли это сейчас интересно”.
Это было не просто интересно. Это стало потрясением. Тысячи писем с момента образования Художественного театра и до конца 50-х годов. Письма-исповеди. Письма-проповеди. Письма-благодарности. Письма, подписанные именами, известными всему миру, и письма, вовсе не подписанные (“Мое имя Вам ничего не скажет…”)».
Двухтомник действительно увлекает, он, как река, разветвляется на множество разных сюжетов. Можно пойти по одному руслу и проследить послания писателя Леонида Андреева Вл.И. Немировичу-Данченко. А можно вчитываться в письма Евгения Вахтангова, или Александра Блока, или Александра Бенуа, или Всеволода Мейерхольда, или Александра Сумбатова-Южина, или Марии Ермоловой. Но правильнее всего, наверное, просто отдаться этому мощному потоку и постараться вместить в себя всю многоголосицу зрительских впечатлений и мнений. Далеко не всегда, кстати, лицеприятных.
Вот, например, что некое неустановленное лицо пишет «господину Станиславскому и другим артистам Художественного Театра» в феврале 1907 года: «Редко приходилось мне бывать в Художественном театре, была в прошлом году на “Привидениях” и вот теперь на “Драме жизни” и даю себе слово не перешагнуть больше ни разу в жизни порог этого ужасного театра! Преступление, такой репертуар! Есть ли в “Драме жизни” хоть один положительный тип? Телеграфист Енс Спир, и тот часто безумствует. А публика, вся эта тысяча, если она внимательно слушает вас, значит, она тоже сумасшедшая? Сегодня я чувствую себя больной, боюсь себя, боюсь слов, действовать, смело говорить – “Драма жизни” меня пришибла».
А это письмо другого «неустановленного лица», в 1927 году побывавшего на спектакле «Бронепоезд 14-69». Неизвестная зрительница адресует горестные слова Василию Качалову, исполнителю роли вожака сибирских партизан Никиты Вершинина: «Боже мой, какой это ужас!.. Никак не могу понять, как Вы, умный, талантливый, тонкий и изящный артист-аристократ, могли выбрать такую пьесу».
Иногда зрительские письма – это действительно исповеди. Их авторы не просто признаются в любви Художественному театру, рассказывают о том, с чего началась эта любовь, сколько раз они видели те или иные спектакли, но и доверяют мхатовцам свои тайны. Как, например, дальневосточный житель М.И. Китаев, в письме к В.В. Лужскому под впечатлением от спектакля «Дни Турбиных» рассказывающий о том, как он воевал в Белой армии, а затем прошел через тюрьму и лагерь. «Я бы не хотел, чтобы это письмо сохранилось и тем более попало в какой-нибудь архив театра. Уничтожьте его», – так заканчивает Китаев свое послание. Почему же актер и режиссер, один из основателей МХТ Василий Лужский не выполнил просьбу автора письма? Этого мы не знаем. Письмо осталось – как уникальный документ эпохи. Один из множества, что включены в двухтомник «Письма в Художественный театр».
