В День Победы «БИЗНЕС Online» рассказывает о героях нашего времени: бойцах из Татарстана, помогающих «Вагнеру» в самой горячей точке СВО
Самые известные бойцы из Татарстана — солдаты именного батальона «Алга» — прошли за украинскую кампанию несколько «пламенных» точек. Сперва был Херсон, зимой — Угледар, затем Пески, а в апреле «Алга» побывала в Артемовске, который украинцы называют Бахмутом. За это время батальон окружал ореол слухов: доходило до сплетен, что никто из бойцов «Алги» не остался в живых. Это неправда. Военкор «БИЗНЕС Online» Станислав Шемелов неделю прожил в рядах батальона. Вместе с «Алгой» он ночевал в подвалах, разговаривал с бойцами о фронте, вместе с ними был переброшен в Артемовск, где соседствовал с отрядами ЧВК Вагнера. О том, как живет, выживает и побеждает батальон, — в нашем репортаже.
Перевалочный лагерь
Татарстанский именной батальон «Алга», вопреки слухам и мифам о его «полном уничтожении» (так, например, глаголили проукраинские СМИ, и такую информацию распространял в России ЦИПсО), передислоцировался в ЛНР в середине весны. До этого батальон прошел через серию горячих точек, включая самую горячую — Угледар. Спустя пару месяцев после того тяжелого штурма батальон пополнился новыми силами, а еще в его расположение вернулись бойцы, прошедшие лечение в госпитале. Я прибыл в перевалочный пункт вместе с ними в начале апреля.
Пункт представляет из себя арендованные дома в одной из деревень ЛНР. Сараи и гаражи используются как склад — там лежит экипировка, амуниция, запасы еды и воды. Отдельное помещение выделено под более печальные нужды — там лежат баулы с личными вещами погибших и раненых. Каждый из них подписан, на некоторых мешках — номера телефонов родных бойцов, которым их товарищи вскоре и отвезут вещи.
Внутри домов устроен солдатский быт: заходишь в двери — тут ящики с тушенкой, далее кухня, а после огромная комната, устланная спальными мешками. В среднем в одном доме спят до 10 солдат. Во дворе — рассортированная гуманитарная помощь, которую собирали волонтеры, предприниматели и неравнодушные жители Татарстана. Все упаковано по коробкам, подписано. Однако коробки все же придется вскрыть для более компактной упаковки продуктов в деревянные ящики от боеприпасов. Так их проще доставить на фронт — уже в расположение батальона.
Рацион: от «бич-пакетов» до шашлыка в хлебном маринаде
Утро начинается с завтрака — каши с тушенкой. Тушенка — это вообще и обед, и завтрак, и ужин. Порой это все разбавляется лапшой быстрого приготовления, и то в случае, если под рукой есть кипяток. Для всего остального — газовая горелка. Правда, есть некий дефицит самих газовых баллонов: попробуй прокорми горячей едой целый батальон. Но как такового дефицита с питанием на фронте нет. Разве что в частных случаях, когда бойцы находятся в самом пекле, куда доставить провиант практически невозможно. Еще проблемы с питанием были в самом начале участия «Алги» в СВО.
«Привозили макароны, правда, не знаю, как их готовить-то было. Целый мешок, помню, привезли! Че с ним делать — не знаю! Мы всегда говорили: „Не привозите нам сыпучку. Что мы с ней делать-то будем?“», — вспоминает боец с позывным «Старый». Он уже не в строю ввиду возраста, но все равно при возможности навещает пацанов, привозя гуманитарку (за это его очень ругает жена: дескать, чего снова и снова испытываешь судьбу?).
Так и в этот раз — консервированная каша с тушенкой, на обед — тушенка. Ситуацию с ужином спас новобранец — бывший силовик с позывным «Чапай». Позывной дали неспроста, чем-то он напоминает героя фильма. Взрослый мужчина с щетиной, как выяснилось, хозяйственный, рассудительный. Его «камуфляж» все еще напоминает форму силовиков, хоть и отличительных знаков нет.
Еще утром Чапай отлучился из расположения. Как выяснилось, где-то в деревне через сельский магазин он умудрился найти и заказать огромный брикет разделанной свинины. Мгновенно во дворе временной «располаги» материализовался стол, стулья, вместе с бойцом с позывным «Псих» сооружаем костер, а Брадар, один из духовных лидеров батальона, мусульманин, строго держащий уразу, откуда-то достал импровизированный мангал — сваренные толстые листы железа, которые просто ставятся на костер.
Подобных «железок» в ЛНР много. К примеру, за домом в «располаге» стояла водокачка, причем не простая, а качающая ключевую воду из местной скважины. Огромное колесо, приводимое в движение руками или электромотором, двигает большой железный поршень в скважине, откуда уже идет кран, бьющий ключевой водой.
В это время Чапай готовит фирменный маринад: мясо с луком заливалось темным пенным напитком и промакивалось хлебом и лимоном. Все это время Псих и Ко ходят вокруг Чапая и требуют готовить мясо прямо так: уж больно надоела тушенка. Но главным зритель у повара –старый низкорослый пес, который, пожалуй, съел мяса и еды больше, чем весь батальон. Несмотря на жалобные глаза, пес — местный «пахан», который гонял вообще всех собак на районе. Сам он жалобно терся около солдат, выклянчивая еду. А получив банку тушенки, брал ее в зубы и уносил в сторону. Кличку собаке так и не дали.
После ужина — беседы у костра и отбой.
Подготовка к Бахмуту и встреча родных братьев
Вместе с очередным утром приходит новость — переезд. Причем ближе к фронту, в другой поселок, чтобы организовать склад и перевалочный лагерь в непосредственной близости от позиций. Это километрах в 30–40 от, наверное, самой горячей точки СВО — Артемовска (на украинский лад — Бахмута). Именно туда направили татарстанский батальон, до этого переживший ожесточенные бои от Херсона до Донецка. Теперь «Алга» пришла на помощь «музыкантам» ЧВК Вагнера, которые ведут бои внутри города.
Одним из трогательных моментов в поездке — встреча двух братьев. Один из них приехал в составе колонны с гуманитаркой из Мамадышского района. Ему в честь его родного села сразу дали позывной — «Ошма». Его родной брат с позывным «Нурик» служит в «Алге» с самого начала. Везти гражданского человека на фронт к брату было делом рискованным и ответственным, поэтому в ходе консилиума приняли решение «выдернуть» самого Нурика с позиций, чтобы тот повидался с родным.
Двери временной «располаги» открылись, в них показался Нурик — улыбающийся татарин невысокого роста. Он знал, что сейчас увидит брата, но Ошма при этом еще ничего не подозревал. «Бра-а-ат! Салям!» — вырвалось у него. Далее — обнимания, чаепитие и разговор по душам. Дабы не мешать семейной встрече, бойцы отправляются во двор собирать вещи.
Спокойствие прерывает гул «Урала», которым управляет Кипиш — улыбающийся матерый мужчина с небольшой бородой и грубым голосом, который выделяется среди всех остальных. Он доставляет амуницию, заведует складами, привозит топливо. И грамотно распоряжается и без того малочисленной техникой.
Вещи сложены, бронежилеты «расфасованы», гуманитарка укомплектована. Остается дело за малым — переезд и разгрузка. Все бойцы к этому времени экипировались, снарядились магазинами, патронами, автоматами. Кто-то был уже в касках. Оставшиеся вещи погружаются в «УАЗы», которые бойцы «Алги» пригнали из Казани, и колонна двигается на Бахмут с заездом в новый перевалочный лагерь.
В новом месте дислокации склада нас встречает старшина с позывным «Шкипер». Стрелки часов уже подходят к полуночи, и он настоятельно советует не ехать на позиции в темноте. Их можно просто не найти и нарваться на «приключения». «Квестов» никто не хочет, принято решение дождаться утра.
Highway to Hell и обглоданные собаками трупы вээсушников
Утро начинается с беготни вокруг машин. Бойцы делятся на две группы: кто-то едет в пекло сейчас, кто-то поедет следующим рейсом. Поделились, к слову, быстро, и уже через пару десятков минут в «буханке» сидят снайпер Хан, Шкипер, Чапай, новобранец Малой и Сейф — восстановившийся после ранения боец.
Малой — 21-летний парень, единственный, кто не переживал ни секунды. Как минимум не подавал виду. Все время, проведенное в перевалочных пунктах, он лишь говорил о том, как хочет вступить в бой.
Дорога на Бахмут занимает около часа. Группа проезжала через Попасную — город-призрак, дома которого в ходе ожесточенных боев превратились в «античные» руины. Здесь от украинских бомбежек весной прошлого года массово гибли мирные жители даже во время эвакуации. Пару месяцев назад во время поездок по зоне СВО одну из беженок рассказала мне, как из-за обстрелов осталась совсем одна — вся ее семья погибла.
Далее перед нашим взором предстают огромные поля, полностью усыпанные кратерами от снарядов. Вокруг них, как пеньки, торчат из земли неразорвавшиеся ракеты и мины: чем ближе к Бахмуту, тем меньше можно встретить девственной земли. Такая вот «минно-посевная кампания» пришлась на земли ЛНР и ДНР в 2023-м…
Вид на Артемовск завораживает постапокалиптичностью: густой черный дым поднимается, кажется, из каждого здания, местами гремят взрывы и новые клубы дыма вздымаются в небо. Вдоль дороги — разбитая военная, инженерная, строительная техника. Местами — разорванные в клочья легковые автомобили. От мирного транспорта отличает одно — на обгоревшей «жестянке» местами виднеются нацистские кресты, которые ВСУ наносят на свои машины. Далее — руины какого-то завода, вновь выгоревшие дотла дома. Бахмут — как на ладони, но и мы прекрасно видны для Бахмута… Некогда блокпосты были взорваны и завалены той же разбитой техникой. На подступах к городу выжжен даже асфальт.
Внутри города бой ведут исключительно бойцы ЧВК Вагнера. Подразделения МО РФ закрывают фланги и подступы. В одном из таких подступов и расположился батальон «Алга». Дорогой командует Шкипер, только он из всей компании знает, куда ехать. Попутно проводит мрачную экскурсию, показывая, где лежат трупы погибших боевиков ВСУ. «Здесь справа будет обглоданный собаками, а прямо на дороге, сейчас мы по ней проедем, будут останки еще одного нациста. От него уже ничего не осталось, так и вкатали его в дорогу», — говорит Шкипер.
Здесь же — разорванные в клочья и сгоревшие немецкие военные Geländewagen. «Эх, хоть один бы целый найти и «затрофеить“», — вздыхают бойцы. Еще пара разбитых домов, и мы на месте.
Трупный запах и море гильз в детских комнатах
Первым, что бьет в нос после «десантирования» из «УАЗа», — трупный запах. Еще за день пригородный к Бахмуту поселок был буквально усыпан телами боевиков ВСУ. С поля боя украинские военные своих не забирают, оставляя на позициях, улицах, в канавах, жилых домах, дворах. Многие тела заминированы своими же: боевики прекрасно знают, что их тела по городу собирают отряды ЧВК Вагнера, и специально готовят ловушки. О том, чтобы передать тело родителям, вээсушники и не думают.
Поэтому медотряд ЧВК, как правило, состоит сразу из санитаров и саперов, которые уже упаковывают труп в мешок, затем — в ящик, и тело все равно отправляется на Украину. За день до нашего приезда такой медотряд прочесал жилые дома и бывшие позиции, но далеко не все трупы удалось собрать. Один из них лежал посреди разрушенных гаражей. Абсолютно целый, и лишь лицо обглодано собаками. На плече — флаг Украины, на руках и ногах зеленая лента — отличительный признак ВСУ на поле боя. Правда, поговаривают, что в Бахмуте польские наемники ВСУ стали носить отличительные признаки российских военных, поэтому лишний раз лучше с позиций не выходить. Свои же могут принять за диверсанта.
Да и не только из-за этого стоит отказаться от весенней прогулки по окраинам Бахмута. Бывает, и на яблонях висят не яблоки, а гранаты или противопехотные мины — такие растяжки ставили убегающие из села боевики. То же самое касается и «зеленки» — газонов и травы. В них закопаны сотни мин, «Лепестков» и других неприятных сюрпризов. Это работает: было немало случаев, когда солдат по невнимательности подрывался на ровном месте.
Дома в поселке разрушены капитально. Местами нет крыш, стен, об окнах и говорить нечего — они выбиты вместе с несущими конструкциями, судя по всему, тяжелым минометным огнем. Такие проемы в жилых домах украинские военные использовали для позиций. Рядом — один из немногих многоэтажных домов в поселке. Там находилось более десятка позиций пулеметчиков и снайперов. Войти в дом оказалось непростой задачей — входные группы разорваны, стены и полы разрушены напрочь. Причем многие удары пришлись именно с украинской стороны. Зачем, неясно. То ли отбивались как могли, то ли били заранее по потенциальным укреплениям, то ли засыпали ударами своих же боевиков, оставленных на убой. В доме пять этажей, но нет ни одного, где не была бы оборудована вражеская позиция. Двери в квартиры выбиты, вещи разбросаны по округе. Мебель порой использовалась как укрепление.
Практически в каждой квартире — детская комната, усыпанная игрушками, рисунками на обоях. Со стен смотрят фотографии детей с невинными и улыбающимися лицами. А все вокруг испещрено осколками, пол усыпан гильзами чуть ли не всех калибров, в том числе натовского образца. Посреди гильз лежат мягкие детские игрушки, невинно взирая на происходящее. В одной детской у окна поставлено кресло, с которого, судя по гильзам, работал украинский снайпер. В соседней комнате сидел пулеметчик, а рядом — укрепление других стрелков. Холодильники, другая бытовая техника выставлены на позиции в качестве защиты. Залы и кухни использовались для позиций так называемых птуристов (противотанковые управляемые ракеты) и гранатометчиков. До сих пор лежат тубусы от противотанковых ракетных комплексов. Вот только долго это все не простояло — штурмовики ЧВК выкуривали боевиков из жилых домов. Лестничные проемы выгорели полностью, а огонь был настолько шквальным, что осколки пролетали сквозь стены, застревая вообще в других квартирах. Весь этот вид сопровождается трупным запахом и следами засохшей крови.
Хочется верить, что сейчас поселок освобожден и когда-то в нем наладится обычная жизнь со своим бытом. Ведь немало беженцев из Артемовска в разговоре с корреспондентом «БИЗНЕС Online» в свое время говорили, что вернутся на малую родину.
Как живет батальон на самом «передке»
Из разрушенных домов мы выходим к расположению татарстанского батальона. «Располага» — эдакий маленький муравейник, где каждый занят делом. Постовые сидят на дежурстве, не пропуская никого, кроме своих. Для этого есть пароль, который постоянно меняется. Повара, да и те, кто может готовить, копошатся на импровизированной кухне, снабженцы укомплектовывают продукты питания, солдаты готовятся к выходу на позиции, а где-то посреди всего этого — командный пункт. И все это под землей. На стенах — копоть от печей, на полу — местами дождевая вода. В каждом блоке — комната отдыха, где под тусклыми лампами на полах расстелены спальные мешки и разложены раскладушки.
У входа в каждый блок — импровизированный стол, на котором красуются две газовые горелки: одна — для котелка под воду, вторая — для все той же тушенки и других консервов. Со временем уже свыкаешься с тем, что твой рацион состоит только из тушенки. Даже радуешься, слушая рассказы бойцов о временах, когда ничего этого не было.
В соседнем блоке — склад. В том числе с вооружением ВСУ, добытым в ходе боев. Там гора бронежилетов, снятых с боевиков, рядом полка с натовскими гранатами разных образцов. «Все собрано с них, тут и западные образцы, есть и советские каски», — рассказывает и показывает Шкипер.
Рядом — «распиаренные» в свое время натовские противотанковые комплексы NLAW, коробки с подствольными выстрелами для американских автоматов и т. д. «Все оружие натовское, этим они по нам и стреляют. Сразу видно, откуда ведутся поставки вооружения. Украинского у них нет ничего», — говорит старшина.
Особой возни в «располагах» нет. Бойцы там отдыхают после суточных вылазок на позиции. Таковых позиций у «Алги» несколько, причем крайняя из них на момент нашего приезда была всего в километре от украинских окопов. Там солдаты живут в блиндажах, копают новые сооружения. Вокруг — грязь и растяжки, дождевая вода и крысы. «Порой, даже когда сухо лежишь, прикорнул, а просыпаешься весь в земле — мыши бегают, и земля осыпается прямо на лицо. Один раз проснулся вообще весь закопанный крысами», — вспоминает один из бойцов.
В «подвале» прибывшие с позиций солдаты отсыпаются, едят и даже моются. В одном из помещений сооружена настоящая баня с печкой и деревянной подручной отделкой. Одна лишь проблема — вода. Ее очень не хватает: бывает, нет ни питьевой, ни какой-то другой. Помогают дожди, хотя бы этой водой можно смыть с себя грязь.
«У нас попросту нет техники, чтобы подвозить припасы»
Пожалуй, главная проблема «Алги» прямо сейчас — нехватка техники, чтобы подвозить оружие и провиант. Такая же проблема с питьевой водой. Артезианские скважины, колонки есть, но довезти до позиций и расположений попросту не на чем. Вся техника «Алги», которая была собрана едва ли не вручную в начале «путешествия» батальона, уже давно разбита в ходе боев. Сейчас на весь батальон есть пара «УАЗов», которые пригнали из Казани за счет волонтеров, и парочка грузовиков, чудом выживших в боях.
«В первую очередь нам нужна техника. Ездить очень далеко, в том числе в плане работы с обеспечением. Кроме того, мы собираем огромное количество вражеского оружия, это тоже надо вывозить, дабы оно нигде не выстрелило и не принесло вреда. У нас нет питьевой воды. Это решается только подвозом. Естественно, мы этого технически не можем организовать на полную мощь. Колоссальная нехватка транспорта», — говорит Шкипер.
Помимо всего этого, на передовую нужно подвозить топливо для генераторов и той самой парочки уазиков. Пока этим занимается Кипиш на одном из немногочисленных грузовиков. Порой помогают «музыканты». Небольшой отряд ЧВК мы повстречали по соседству. В ходе знакомства выяснилось, что пара «вагнеров» — наши земляки из Татарстана. Пока бойцы «Алги» и ЧВК рассказывают друг другу, где кто живет на гражданке, старший из группы «вагнеров» предлагает помощь старшине «Алги». «Мы утром поедем за топливом, можем вам литров 20 захватить», — по-отечески предлагает старший.
И такой взаимовыручки немало, говорят бойцы. Где-то подразделения министерства обороны РФ помогают ЧВК, где-то — наоборот. При этом «музыканты» строго говорят: «Пока город не будет освобожден, мы никого туда не пустим». Что ж, судя по последним заявлениям «отца» ЧВК Евгения Пригожина, победа на данном конкретном участке фронта близка: за ВСУ остается 2 кв. км, а проблемы со «снарядным голодом» вот-вот должны быть разрешены.
Фото: «БИЗНЕС Online»
