Приехал я на днях в город, в котором ещё недавно жила моя бабушка. Меня ожидало несколько дел, после чего я вернулся бы к себе домой. К сожалению, квартиру бабушки моя семья сдавала людям, поэтому мне пришлось искать другое место, где можно было разместиться. Я помнил подругу моей старушки, которая жила в соседнем доме на первом этажа. Очень надеялся, что её срок ещё не вышел, и она вспомнит меня.
Номера телефона у меня её не было. Дом я узнал по-детским воспоминанием. А квартиру спросил у соседей: "Не знаете, где Клавдия Семеновна живёт?". Мне показали на окно справа возле подъезда. Ухватившись одной рукой за решетку на стекле, другой - я постучал. Окно открыла тучная старушка с большим носом и чёрными волосами (у меня сложилось чувство, как будто она их красит). Клавдия Семеновна ещё какое-то время разглядывала меня. После чего её как молнией ударило:
-Илюша, внучок Валькин! Как ты подрос! Возмужал! Еле узнала, ей богу. Заходи сам, - с этими словами она метнулась куда-то в квартиру и выбросила ключи прямиком в меня.
Я открыл домофон, поднялся на этаж. И увидел уже открытую дверь. Зашёл, закрыл за собой дверь. На пороге стояла бабушка Клава и пристально рассматривала меня. Когда я был маленький, мы с моей бабушкой приходили навестить её. Старушки часто сидели у подъезда, а я развлекался на площадке с местной ребятнёй. Она часто обнимала меня при встрече, хоть я и не был её родственником. Но чувствовалось, что она искренне любила меня не хуже моей родной бабушке.
Клавдия Семеновна улыбалась и немного нервничала. Она никак не могла понять, можно ли меня обнять как раньше, или мы уже выросли из этого. Я увидел её нерешительность, поэтому первый вытянул руки, чтобы обнять. Клавдия Семеновна захохотала. Мы обнялись.
-Ничего, что я без приглашения? - сообщил ей я, кидая свой рюкзак на пол
-Куртку снимай. Проходи, садись. А я чайник поставлю. Рюкзачок так свой кидать не надо. Я его лучше в углу поставлю, - она резво метнулась к рюкзаку и так же быстро отставила его. Видно, было, что мне не следовало нарушать её порядки.
-А куртку куда? - поинтересовался я.
-Это правильно, что спросил. В шкаф на свободную тремпель повесь, - одобрительным тоном крикнула она из кухни.
Она передвигалась по квартире как будто в ускоренном режиме. Всё делало быстро и точно, несмотря на то, что ей было (по моим прикидкам) около 80 лет.
Жила она одна. Её муж умер от диабета. Уже и не вспомню когда. Дети живут своей жизнью, но по праздникам время от времени навещают. Лично я только один раз видел её внучку. Это было маленькое милое дитя.
На кухне мы рассказали друг другу о происшествиях за последние годы жизни. Клавдия Семеновна имела довольно широкий опыт. В своё время она работала на железной дороге. Получала бесплатные путёвки, поэтому успела посетить большую часть Советского Союза. Забавное в ней было то, что, рассказывая о своих путешествиях на территории современного Армении, Казахстана Молдавии, она делилась довольно смешные истории о странных "нерусских" традициях. Она многих так величала. Хотя сама имела смуглый цвет кожи, из-за чего я всё детство думал, что она цыганка.
Далее я рассказал ей о том, что мне нужно где-нибудь остановиться на недельку и предложил ей денег за услугу. Она очень обрадовалась услышав, что у неё будет собеседник на целую неделю, но, вот, часть про деньги возмутила её, будто она старуха-процентщица. Её условием прибывание было помощь в покупке продуктов и ковры выбить. Лучше и предложить (бедному мне) не могли!
Я зашёл к ней где-то в обед. К вечеру меня разместили в зале, где каждая стена была застелена ковром. Вероятно, я пожалею о том, что собрался выбить ВСЕ ковры в этой двухкомнатной квартире. В моей комнате был шкаф, диван, на котором я буду спать, кресло и рядом с ним маленький журнальный столик, где лежали всякие рецепты, выписанные врачом.
В течение трёх дней я завтракал с ней, обсуждая других старушек-соседок. Шёл по своим делам и возвращался вечером с продуктами, которые она просила купить. Она питалась скромно и строго, поэтому это не било по моему бюджету. Но даже из простых продуктов, Клавдия Семеновна умудрялась делать неплохие блюда.
В один из этих трёх дней я остановился возле кофейни, чтобы купить себе с утра кофе. И мне довелось услышать разговор двух детей (лет тринадцати), сидящих недалеко от меня на скамейке. Один обратился к другому со словами:
-Видел сколько героев у нас развесили, - с этими словами он указал на рекламный щит, который находился на другой стороны дороги.
-Сложно не заметить. Сейчас все говорят о том, что происходит, - ответил второй, давая понять интонацией, что надоело об этом, - Лучше скажи... Как ты думаешь, эти герои с билбордов мертвяки или ещё живые?
-Ну, ты и дурак, Ваня! Конечно, живые! Зачем мертвых то вешать? - выкрикнул первый и толкнул своего друга в плечо, давая понять, какую чушь тот произнёс.
-Сам подумай! Мертвых на плакатах вешают, чтобы мы восхищались их отвагою, а живым медали дарят, - Ваня сказал это так, что не понятно, то ли он шутит, то ли серьёзно.
К этому моменту мой кофе был готов, после чего я расплатился и ушёл по делам.
Вечером мы с Клавдией Семеновной обычно немного болтали, и она уходила смотреть телевизор, чтобы (как она говорила) не надоедать мне. Я старался ложиться рано, потому что с утра меня опять ждали дела. Но случалось, что ночью я просыпался от тихого плача. Еле слышные всхлипывания вызывали во мне тревогу. Я не решался проверить, что случилось. Но утром ничего не говорило о ночных слезах. Клавдия Семеновна была весела и постоянно шутила, что такому красивому мне достанется "красивая дурочка".
Несмотря на возраст, всё в ней кипело жизнью. Она даже имела свою часть земли перед домом, на которой выращивала розовые розы, подаренные на её День Рождения. К сожалению, всю её жизнь не было куда деть. Она успевала всё переделать в доме, сама выбиралась в магазин, болтала с соседками, и всё равно не находила себе место. Признавалась мне, что ей не хватает работы. Не может она без дела сидеть! Пенсия - это скучнейшая и худшая вещь, которая с ней произошла.
На четвёртый день я вернулся довольно поздно. Клавдия Семёновна поругалась на меня, но было видно, что она делает это из-за беспокойства обо мне. Уж слишком не доверяет ночному городу. Времени у меня говорить не было, поэтому я сразу лёг в кровать. Ночь была долгая. Сон не шёл. Внезапно. Всхлипывания.
Неужели что-то происходит "плохое", пока я лежу в соседней комнате? Может я могу чем-то помочь? Именно с такими мыслями я направился в комнату старушки. Дверь была прикрыта. Я постучал и, не дожидаясь ответа, открыл дверь. Клавдия Семеновна сидела на краю кровати напротив телевизора и рыдала. Увидев меня, она попыталась протереть глаза одеялом с кровати, но её слёзы не прекращали течь.
-Извините, что беспокою... У вас всё хорошо? - неуверенно начал я, стоя в дверном проёме.
-Всё, хорошо, Илюша! Вот, только сердце у меня болит, - каждое слово обрывалось всхлипываниями.
-Может вам таблетки принести или скорую вызвать, - растерялся я, ведь не знал, что именно должен делать в такой ситуации.
-Не понял ты меня... Такую боль таблетками не залечишь! Ты только глянь, - произнесла тихо она, показывая на экран телевизора. Там шли новости о наших боях. Рассказывали о потерях, о пытках, о подвигах людей. - Так, душа болит...
Она схватилась за сердце. Я подбежал и выключил телевизор.
-Зачем же вы себя мучаете? Не смотрите, если вам так неприятно, - с недоумением сказал я, откладывая пульт в сторону.
-А что изменится от того, что я знать не буду? Ведь такие хорошие хлопцы, как ты, гибнут. А мне все родные. Я жила в то время, когда все были братьями, все верили в светлое будущее для своих детей. А что теперь? - слёзы закрывали ей глаза. Видно, что ей было немного стыдно плакать передо мной, но она не могла сдержаться. - Я теперь старая бабка, которой приходится смотреть на смерть совсем юных душ. Как бы я хотела обнять каждого и сказать ему, не ходи никуда. Тебя там не ждут. Ты нужен здесь своим близким. Я так хочу помочь каждому, что могу я... Я?
Мне сложно было подобрать слов. Вся эта война мне казалась где-то там далеко на лини фронта. Но оказалось, что она пробралась уже в каждую семью, в каждую щель дома. Коснулась даже самых отстранённых людей. Эту ночь мы вместе продолжили смотреть телевизор. При мне она старалась держаться, а я лишь мог только ужасаться происходящим в телевизоре.
В оставшиеся дни я закончил со своими делами. Я не поднимал тему той ночи с Клавдией Семеновной. Мне искренне хотелось ей помочь, поэтому в последний день я героически вынес на улицу все ковры. Выбил, почистил, дал "подышать" им на воздухе и занёс обратно. Вешать их было просто, благодаря кольцам на краях. Возможно, остальные ночи она также переживала за просмотром телевизора, но делала это тихо, из-за чего больше ни разу не будила меня.
Вскоре я простился с ней, оставив небольшой букетик на память. Клавдия Семеновна так расчувствовалась, что пожелала всех благ на свете и просила меня непременно навестить её ещё раз. Я, в свою очередь, просил её беречь себя, иначе у кого я ещё смогу пробовать такие вкусные блюда.