В больших городах здания закрывшихся предприятий советской эпохи нередко претерпевают ревитализацию — превращаются в бизнес-центры, арт-кластеры, выставочные площадки, образовательные центры и жильё. Однако часть строений остаются в запустении и постепенно разрушаются. Ветшающие, но не забытые, они вызывают ностальгию по прежним временам у старших поколений и желание побродить по «заброшкам» у молодых искателей приключений. Рассказываем, как советское индустриальное наследие Северо-Запада России объединяет поколения, по мотивам исследования историков из НИУ ВШЭ.
Пейзаж деиндустриализации
Санкт-Петербург долгие годы был одним из флагманов индустриализации, средоточием множества заводов — как прошедших апгрейд дореволюционных, так и созданных в советские времена. Предприятия Северо-Запада России играли огромную роль в промышленном развитии страны. Производства варьировались от переработки древесины до машиностроения и микроэлектроники.
Ныне часть предприятий перепрофилированы и работают до сих пор: группа компаний «Кировский завод», «Радиоприбор», холдинг «Ленинец». Однако многие другие не пережили переход к рыночной экономике в 1990-е годы, последующий кризис и закрылись. Опустевшие цеха и конторские здания сдавались в аренду под торговлю и склады, но нередко просто забрасывались, отмечает социолог Роман Абрамов.
По оценкам сотрудниц Лаборатории экологической и технологической истории НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге Анны Петровой и Елены Кочетковой, по всей России подобных заброшенных промышленных и коммерческих зданий — пять-шесть тысяч. В постиндустриальные времена эти сооружения стали историческим наследием, которое обычно нуждается в бережном отношении, но не всегда получает его. Что-то сносится, что-то подвергается редевелопменту — превращению в бизнес-центры, арт-кластеры, музеи, лофты — хотя решения бывают не всегда удачными.
В любом случае здания бывших предприятий остаются символичными, значимыми для людей. Сегодня бывшие советские предприятия во многом стали источниками мифологии — или, по крайней мере, эмоционально окрашенных воспоминаний и размышлений. Обращены ли связанные с ними мифы к прошлому (советской стабильности) или к воображению будущего, эти здания «виртуально» участвуют в мысленном восстановлении распавшейся связи времён.
Ревитализируя промзоны
Старые здания бывает сложно и дорого приспосабливать под современные задачи. И всё же таких примеров немало. Речь о ревитализации, когда здания, утратившие прежние функции, перепрофилируются, обрастают новой инфраструктурой и оживают. Они снова становятся местами средоточия людей — креативными пространствами, офисами, музеями, образовательными центрами — и одновременно «реанимируют» окружающий ландшафт.
В Санкт-Петербурге примеры таковых — паровозное депо Варшавского вокзала, трансформировавшееся в бизнес-центр, популярный среди молодёжи культурный центр Севкабель Порт на бывшей территории завода. В зданиях бывшей текстильной фабрики «Красный маяк» расположены корпуса Школы экономики и менеджмента НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге.
В Москве таких примеров тоже немало. Например, Центр современного искусства «Винзавод», расположенный на территории бывшего комбината вин, Музей современного искусства «Гараж» (сначала размещался в Бахметьевском автобусном гараже), Центр дизайна Artplay на месте бывшей промзоны у Курского вокзала, деловой квартал «Красная Роза» на территории одноименного советского шёлкового комбината, деловой квартал «Новоспасский» (на месте бывшей ситценабивной фабрики). В помещениях кондитерской фабрики «Большевик» разместились офисы, рестораны и Музей русского импрессионизма.
Ревитализация территорий может превратить их из экс-периферии — в новые центры. Тем самым происходит джентрификация — благоустройство районов, позволяющее привлечь туда более обеспеченных жителей и арендаторов. И наоборот — обветшавшие архитектурные комплексы утрачивают прежнюю «центральность» и маргинализируются. Такие загадочные, «альтернативные» пространства привлекают особую категорию туристов — сталкеров.
«Романтики каменных джунглей»
Перенесённые в наше время, персонажи советской фантастической киноленты «Сталкер» (1979) по повести братьев Стругацких могли бы путешествовать по таким опустевшим «Зонам», как территории закрывшихся советских заводов. Современные сталкеры так и поступают, обследуя обветшавшие промзоны, брошенное, но не забытое индустриальное наследие. Они бродят по «благородным развалинам», преодолевают препятствия, описывают свои ощущения в профильных сообществах и ожидают реакции со стороны единомышленников.
Сталкерами движут любопытство, желание прикоснуться к «неизвестному». Руины очаровывают не только интеллектуально, но и в осязательном, чувственном смысле, отмечала антрополог Светлана Бойм. Они вызывают у нас шок «исчезающей материальности».
При этом подобные практики зачастую травмоопасны, так как многие старые здания в аварийном состоянии. Многие из объектов не охраняются, поэтому некоторые адреса нередко фигурируют в сводках происшествий, что, впрочем, не останавливает сталкеров.
Характеризуя сталкеров в сборнике «Микроурбанизм. Город в деталях», Роман Абрамов отмечает, что эти молодые люди избрали подобный вид туризма для получения опыта освоения «невидимых или закрытых урбанизированных пространств». Вместе с дифференциацией стилей жизни, потребительских культур и распространением GPS появились запросы на альтернативное познание города.
Альтернативное освоение пространства связано с поиском «потаенных» мест, не замечаемых горожанами в обычной ситуации. «Новый городской туризм накладывает на привычные городские карты разметки, видимые только владельцам соответствующих ключей», — пишет Роман Абрамов.
При этом сталкерам важно отчитаться об экспедиции в сообществе. По выложенным фотоотчетам путешествие зачастую и оценивается. Все эти рассказы агрегируются на специальных сайтах — Urban3p («Урбантрип», по сути, гид по «заброшкам») и других. Часто «городские разведчики» фиксируют самые необычные пространства и предметы.
Сталкеры оценивают и общее состояние объектов, приводят краткую информацию о возможной реконструкции. Они нередко стараются привлечь внимание к исчезающей красоте разрушающихся зданий, но одновременно фантазируют и о будущем. Создатели «Урбантрип» подчёркивают, что подобные экспедиции — «путешествие в неизвестность, <...> рождающее в наших головах образы, которые мы воспринимаем как послания из будущего. <...> Мы — романтики каменных джунглей». Иными словами, сталкеры конструируют воображаемое будущее, соединенное с прошлым и пропущенное через «фильтр» утопии.
Связь времен и коллекция смыслов
Оба сообщества — и ностальгирующие, и сталкеры — эмоционально воспринимают бывшие заводские пространства. Для них ветшающие здания заводов неотделимы от городского пейзажа, вписаны в их социальный опыт.
Старые постройки становятся символическими связующими звеньями для разных поколений, существуют в их социальной памяти, становятся предметом фантазий на тему будущего. Бывшие производства теперь продуцируют размышления, воспоминания, тоску по «золотому веку», мифы — и по-прежнему остаются «прецедентными», значимыми для людей.
В этом смысле старое индустриальное наследие вполне вписывается в урбанистический «палимпсест». В подобной концепции город понимается как многослойный текст, в котором накладываются друг на друга самые разные смыслы и образы, дискутируют разные социальные практики. Реальное пространство сосуществует с воображаемым. А современная архитектура — соседствует с историческим наследием.