В июле 1918 года партия направила меня в Царицын, мне было поручено разобраться с заготовками хлеба и обеспечить переправку вагонов с зерном в Москву и другие центральные регионы страны. Однако приехав на место, я ужаснулся увиденному: назначенные Троцким царские офицеры - Снесарев, Зедин и Анисимов - готовили город для сдачи Краснову без какого-либо сопротивления.
Я немедленно произвёл изменения в командном составе царицынской группировки, убрал бывших царских офицеров, и привлёк наших революционных боевых товарищей: Ворошилова, Будённого, Лашевича. Я затребовал особых полномочий в ЦК, так как ситуация в Царицыне требовала немедленного реагирования без долгих и бессмысленных согласований.
Троцкий начал вести против меня подковёрную борьбу, настраивая руководство ЦК и лично Ленина против моих действий. Он называл это самоуправством, он клялся Ильичу, что царские офицеры верно служат делу Большевиков, что они не покидают позиции, что они не переходят на сторону белых. Всё это было абсолютным враньём, но Троцкий умел пускать пыль в глаза, и всячески подчёркивал свою невероятную осведомлённость в военных делах.
В итоге ЦК начал затягивать процесс предоставления мне особых полномочий. Тогда я разозлился, и написал Ильичу, что я сам возьму эти полномочия, и установлю в Царицыне Революционный порядок. Отсутствие бумажки от Троцкого меня точно не остановит.
Троцкий тем временем развернул бурную деятельность в Кремле, обвиняя меня в неподчинении высшему военному командованию, в несоблюдении дисциплины, в неподчинении субординации. Ильич вызвал меня в Москву, я объяснил ситуацию, привёл данные о переходе на сторону белых бывших царских офицеров, привёл пример самоуправства Троцкого, который казнил нашего большевистского комиссара Пантелеева. А между прочим это был наш боевой товарищ, проверенный революционер, честный порядочный коммунист, верно служащий делу Большевиков. Троцкий расстрелял его как собаку на глазах у Красноармейцев, выведя из строя его и каждого десятого из его части.
Ильич в целом согласился с моими доводами, сказал, что этот вопрос мы ещё обмозгуем, и отпустил меня обратно в Царицын.
Мы с Ворошиловым продолжили готовить город к обороне, это были долгие месяцы противостояния с белыми армиями, успех был переменчивый, но мы были уверены в наших силах.
Трижды обороняющиеся выдержали натиски белых орд, город был как крепость, недоступный для белых армий.
К сожалению к середине 1919 года наше положение ухудшилось и ненадолго враг смог овладеть городом. Но буквально через полгода мы выбили белых из Царицына, и уже окончательно город перешёл под власть Большевиков.
В 1920 году мы сумели разбить белые армии, и после окончательного разгрома Врангеля в Крыму к концу 1920 года взяли власть во всей стране.
Победа в гражданской войне отнюдь не означала, что все проблемы закончились. Скорее наоборот, люди которые с пониманием относились, что во время войны мы все терпим невзгоды и нищету, теперь требовали от Советской власти решения социальных проблем и минимальные гарантии нормальной жизни.
Гражданская война и интервенция способствовали полной разрухе промышленности, люди подались в село, потому что только там могли найти средства для выживания. Нам пришлось ослабить политику военного коммунизма, которая заключалась в принудительном изъятии излишков крестьянских хозяйств для того, чтобы кормить огромную пятимиллионную Красную Армию и городских жителей.
Мы ввели политику НЭПа и стали постепенно демобилизовывать Красную Армию, содержать в мирное время 5 млн Красноармейцев мы не могли. НЭП был идей Ильича, и надо сказать, что несмотря на то, что сначала мы восприняли эту идею с недоверием, но позже мы поняли, что в послевоенной разрухе это был единственный шанс прокормить страну.
Ильич с одной стороны подчеркивал, что НЭП - это политика временная, с другой стороны, он давал понять людям, что перемены эти реальные, и нужно ими пользоваться. НЭП дал хороший толчок крестьянским хозяйствам, пополнил государственные резервы зерна, и наполнил городские магазины и лавочки продуктами питания.
Таким образом отпала угроза голода и экономических бедствий.
После окончания гражданской войны перед нами встал вопрос советизации тех российских окраин, которые под влиянием иностранного капитала и местных буржуазно националистических партий стремились к независимости. Финляндия и Польша ещё при царском режиме пользовались автономным статусом, это было закреплено на венском конгрессе 1815 года, эти страны за 100 лет своего автономного статуса постепенно пришли к независимости. Их общество уже тяжело было связать с судьбой остальной России.
Мы это понимали, но рассчитывали что они присоединятся к нам на основе социалистического братства и большевистских идей.
К сожалению мелкобуржуазный национализм в этих республиках взял верх над идеями пролетарского братства, они по факту стали независимыми. Однако Украина, Белоруссия и Закавказье были открыты для большевистских идей, их вполне можно было советизировать. В конце 1920 и начале 1921 года все эти республики оказались под властью Советов. Однако, что делать дальше, мы пока не знали.
Существовало много проектов, каким образом объединить шесть советских республик (Россию, Украину, Белоруссию, Азербайджан, Армению и Грузию). От плана автономизации, который разработал я сам, и который предполагал вхождение пяти последних Республик в состав РСФСР; до полной независимости всех шести Республик, единственным объединителем которых являлась бы Коммунистическая партия.
В 1922 году во всех шести республиках развернулась жаркая дискуссия по поводу будущего проекта страны. Белоруссия, Азербайджан, и Армения были согласны на план автономизации, то есть войти в состав Советской России. Руководство украинской и грузинской советских республик были согласны только на равноправный Союз с правом выхода, и с течением времени их требования только усиливались. Во второй половине 1922 года руководители Украины и Грузии соответственно Раковский и Мдивани вообще потребовали сохранение полной независимости своих Республик, мол даже Союза не надо, у каждой Советской Республики будет своя армия, своя дипломатия, своя экономика, и своя независимая от Москвы Коммунистическая партия.
Я был в ярости от предложений украинских и грузинских товарищей, которые явно заигрались в мелкобуржуазный национализм. В конце концов ЦК партии принял компромиссный план Ильича, который всё-таки предусматривал единое государство, но в формате Союза и с правом союзной республики свободного выхода. Так в декабре 1922 года на мировой карте появилось новое первое в мире социалистическое государство - Союз Советских Социалистических Республик (СССР).
