13 июня могло бы исполниться 77 лет актеру Игорю Старыгину, ставшему знаменитым после роли Арамиса в «Трех мушкетерах».
Игорь Старыгин не очень жаловал журналистов. Чтобы уговорить его встретиться, пришлось заручиться протекцией его лучших друзей «мушкетеров» и их экранного «врага де Жюссака» - Владимира Балона. Только благодаря этому интервью получилось удивительно откровенным, и, как оказалось, стало одним из последних.
Вспоминая актера, публикую самые интересные выдержки из этой беседы. Все фотографии из семейного архива И. Старыгина
ЧУТЬ НЕ ПОСТУПИЛ В ШКОЛУ КГБ
«Моя бабуля говорила, что породой я пошел в прадедушку – такой же высокий, худой, он был церковным служащим. А вот мои родители - обыкновенные технари. Папа был гражданским летчиком, мама сначала в милиции работала секретарем, а потом продавала билеты в театральной кассе на Соколе. Отца я очень мало знал – когда он от нас ушел, мне и года не было. Он очень рано умер – в 44 года.
Главным мужчиной в нашей семье был дед – мамин отец. Он был суровым, замкнутым человеком, работал в НКВД, и все его немного побаивались. В 1940-е годы, когда моя мама, молодая тогда женщина, отрезала свою шикарную длинную косу, чтобы сделать модную прическу, дедушка так рассердился, что при всем дворе отхлестал ее ремнем... Конечно, я тоже его побаивался, но уважал. Помню, однажды я увидел, куда он прячет свой пистолет «ТТ», и, когда все уходили, тайно им поигрывал.
Может, тогда и пришла идея – стать разведчиком. Классе в девятом я признался деду: хочу, мол, в школу милиции поступать. На что он мне ответил: «Если уж идти по этой стезе, то серьезно. Поступай-ка сперва на юрфак МГУ, чтобы была база хорошая, а потом разберемся». Насколько я его понял, речь шла о школе КГБ и дальнейшей работе в разведке. Учитывая наличие (не скажу, что великого актерского таланта), но некоторых способностей перевоплощения, думаю, «шпиен» из меня вполне мог бы выйти неплохой.
В театральной студии я оказался за компанию. Помню, к нам в школу пришел немолодой актер и предложил всем желающим поучаствовать в пьесе про то, как молодые люди собираются ехать на целину, а родители их не пускают. Я, может, и не пошел бы никуда, но мне тогда очень девочка Катя нравилась из десятого класса. И я согласился участвовать, скорее, из-за этой Кати. Самое смешное, что чуть позже я уже из-за другой своей пассии записался в студию при театре имени Гайдара. Вот так можно сказать из-за девчонок я и стал актером.
И слава Богу, что я попал в театральную студию! Может, это меня и спасло. Ведь благодаря этому я не попал на улицу, не оказался в криминальной среде, что было довольно реально – Плющиха-то, где мы жили, райончик был еще тот. А рядом самые бандитские места в Москве - Ростовские переулки с бараками, очень многие мои знакомые там «сгорели».
Документы в ГИТИС я подал больше шутки ради. И даже не готовился, потому, что собирался поступать на юрфак. Вышел к приемной комиссии и прочитал «Василия Теркина», которого выучил в пятом классе к школьному празднику. Представьте, это мой-то «суповой набор» с лицом Казановы читает героического Твардовского. Комиссия обалдела, а председатель спрашивает: «У вас есть еще что-нибудь?». «Нет!», - отвечаю безразлично. «Ну, наглый ты, пацан!», - сказал председатель приемной комиссии и перевел меня сразу на третий тур».
«ГОСУДАРСТВЕННУЮ ГРАНИЦУ» СПАСЛА ГАЛЯ БРЕЖНЕВА
«В фильм «Доживем до понедельника» я попал случайно. Удивительная история! Мы с ребятами, как вечно голодные студенты все время искали, где бы подзаработать и мотались по всем студиям, как тогда было модно - «продавались на лето». И вот на киностудии имени Горького открываем одну дверь, вторую, третью: «Вам артисты не нужны?» И видим двух удивительно красивых мужчин - Станислава Ростоцкого и Вячеслава Тихонова, они тасовали стопку фотографий подростков. Взглянув на наши наглые рожи, Ростоцкий огорченно произнес: «Нам нужны ребята помоложе». Но на этом история не закончилась. Вскоре меня разыскала второй режиссер по актерам Зоя Курдюмова и пригласила на фотопробы. Несмотря на то, что на роль Кости Батищева у меня было много конкурентов, Ростоцкий почему-то выбрал меня.
Как режиссер, он меня поразил. Никаких репетиций, никакой конкретики по роли. Просто собирал наш «класс», сидели и трепались о домашних делах, о спорте. Еще он много рассказывал о войне… Может, поэтому фильм и получился, что за счет личного общения ему удалось сплотить нас в команду единомышленников, которым достаточно было сказать слово «Мотор» и ребята делали все как надо. Если честно, мне-то и играть ничего не пришлось – надо было только органично произносить текст.
А потом была премьера. Это было потрясающе! Главный киноконцертный зал страны «Россия» - битком. Фильм кончился, в зале – гробовая тишина. И вдруг, как бомба разорвавшаяся – аплодисменты! Со мной рядом Юрка Чернов стоит, весь в соплях – плачет. И я тоже заплакал.
«Доживем до понедельника» я очень люблю. Но отсчет своим киноролям веду от ленты «Обвиняются в убийстве», которую потом назвали чуть ли не первой советской психологической драмой. Объясню почему для меня эта картина важна. Я поиграл в своей жизни разных негодяев, но такую сволочь, такого интеллигентного подонка, я больше не играл. Я счастлив, что попал в эту картину, потому что после «Понедельника» было много приглашений на таких вот пацанов–школьников, институтских заводил, современных, циничных. Ведь сразу пошла волна кинолент «под Ростоцкого» на тему тонких отношений «школа-учитель». Я отказывался, и считаю, что от этого только выиграл. Кстати, если раньше меня заваливали письмами с признаниями в любви, то после «Обвиняются в убийстве» я получил «миллион» откровений на тему «ты - убийца», «сволочь», «гад», «ненавижу», «давить таких надо» и так далее. Я понял, что роль удалась.
Еще люблю сериал «Государственная граница». Мало кто знает, что этот фильм не хотели выпускать в эфир. После просмотра первых двух серий (а их всего должно было быть двадцать шесть) худсовету категорически не понравилось, что показали очень уж положительных офицеров белой армии - «чересчур интеллигентных и умных». Фильм решили отправить на полку. Спасло то, что один из сценаристов Алексей Нагорный (кстати, известных летчик, Герой Советского Союза) был одноклассником дочери Брежнева - Галины, они дружили. Нагорный позвонил ей, она организовала просмотр для высокопоставленных сотрудников МИДа. И фильм прошел на «ура». На следующий день Галина позвонила своему папе и рассказала, что дипломаты от картины в восторге, а Госкино и председатель Гостелерадио Лапин его «тормозят». Буквально через неделю ее показали по ТВ. Потом за свою роль я даже премию КГБ получил».
«РИСОВАЛ» СЕБЕ СИНЯКИ
«Если честно, я не люблю свои фильмы смотреть. Слишком красивеньким я был для мужика, слащавым. Как мне многие говорили: «Есть в твоем лице что-то девичье». Даже когда я был совсем маленьким и носил длинные белые кудряшки (это мне мама рассказывала), прохожие подходили к нам на улице и говорили ей: «Какая у вас красивая девочка!», на что я очень обижался и возмущенно кричал: «Я масик! У меня уже «тютюня» есть!». Ха-ха-ха! В старших классах, когда мы ходили на танцы в парк имени Горького, где в те годы играли живой джаз, сейчас стыдно признаться, но я вынужден был себе «гримировать» синяки под глазами, чтобы хотя бы чуточку себя «состарить» и выглядеть помужественней. Наверное, со стороны это выглядело очень смешно, а кому-то, возможно, казалось даже «подозрительным», но другого выхода я не видел.
И популярность меня всегда тяготила. Дело в том, что я жил в доме на Ордынке, на первом этаже. И все, как на экскурсию, ходили на меня смотреть. Летом ходишь по квартире полураздетый, а тринадцати-пятнадцатилетние девчонки - в окна таращатся. И окна толком не занавесишь – жарища же. Я же не ездил, как многие сейчас на лимузинах, а ходил пешком, добирался общественным транспортом. Поэтому и за руки на улице хватали, выпить предлагали. Это не могло не раздражать.
Хотя в моей жизни был случай, когда одна из моих поклонниц меня буквально спасла. Несколько лет назад у меня был крайне тяжелый период в плане здоровья – обострились проблемы с сосудами, за полтора года я перенес пять операций. И в каком-то интервью я вскользь об этом сказал. Вдруг звонок из Турции. Оказывается, наша молодая соотечественница, имеющая в Турции бизнес, прочитала это интервью, каким-то чудом разыскала мой телефон и (извиняясь за беспокойство!!!) предложила мне помощь. Я был очень тронут. Она присылала мне лекарства, которые в Москве днем с огнем не сыщешь, словом, очень мне помогла. Потом она приезжала в Россию, мы познакомились. Я ее спросил: «Почему вы это делаете?» И она достала из сумочки фотографию своего погибшего мужа. Оказалось, вылитый я – один к одному. Невероятно!»
ВЕЧНЫЕ РЕКОРДЫ «ТРЕХ МУШКЕТЕРОВ»
«После «Адъютанта его превосходительства» кличка Микки ко мне прилипла аж до «Трех мушкетеров». А сейчас меня зовут не Игорь Старыгин, а Арамис. Думаю, под этой кличкой я и выйду… «в тираж». Но надо честно признать, что, конечно, эта картина про мушкетеров дала нам всем много чего. А мне - особенно. Конечно, ворчу, что надоели за 35 лет одни и те же вопросы, а куда я без него.
К тому же, уверен, аналогов съемкам «Трех мушкетеров» в истории кино не было никогда. Это была и классная работа, и потрясающий отдых. Как мы снимали, я, честно говоря, и не помню. Потому что из жизни все переходило в кадр, из кадра - в жизнь, мы только костюмы меняли. И в ресторане нас могли в кредит накормить, напоить, и в магазине дать ящик водки бесплатно. Денег же у нас постоянно не было – мы забирали зарплату за несколько месяцев вперед, все уходило в «общий котел», и этого хватало от силы на несколько дней.
И то, что все самые красивые девчонки побывали у нас в гостях, чистейшая правда - я до сих пор удивляюсь, как всех нас не поубивали. Самое смешное, что, когда Хил (режиссер фильма Юнгвальд-Хилькевич) сравнивал наших «подружек» и тех «фрейлин», которых набирали в массовку для «королевы Франции» Фрейндлих, он недоумевал. И даже орал на ассистентов по актерам: «Посмотрите, каких кикимор вы мне приводите и какие королевы с этими пьяницами мушкетерами?!»
Помню, мы спали в номере у Володи Балона, потому что расходиться по своим номерам просто не было сил, и у нас был негласный договор – все девушки общие. Но однажды, по чистой случайности, я этот договор нарушил и одну «общую» девушку увел к себе. Меня наутро «разоблачили», устроили суровое «профсоюзное» мушкетерское собрание, всячески заклеймив позором, и обозвали «змеем» - «ядовитой гюрзой», втершейся в священные ряды. Все вроде бы полушуткой, но… пришлось на коленях просить прощения. Простили. А потом на юбилей ребята мне стихи подарили:
«Какие честные глаза,
Ты жизнь готов отдать за друга,
Но баб уводишь, как гюрза,
Один без всех. Хитер, змеюга!»
Насколько я знаю, это Мишка Боярский написал – он у нас поэт.
Еще одно сладкое воспоминание: когда уезжали из Львова, за нами ехали два автобуса, набитые девушками. Мы стояли у трапа самолета, а эти девушки рыдали.
А самое главное, этой картине принадлежит «вечный» рекорд – не имеющей аналогов многолетней актерской дружбы. Невероятно – мы вместе уже более трех десятков лет. Ведь что такое обычный актерский коллектив? Это профессиональная ревность, служебные романы, совершенное неприятие друг друга. Одним словом, весьма недолговечные отношения. А нам вместе до сих пор хорошо. Помню, был случай. Миша Боярский узнал, что мы – Балон, Смирнитский, Смехов и я - встретились и гуляем в Москве. Так он сказал своей жене Ларисе, что пошел в киоск за сигаретами, а сам нашел в аэропорту какой-то попутный чуть ли не почтовый самолет, уговорил летчиков и через полтора часа сидел с нами в ресторане. Ха-ха-ха!!! Кстати, бывали истории и покруче, но я о них помолчу».
«ЖЕНИЛИ» НА ВСЕХ ПАРТНЕРШАХ
«После «Доживем до понедельника» долгие годы нас с Ольгой Остроумовой считали мужем и женой. Наверное, потому что мы всегда были рядом: сначала вместе учились - я на четвертом курсе, она на третьем, потом вместе работали в ТЮЗе, а затем - в театре Моссовета. Но наши отношения были чисто дружескими, а если и была в них любовь, то только сценическая, партнерская. Но сколько бы я не говорил об этом в разных интервью и на встречах со зрителями, все равно никто же не верил. После фильма «Государственная граница» пошли слухи, что у меня роман с Мариной Дюжевой, якобы мы «тайно венчались». Такова киножизнь!
На самом деле романы с партнершами не совсем моя стихия. Дело в том, что я мужчина безынициативный, люблю, чтобы женщина сама прилагала усилия. Максимум, на что я способен, так это дать ей понять своим выразительным взглядом, что я, собственно, не против. А женщины-актрисы избалованы вниманием, они на такие подвиги не способны. Поэтому до серьезных отношений никогда не доходило, хотя увлечения, конечно, были. Как без этого?
Я только официально был женат пять раз. Но могло быть и больше – недостатка в любовных романах у меня никогда не было. У меня были периоды, когда я жил один по несколько лет и никого не пускал надолго ни в квартиру, ни, тем более, в сердце. Но с возрастом одному тяжелее. И наступает момент, когда очень хочется, чтобы рядом круглые сутки был любимый человек. Не заботливая домохозяйка, а именно любимая и любящая женщина. Как моя Катя (Екатерина Табашникова – на момент знакомства и свадьбы – фоторедактор еженедельника «Собеседник, - авт.). Она не просто любимая женщина. Есть такой редчайший тип женщин – «женщина-мать». Вот она – такая.
Из своих жен я бы памятник Мике Ардовой поставил бы – второй жене, которая мне единственную мою дочку Настю родила. Она терпела все мои увлечения, толпы поклонниц под окном, терпела, когда ко мне домой приезжали женщины - она двенадцать лет сохраняла семью, во многом меня понимала и поддерживала в трудные времена. Она самая мудрая, самая терпеливая. Ведь характер у меня дерьмовый – я чересчур упрямый, упертый. Даже если не прав, первый не извинюсь никогда. Не умею, не могу, хоть меня режь на куски! Зато – удивительное дело - на сцене и на съемочной площадке я абсолютно другой человек. Никогда не ругаюсь с режиссером и не спорю. Никогда не выстраиваю мизансцену под себя, как это делают многие и не только маститые, я изначально неконфликтен. Может, поэтому меня и любят режиссеры, особенно молодые».
«ХОЧУ ИДИОТОВ ИГРАТЬ»
«Обо мне разные сплетни ходили. Например, что я коварный искуситель и совратитель малолеток. – чуть ли не 13-летних девчонок. Ну полный бред! Моя вторая жена была на шесть лет старше меня...
А самая страшная сплетня про меня была такой. Я снимаюсь в «Мушкетерах», на пике популярности приезжаю домой, и вдруг мне жена говорит: «Тебя вызывают в вендиспансер, угрожают, если не явишься, приведут с милицией». Представляете мой шок? Мгновенно откручиваю «пленку» назад - «где, когда, с какой именно?» С ужасом представляю себя посетителем диспансера, где все медсестры, нянечки, больные тут же меня узнают, пойдут грязные разговоры, все от меня будут шарахаться как от прокаженного… Короче говоря, с превеликим трудом мне удалось инкогнито встретиться с врачом, который мне поведал, что (хохочет!) на имя главврача КВД пришло письмо от больного сифилисом юноши, который утверждал, что заразил его… актер Игорь Старыгин. Когда я это услышал, поверьте, я так давно не хохотал, потому что, сами понимаете, такой груз с души упал. Старыгин – гомосексуалист и насильник – это мог придумать только больной человек! Помню, я на эмоциях отписал такой ответ этому юноше – словом, вспомнил весь свой матерный лексикон.
Не так давно я случайно узнал, что у меня есть сын – ровесник моей дочки. Его мама навестила меня в больнице, перед операцией, когда не было известно, чем вообще моя болезнь закончится, и во всем призналась. Наверное, думала, что я уже одной ногой в могиле. Я спросил: «Что же ты раньше молчала?» «А не хотела, чтобы ты вообще узнал об этом!» Я его видел один раз – очень похож… К сожалению, связь также быстро оборвалась, как и появилась, и я даже не знаю, где сейчас они.
О каких ролях я мечтал? Мне было ясно изначально, что диапазон моих потенциальных ролей резко ограничен. Разве с моей «мордой» тогдашней кому-нибудь придет в голову идея поставить меня к станку, посадить за «штурвал» трактора или тем паче доверить партийную ячейку? Я мог быть только «белым офицером», «дворянином», на худой конец… убийцей. Хотя, если честно, я и сам не хотел играть многие роли, например, Гамлета или Ромео. А вот Федю Протасова в «Живом трупе» мечтал сыграть. Но видно не судьба.
Многие думают, что я по своему амплуа – герой. А на самом деле я актер характерный, причем комедийный. Поэтому когда меня спрашивают про мою главную человеческую черту, я всегда, не задумываясь, отвечаю: чувство юмора. Если бы не оно, не было бы актера Игоря Старыгина. Скажу больше: я любую самую наиглавнейшую роль с удовольствием променяю на маленькую, но дурацкую и смешную. Мне надоело быть героем. Хочу идиотов играть!»
