Владивосток, наши дни: хоккейный клуб «Адмирал» выходит в плей-офф КХЛ. «Моряки» не боролись за Кубок Гагарина шесть лет, а сезон 2020-2021 годов и вовсе пропускали из-за недостатка финансирования. В этом раунде на выбывание дальневосточный клуб обыграл уфимский «Салават Юлаев», а в полуфинале Восточной конференции закусился с «Ак Барсом» из Казани. Шанс одолеть команду из Татарстана у «Адмирала» определённо был. Но в любом случае парни из Владивостока сотворили сенсацию. А в хоккейную летопись как минимум одного из них добавилась яркая страница.
Тюмень, апрель 2011 года: «Рубин» становится чемпионом Высшей хоккейной лиги. Сибиряки — первые обладатели Кубка Братины и победители регулярного чемпионата ВХЛ. В историческом составе блеснул и нападающий Александр Горшков, который дебютировал на взрослом уровне. «Адмирал», КХЛ и даже чешская Экстралига — всё это в его карьере обязательно будет. А пока 20-летний форвард с медалью на груди возвращается домой из Альметьевска, где «Рубин» обыграл местный «Нефтяник» — 2:1. Тем самым завершив финальную серию в свою пользу (4-0).
Смелость города берёт
— Александр, вспоминаете ли вы чемпионский сезон в «Рубине»?
— На самом деле, уже не так часто. Много времени прошло — целых 12 лет. А раньше бывало, конечно. Сейчас мне приятно от осознания, что такой яркий эпизод случился в моей жизни. И время тогда было хорошее, и команда отличная: ребята подобрались мастеровитые, дружелюбные. И, что самое главное, опытные, а я, молодой, тянулся за ними.
Со многими до сих пор поддерживаю связь. Когда видимся с ними, можем вспомнить чемпионство. Например, с Вовой Гусевым или Дэном Стасюком. Общаюсь с Серёгой Журиковым, Юрой Сильницким, а ещё Сашей Журуном и Саней Суднициным.
— Решающий матч против «Нефтяника» поначалу складывался не в пользу «Рубина» — уступали 0:1. А потом вы забросили шайбу и переломили ход игры.
— Да, помню, что мы уступали. И недавно, кстати, пересмотрел свой гол: мне попались хайлайты той встречи, было интересно глянуть. То, как я играл, стало для меня открытием, если честно. Уже и забыл, что раньше на площадке я был понаглее в спортивном плане. Сейчас уже так себя не веду. Вспомнил, и победный гол Димы Трусова в овертайме, как он «один в ноль» убежал.
Удивительно, но я не помню, как поднимал Братину над головой (улыбается). Зато отчётливо запомнил дорогу домой: мы веселились и в автобусе, и в самолёте, было здорово. А в Тюмени нас встречали болельщики.
Всё это происходило так быстро, столько эмоций пришлось испытать. Неудивительно, что сейчас те события как в тумане. Наверное, если бы я закончил карьеру, то моменты чемпионства отложились бы в памяти лучше.
— Куда вы потом возили Братину?
— Командой — к губернатору. А лично я никуда, потому что даже не знал, что так можно. Молодой ведь: мне спросить-то про Кубок было страшно, не то чтобы взять — такая ответственность. Если бы я продолжил играть в Тюмени, то сейчас бы, наверное, в Сургут повёз — в родной город. Или дочери в школу, чтобы ребята посмотрели.
— «Рубин» стал чемпионом в первом сезоне ВХЛ, ведь в 2010 году она только появилась. Не было ли волнительно оказаться в совершенно новой лиге?
— Лично я об этом не думал. Передо мной стояла цель — показать себя и попасть в основной состав из «молодёжки». Нас было три «лимитчика» — я, Денис Сандер и Юра Сильницкий. Мы поочерёдно отправлялись из «Газовика» в «Рубин». И нам было просто классно играть в хоккей, особенно со взрослой командой. А о том, что мы в чём-то первые, даже не задумывались.
— Можно сказать, что первый взрослый сезон для вас удался? В «Газовике» в вы провели 24 встречи, а в «Рубине» — 49.
— В целом, да. Если честно, я в МХЛ даже толком не поиграл. Меня, как вы уже отметили, отправляли туда ненадолго, а остальное время я проводил в «вышке». В последующие годы за «Газовик» и того меньше матчей было: где-то два-три за чемпионат.
— Не слишком резкий переход от молодёжного хоккея?
— Не думаю, потому что до МХЛ существовала Первая лига. Там выступали в основном «фармы» команд, играющих сейчас в КХЛ: это челябинский «Трактор», омский «Авангард», магнитогорский «Металлург». Оттуда в Первую лигу могли «спускать» хоккеистов, которые были старше меня раза в полтора-два. Там в принципе взрослые дядьки играли, так что лично у меня переходный момент в карьере был, и я успел распробовать хоккей другого уровня.
— Упомянутая вами спортивная наглость помогла закрепиться в основном составе?
— Думаю, что да. Когда пересматривал финал, мне мой стиль понравился. Мог игру на себя взять, не боялся ошибаться. Теперь, конечно, стараюсь не геройствовать. Да и хоккей другой стал: цена ошибки возросла.
Но молодым ребятам необходимо быть посмелее, чтобы себя проявить. Полезно действовать нестандартно в некоторых ситуациях. Считаю, что мне это помогло, потому что я больше обладаю техникой, чем той же скоростью. Играл не по шаблону, от этого и появлялись моменты.
— Однако вы были 20-летним юношей, который оказался среди опытных игроков. Кто помогал вам адаптироваться в «Рубине»?
— В раздевалке я сидел около Владимира Карпова — он чуть постарше меня, веселил сильно. Саня Харитонов ещё хорошо поддерживал. Нам, как отец, был — говорил всё по делу, подсказывал, молодых никак не подстёгивал. После первого сезона даже краги подарил мне и клюшку. С Вовой Гусевым контакт держал — он и на площадке, и в раздевалке по-мужски себя вёл, на него стоило равняться.
А вот Виталя Смолянинов мог ввернуть крепкое словцо, когда мы в силу молодости ошибались (улыбается). Но это всё на игре бывало, а там эмоции у всех перехлёстывают. За пределами площадки никаких претензий не оставалось.
— Почему вы вообще стали заниматься хоккеем?
— У меня есть друг Максим. Мы с ним с пяти лет знакомы. Жили в соседних домах. Он начал заниматься, когда нам было лет по восемь. Раньше тренеры секций ходили по школам и приглашали желающих. Игорь Авдеевич Курносенко, который потом стал моим первым наставником, приходил в разные школы, а в мою почему-то не заглянул. Зато зашёл к Максиму. Раз мы дружили, я как-то попросился с ним на тренировку: посмотреть, что да как. Увидел, как ребята катаются, мне понравилось. Приехал домой и сказал родителям: хочу играть в хоккей.
Формы тогда особо не было, даже коньки приходилось у друга брать, а они размера на три больше. Как к Игорю Авдеевичу записался не помню, но помню, что, как только пришёл на каток, сразу поехал. Сперва же дети с опорой катаются, а мне она не нужна была. Наверное, мне ролики помогли, на которых я летом гонял.
С Максимом, кстати, мы успели по детям поиграть вместе. Он потом со спортом закончил, работать пошёл. А я вот, остался.
Все дороги ведут в КХЛ
— Наверняка, когда вы начинали играть в хоккей, у вас была спортивная мечта. Хотелось ли вам попасть в КХЛ?
— Конечно. В моём детстве КХЛ не существовала, а вот когда попал в Высшую лигу и провёл несколько хороших сезонов, то да, поставил себе такую цель. Мне даже предложение поступало от «Автомобилиста» из Екатеринбурга. Всей истории не знаю, но «Рубин» просил за меня компенсацию, и «Авто» не устроила сумма. Клубы не смогли договориться, и я остался в Тюмени. Меня расстроило, что сделка сорвалась, ведь попробовать себя в КХЛ хотелось.
Но до Континентальной хоккейной лиги я успел съездить в Чехию. Мне предложили контракт на два года в «Оцеларжи Тршинеце», и в 2013 году я уехал в Экстралигу. Классная лига, кстати. Тогда я про неё практически ничего не знал. Оказалось, что большинство спортсменов там — игроки НХЛ, которые вернулись заканчивать карьеру. У меня даже сохранилось несколько карточек с автографами. Но больше всего меня поразил тот факт, что люди приезжают туда получать от хоккея удовольствие. В Чехии всё делается для хоккея и хоккеистов: ты даже клубную машину можешь брать, если нужно.
Я тоже кайфовал. Провёл огненную предсезонку в «Оцеларжи»: насобирал очков, поэтому и подписали на два года. Но как только началась «регулярка», меня как подменили…По пустым воротам попасть не мог! Думаю, что это из-за того, что я в Тршинеце был сам себе предоставлен, и это психологически на меня давило. Одно дело, когда ты с семьёй, друзьями, а тут всё общение только по видеосвязи.
— Вы были единственным русским в команде?
— Да. Это тоже свой отпечаток наложило, конечно. Но мне помогал Ян Петерек — известный чешский хоккеист, который в начале двухтысячных выступал в ярославском «Локомотиве» и даже выигрывал Суперлигу. Он и говорил, и понимал по-русски, поэтому поддерживал меня. Даже велосипед подогнал, чтобы я на нём на тренировки ездил.
Ещё был тренер по вратарям — Ярослав Камеш. Он в своё время выступал за «Авангард», один из первых чешских хоккеистов в России. Тоже знал язык, помогал мне: встречал с аэропорта, например. Когда я летал в Чехию, то самолёт садился в Австрии: Тршинец находится гораздо ближе к Вене, чем к Праге, и оттуда проще попасть в город. Но вообще Чехия — страна небольшая и удобная в плане логистики.
— А сейчас вы играете на Дальнем Востоке, и приходится летать через всю Россию.
— Это да, но поначалу я об этом не думал — лишь бы играть в КХЛ (улыбается). Из Чехии я вернулся в том же 2013-м, потому что в «Оцеларжи» не пошло, а права на меня оставались у «Рубина». Приехал в начале декабре и остаток регулярного чемпионата практически не играл. Сейчас я понимаю, почему. А тогда казалось, что Мисхат Кашафутдинович Фахрутдинов, тренер «Рубина», на меня обиделся. Но у него была слаженная команда, боевой состав, с которым он работал. А тут появляюсь я и пытаюсь вписаться в коллектив. Поэтому в «регулярке» я в основном тренировался, а вот в плей-офф провёл все матчи и весьма неплохо. Доиграл в Тюмени сезон, и в 2014 меня пригласили в «Адмирал».
— Помните, какие эмоции испытали в тот момент? До этого сделка с «Автомобилистом» сорвалась, а теперь вы, наконец-то, в КХЛ.
— Я горел этой мыслью, и с Владивостоком отвертеться бы не получилось — я еду туда сто процентов. Вопрос с переходом решился буквально за неделю. С тех пор меня Дальний Восток не отпускает. Мне не приходилось как-то перестраиваться психологически, чтобы закрепиться в КХЛ. Я продолжал играть в свой хоккей и старался себя проявить. Многое, кстати, зависит от коллектива. Потому что наш вид спорта — командный. Мне повезло оказаться в сплочённом коллективе.
— Что нужно сделать, чтобы из Тюмени, города, где нет команды КХЛ, попасть в главную лигу страны? Думаю, что многим кажется, будто это невозможно, ведь есть воспитанники омской, московской, челябинской школ хоккея…
— Как сейчас живёт тюменская хоккейная школа, я не знаю — знаю лишь то, что лежит на поверхности. Но говорят, что ситуация не самая лучшая. Однако дело в том, что в моё время и «Газовик», и «Рубин» соперничали с топовыми командами: «Трактором», «Магниткой», «Авангардом». Сейчас соревнования проводят на региональном уровне, а это совсем не то. Бороться надо с сильнейшими, а если конкуренции нет — как куда-то пробиваться?
Да и уезжают многие из Тюмени. В города, где есть спортивные академии и клубы КХЛ. В академии лет с 12 забирают, но это по всей стране так. Мне этот момент не совсем ясен: как можно оторвать 12-летнего мальчишку от семьи? Я в 15 из дома уехал, мне и то тяжело было. А ведь не факт, что парень потом заиграет в Континентальной хоккейной лиге. Тут и родители под серьёзным давлением оказываются, ждут чего-то и требуют от детей невероятных результатов. А на ситуацию нужно смотреть реально.
Не скажу, что и мы в КХЛ без проблем попали. Нужно постепенно идти к этой цели: играть в своё удовольствие, показывать результат. Если ты будешь себя проявлять, то тебя заметят в любом случае. Начинать с «вышки», делать всё возможное там. Меня же заметили, и Кирилла Адамчука тоже — он сейчас хорошо себя чувствует в казанском «Ак Барсе». Шансы есть всегда. Плюс лига омолаживается, и на перспективных парней делают серьёзную ставку. Но всё опять же со школы начинается: её нужно развивать, чтобы у детей были и конкуренция, и рост.
— На Дальнем Востоке вы живете уже почти десять лет. Как вам?
— Там я только во время сезона, а после возвращаюсь домой, в Тюмень. Но в целом мне нравится во Владивостоке — хороший город. И в Хабаровске, когда выступал за «Амур», тоже приятно было находиться. Но есть большой минус: цены очень высокие, даже на продукты. А погода и атмосфера в Приморье — всё классно. Особенно летом там просто сказка. Но в последнее время меня тянет всё ближе к дому: скучаю, если честно.
— Близость стран Азии на вас как-то повлияла? Может, прониклись их культурой, иногда путешествуете туда?
— Нет. В Китай ездил только на игры против «Куньлунь». Да на поездки и времени нет, лишний раз хочется просто отдохнуть и провести время с семьёй.
— Как часто вас спрашивают, насколько трудно летать из Владивостока по России?
— Ой, да постоянно. Перелёты выматывают, на самом деле. Говорят, что к акклиматизации можно привыкнуть, но как? Мы иногда приезжаем на матчи, а потом СМИ пишут, мол, «Адмирал» сегодня не адаптирован. А организм ведь не обмануть, просто так не перестроить. Мы лишь знаем, когда нам стоит тренироваться, когда лучше отдохнуть, чтобы перенести смену часовых поясов. Но все находятся в равных условиях.
В ходе плей-офф, когда играли в Казани, мы жили по московскому времени: ужинали в два часа ночи, до семи утра не спали, в семь ложились, и тому подобное. И когда гости к нам приезжают, они тоже живут по Москве. А близлежащие города, тот же Новосибирск, остаются на своём, потому что разрыв в часовых поясах не такой большой. Да и нет смысла перестраиваться, когда ты приезжаешь на один день. Проблем потом больше будет. А если серия — мы да потом Хабаровск, тогда другое дело.
В гуще событий
— Какой сезон в КХЛ для вас самый запоминающийся на данный момент?
— Возьму этот, потому что мы попали в плей-офф и дошли до второго раунда. Владивосток на ушах стоял, давно такого не было.
Свой дебютный чемпионат выделю, ведь он первый. Когда открыл для себя КХЛ, впечатлений было море. В 2018 году мы вместе с «Амуром» и Андреем Алексеевичем Мартемьяновым тоже выходили в плей-офф. Запоминающееся время, и коллектив хороший сложился. Думаю, что ребята в команде меня впечатлили даже больше, чем результат, потому что состав был, правда, дружный.
А вообще для меня любой сезон запоминающийся, ведь каждый по-своему особенный и интересный.
— Можно назвать нынешний чемпионат сенсационным для «Адмирала»?
— Думаю, что да, потому что все смотрят на результат, а мы за него боролись. Люди явно с интересом наблюдали за нами. Мне трудно говорить о личных впечатлениях, потому что серию против «Салавата Юлаева» я пропустил из-за травмы. Но накал был сумасшедшим — я стоял за стеклом, и мне так хотелось быть в гуще событий! На трибунах во Владивостоке творился полнейший ажиотаж, это очень круто.
Из-за травм я не смог выложиться на все сто и в полуфинале с «Ак Барсом»: повреждение давало о себе знать, и даже осадок остался, что я не смог полноценно помочь ребятам. «Ак Барс» — это всегда игра кость в кость. С Билялетдиновым команда действует по заданию, жёстко. А я вышел на одной ноге, так сказать. Что касается общей атмосферы, то мы чувствовали, что могли пройти Казань — шанс был. Но сложилось так, как сложилось. У соперника опыта и силы не отнять — они заслужено победили.
— Звездой плей-офф стал ваш голкипер Никита Серебряков.
— Да, Серебро — красавец. Он большую лепту внёс в то, что мы за Кубок смогли побороться. У нас вообще вратарская бригада сложилась мастеровитая: и Саня Лазушин, и Паша Хомченко. Они, конечно, провели меньше игр, чем Никита, но во всех показали класс.
— Кто придумал фишку с морским боем, который вы заполняли шайбами после победных игр?
— Не знаю даже. Думаю, что кто-то из пресс-службы — явно какой-то гений, потому что идея прикольная.
— Вами интересовался «Автомобилист», «Авангард», вы играли в «Амуре» и продолжаете в «Адмирале». Все команды на букву «А» — любопытная тенденция, не находите? Да ещё и вы Александр.
— Да-да, забавное совпадение. Остались ещё «Ак Барс», «Анахайм Дакс» из НХЛ — вот эти все клубы (смеётся).
— Вы думали, что будет после КХЛ? Может, как капитан «Рубина» Александр Осипов, вернётесь домой?
— Конечно, я об этом думаю. Но пока здоровья хватает, буду играть на своём уровне. Когда пойму, что пора, то хотел бы перебраться в Тюмень. Я и за успехами «Рубина» до сих пор слежу: матчи целиком не смотрю, но результаты узнаю, особенно в плей-офф.
Да и Тюмень мне нравится: город расстраивается, преображается. Приезжаю каждый раз, а здесь что-то новенькое появляется (улыбается). Когда был ещё ребёнком, и мы из Сургута приезжали в Тюмень, её все называли столицей деревень. А сейчас никто так не скажет. Тюмень — мой дом, и мне очень здесь нравится. Уезжать отсюда с каждым разом всё труднее.