Во второй части апрельского обзора отправимся в очередное книжное путешествие в Монреаль с дебютным романом «Bookworm» Робин Йетман, затем прогуляемся по Мэнсфилд-парку с Джейн Остин, заглянем ненадолго в Ирландию со сборником стихов Уильяма Батлера Йейтса «The Tower», затем вместе с Тедом Чангом и его рассказом «Tower of Babylon» поднимемся на Вавилонскую башню, чтобы с ветерком спуститься с горы на странные берега «Dangerous Kingdom of Love» Нейла Блэкмора.
«Bookworm» Robin Yeatman
Сюжет в двух словах: иногда лучшие в жизни истории — это те, что у тебя в голове.
Совершенно спонтанная для меня книга. Случайно наткнулась на нее на ютюбе и увидев название книги, конечно же, не смогла не заинтересоваться и прослушала буквально на одном дыхании за полтора выходных дня.
Пусть обложка книги не вводит вас в заблуждение. Под капотом вас ждет совсем не типичный женский роман. Мне даже сложно как-то однозначно описать жанр книги. Это и черный юмор, и немного триллер, и даже магический реализм. В общем приличная такая сборная солянка, которую собрала в своем дебютном романе Робин Йетман.
Начинается история как обычный женский роман. В один ужасный прекрасный день несчастный затюканный книжный червь Виктория встречает в своем любимом кафе интересного мужчину, который читает такую же книгу, что и она. (судя по описанию, читали они вот это). Семена сомнений падают на благодатную почву. Виктория сразу же нафантазировала себе родство душ и силу проведения. Она должна быть с ним!
На пути к этой цели у нее одно небольшое препятсвие.
Она уже замужем.
Казалось бы, на данном этапе спокойно закрывать книгу, но подождите, Йетман заложила для вас несколько непривычных сюжетных поворотов.
Самый неожиданный — самая интересная часть сюжета происходит у героини… в голове. Случайно встретив в кафе мужчину своей мечты она представляет в своей голове его жизнь и, конечно же, себя в ней. Есть у нее такой особенный дар. Из-за того, что она много читает, она может людей читать как книги. Но вот недача, своего таинственного красивого незнакомца она так же «просканировать» не может. Поэтому остается только фантазировать:
Victoria hadn’t made a visit to Luke (she thought his name so often now it was the default word she came to as soon as her mind had a quiet moment) in some days. She had tried a few times, but she hadn’t been able to concentrate. Random thoughts kept intruding: ones about book plots; silly things she had said during the day; and, her favorite, graphic visions of Eric, with his body in ribbons, dark red ones, a grotesque expression on his face that was part grin, part gore. These thoughts interrupted her normally blanked-out mind and made it impossible to lift from the bed, let alone make the flight to Luke’s bedside. It was beyond frustrating. Eventually she gave up. The previous night, to relax herself, she masturbated almost ferociously to a rapid climax, and a heavy throbbing sleep claimed her before the vexation had a chance to build an angry fire bed on which she would have had to lay all night. It was only the next morning that she wondered if Eric had noticed her heavy breathing and jerky movements.
Спускаясь на грешную землю, Виктория с разочарованием осознает, что на пути к счастью у нее стоит ее скучный нелюбимый муж, Эрик. С которым все предсказуемо, как секс каждую неделю по субботам после окончания его любимого ТВ-шоу. Почему она вообще за него вышла? Ну кроме денег, и того, что он нравится ее матери? У них нет СОВЕРШЕННО ничего общего. Он смотрит только кино и ненавидит книги. Не разрешает покупать Виктории «эти пылесборники» и захламлять ими дом. Мало того, начинает контролировать ее чтение, заметив за ней, что она ведет себя еще более странно, чем обычно. Дойдя до особой жестокости — накладывает на нее бан не притрагиваться к книгам две недели, ссылаясь на то, что книги вызывают депрессию. Как говорится, благими намерениями вымощена дорога в ад. Виктория начинает ненавидеть мужа еще больше.
Конечно, всегда можно развестись, но вот скромное жалованье, которое она получает, работая в местном Спа-салоне навряд ли хватит, чтобы вести ту жизнь, к которой она привыкла. К тому же Эрика все обожают, а ее мать не устает повторять, как ей повезло в жизни так удачно устроиться и выйти замуж за такого надежного и во всех смыслах идеального человека, как ее муж. Так что если она разведется, она не только останется без денег, но и без семьи, которая сразу же от нее отвернется. Патовая ситуация. Остается только изащренно фантазировать в своей голове о возможных несчастных случаях (вспоминая сюжеты своих любимых книг, например, «The Nutshell» Иэна Макьюэна), которые могут случиться с ее несчастным мужем и надеяться, что когда-нибудь ей повезет. Ну, возможно, еще немного помочь фортуне, вытащив несколько болтов из его машины, тайком проникнув в подземный гараж. Вот досада, в центре Монреаля, где они живут, машиной он почти никогда не пользуется, только когда уезжает куда-нибудь за город, что бывает крайне редко.
Тем временем роман с Люком, незнакомцем из кафе, потихоньку все-таки начинается завязываться. Как выбраться из сложившейся непростой ситуации? Немного помогает верная подруга Холли, которая, как практически уверена Виктория, спит с ее благодетельным мужем и даже пишет неприличные сообщения про четыре незабываемых экстаза прошлым вечером.
В общем и целом книга оставила очень приятные ощущения, хотя у главной героини, конечно, слишком много тараканчиков в голове. Конечно, основной аллюзией напрашивается аллюзия на «Мадам Бовари» Флобера. Где молодая героиня оказывается в клетке замужества со скучным нелюбимым человеком (Виктория тоже вторая жена Эрика, первая жена его жестоко бросила), также заводит любовника. Но мораль того века не оставляла тогда главной героини никакого выбора кроме того, что она сделала. А в наш свободный и прогрессивный век женщина имеет больше прав бороться за свое счастье и богатый внутренний мир, подпитанный огромным числом прочитанных книг, тут оказывается неплохим подспорьем.
В конце концов, лучшие в жизни истории — это всегда те, что у тебя в голове. 3/5
«Мэнсфилд-парк» Джейн Остин
Сюжет в двух словах: хорошо быть тихоней, а богатой — еще лучше.
Прочитала наконец последний оставшийся в моем списке непрочитанного роман Остин. Перечитала в лекциях Набокова то, что он написал про «Мэнсфилд-парк». Не рассчитывая хоть в чем-то превзойти детальный блестящий разбор данного романа, данный заслуженным мэтром изящной прозы, остановлюсь лишь на тех интересных на мой взгляд моментах, оставшихся по тем или иным причинам им незатронутыми.
Самый противоречивый роман Остин
Заканчивая читать «Мэнсфилд-парк» я наглядно представила себе как, наверное, страдал Набоков, читая данный роман. Потому что это явно не его cup of tea. История Фанни Прайс, плотно вплетенная в историю Мэнсфилд-парка — это, конечно же, история Золушки. Нравоучительная (читай — нудная) история взросления о том, что заблуждения рано или поздно разрушаются, а добродетель всегда вознаграждается. Тема, которую Остин затем уже во всем своем блеске раскроет в следующем романе «Эмма».
Ни тебе пламенных страстей, ни неожиданных поворотов сюжета. Прекрасно осознавая свою литературную нишу, Остин самокритично троллит себя в начале семнадцатой главы третьей части романа: «Пусть другие авторы подробно останавливаются на прегрешениях и несчастье. Я как можно скорей распрощусь с этими ненавистными материями, мне не терпится вернуть толику покоя каждому, кто сам не слишком повинен в произошедшем, и покончить со всем прочим». Главным желанием Остин было принести толику покоя и счастья своим читателям. Может быть именно поэтому при том, что пишут все, ее книги читают и любят до сих пор по всему миру.
Как и в остальных романах Остин, сквозь одно взятое семейство мы прослеживаем жизнь и нравы английского буржуазного общества георгианской эпохи. В зажиточное поместье Мэнсфилд-парк приезжает бедная племянница Фанни Прайс, которую Бертрамы берут на воспитание. В большой семье богатого баронета она выглядит девочкой совсем чужой. Перекопав достаточно большое число отзывов и статьей о данном романе, могу сказать, что совсем у немногих поклонников творчества Остин «Мэнсфилд-парк» является любимым романом.
Главной причиной тому его главная героиня — тихая, пассивная, болезненная, неприметная серая маленькая паразитка Фанни Прайс, которая не делает в романе вообще НИЧЕГО, а в итоге получает ВСЕ, что хотела.
Как это может не раздражать?
Кто-то называет ее Золушкой, кто-то моральной отщепенкой. Но все сходятся только в одном — в ней нет АБСОЛЮТНО ничего примечательного. Так думает даже ее собственная мать, называя свою дочь слишком пресной. Ни тебе харизматичной самоуверенности Эммы («Эмма»), ни тонкой иронии Элизабет Бэннет («Гордость и предубеждение»), ни жизнерадостности Марианны Дэшвуд («Чувство и чувствительность»), ни рассудительности и доброты Энн Эллиот («Доводы рассудка»).
Но это только на первый взгляд.
Новый вид атипичной главной героини
Внимательно прочитав роман «Мэнсфилд-парк» с точки зрения современной психологии сразу же замечаешь насколько инновационный этот персонаж среди романов своей эпохи. До Остин еще никто не выводил на страницах своего романа на первый план такой ярко выраженный аутический типаж героини. Среди гиперактивных экстравертов — истероидных, жаждущих внимания девиц Марии и Джулии Бертам и таких же красивых, пышущих здоровьем статных братьев Тома и Эдмунда — Фанни кажется очень болезненным, необщительным, постоянно испытывающим трудности с коммуникацией забитым интровертом.
Только приехав в усадьбу она не может ни есть, ни пить, испытывая жесточайший стресс от переезда. Все вокруг нее чужое и враждебное. Она очень тяжело переносит смену обстановки, даже если она, учитывая бедность ее родной семьи, очень положительная. Все вокруг вызывают у нее робость и страх. Она не может не то, что постоять за себя, но даже порой толком не может что-то ответить. У нее нет ни широты кругозора, как у девиц Бертрам, ни силы характера, как у братьев. Слабое здоровье может быть и простой генетикой из-за пьющего отца, а может быть и чистой психосоматикой из-за постоянного стресса и реакцией на агрессивное экстравертное окружение. Не совсем по своей воле ненадолго вернувшись в своем родной дом через десять лет она снова испытывает дичайший стресс — от ужасной шумной обстановки чужого дома, где почти невозможно остаться одной из-за постоянного бардака и суеты большого количества детей.
Разговаривать с окружающими ей страшно, танцевать на балу — страшно, участвовать в домашнем спектакле — СТРАШНО. Она от страха не может вымолвить и слова. Все, что она хочет — спрятаться куда-нибудь в угол и не отсвечивать. Фанни совсем не из тех, кто действует. Но это не значит, что она совсем не интересна. Просто главное действие происходит у нее в голове, а своих тараканчиков там более чем хватает.
Когда наконец стали слышны подъезжающие экипажи, когда начали наконец собираться гости, Фанни уже не ощущала прежней веселой легкости на сердце, при виде стольких незнакомых лиц она сжалась, ушла в себя; мало того, что образовался солидный круг важ ной и церемонной публики, вполне под стать сэру Томасу и леди Бертрам, Фанни опять и опять призывали для испытания куда более тяжелого. Дядюшка представлял ее разным гостям, и ей приходилось участво- вать в разговоре, и делать реверансы, и опять разговаривать. Трудная то была обязанность, и всякий раз она смотрела при этом на Уильяма с какою непринужденностию он проходил в глубине залы — и жаждала быть подле него.
Глава семейства, сэр Томас — упорядоченный эпилептоид — при всей широте своей души выступает в этом семействе небольшим тираном — все в поместье подчиняются ему и никогда не перечат. Как только он возвращается с Антигуа он в авторитарном порядке разгоняет стихийно созданный мэнсфилдской молодежью самодеятельный театр, разрушив уже созданные для спектакля декорации. Сестра леди Бертрам, Миссис Норрис — ярко выраженной слишком общительный гипертим — одновременно и главный комический, и главный отрицательный персонаж, своей вечной лживой лестью и потаканием испортившая девиц Бертрам, выросших ветреными эгоистками.
Единственные в доме люди, с которыми юная Фанни находит общий язык — ее кузен Эдмунд, у которого можно проследить некоторые черты (боязливость, нерешительность, сомнения во всем) психоастеника (другой особенностью данного редкого психотипа — способность к эмпатии), который сразу хорошо ее «почувствовал» и, увидев ее слезы, взял ее под своего крыло и помог освоиться в новом доме. В некоторой степени — леди Бертрам, такая интровертная натура, как и сама героиня, которая на протяжении всего романа едва ли несколько раз вставала с дивана и мало чем интересуется кроме своих мопсов.
В происходящих событиях Фанни почти не принимает никакого участия, выступая всегда обычным наблюдателем. Яркий пример — любительская постановка «Обетов любви», которую задумали поставить в Мэнсфилд-парке, пользуясь отсутствием строгого отца семейства. На предложенную ей роль она отвечает умоляющим отказом, что не сможет вымолвить и слова на сцене, а пробежавшись глазами по сценарию ужасно вульгарной пьесы с удовольствием занимает место пассажира в зрительном зале и с попкорном в руках смотрит, как, сами того не осознавая, позорятся другие, чтобы потом втихую самой выйти под софиты. Своеобразная метафора всего романа в целом.
Полную версию моей рецензии можно прочитать здесь.
«The Tower of Babylon» Ted Chiang
Сюжет в двух словах: не все рассказы одинаково интересны.
Я уже не раз рассказывала, что люблю серию Vintage Shorts. По моим обзорам вы могли заметить, что я читаю достаточно часто. Для меня это как своеобразные литературные пробники. Прежде чем читать нового для себя автора всегда неплохо сначала почитать «пробник».
Имя Теда Чанга мне до этого момента почти ничего не говорило, ну разве что по его рассказам был не так давно снят знаменитый фильм «Прибытие» с Эми Адамс в главной роли. Что привлекло мое внимание — «The Tower of Babylon» стала лауреатом престижной премии «Небьюла», и это первый рассказ, когда-либо опубликованный Тедом Чангом. Что ж, первый блин не всегда у всех выходит комом.
The tower’s base resembled the first two platforms of an ordinary ziggurat. There stood a giant square platform some two hundred cubits on a side and forty cubits high, with a triple staircase against its south face. Stacked upon that first platform was another level, a smaller platform reached only by the central stair. It was atop the second platform that the tower itself began.
Сюжет рассказа строится на восхождении на Вавилонскую башню. Вместе с командой других горняков Хиллалума нанимают, чтобы подняться на Вавилонскую башню и раскопать то, что лежит за небесным сводом. По мере своего восхождения Хиллала открывает на башне целые цивилизации ее обитателей — тех, кто живет в тумане облаков, и тех, кто возделывает свои овощи под солнцем, и тех, кто провел свою жизнь под гнетущей тяжестью вечной тьмы.
Then they approached the sun. It was the summer season, when the sun appears nearly overhead from Babylon, making it pass close by the tower at this height. No families lived in this section of the tower, nor were there any balconies, since the heat was enough to roast barley. The mortar between the tower’s bricks was no longer bitumen, which would have softened and flowed, but clay, which had been virtually baked by the heat. As protection against the day temperatures, the pillars had been widened until they formed a nearly continuous wall, enclosing the ramp into a tunnel with only narrow slots admitting the whistling wind and blades of golden light.
Да, описания строения башни и ее обитателей весьма живописны, но мне не хватило… Собственно сюжета, конфликта, какого-то интересного персонажа, да даже глобального «ЗАЧЕМ?». Прошу прощения у всех поклонникоа жанра фантастики, видимо это просто not my cup of tea. 3/5
«The Tower» W. B. Yeats
Сюжет в двух словах: у поэзии нет сюжета, есть только настроение.
Капсуальная серия «Penguin Clothbound Poetry» классической коллекции Penguin — это настоящая жемчужина всей серии и предмет вожделения всех поклонников английской поэзии. Оформление серии настолько красиво и лаконично, что наши издетельства, конечно, не смогли не спиздить позаимствовать его для себя.
«The Tower» был первым крупным сборником стихов Йейтса после получения Нобелевской премии в 1923 году и считается одним из его самых знаменитых и популярных сборников его стихов. Как написала Вирджиния Вульф в своем неподписанном обзоре сборника, «мистер Йейтс никогда еще не писал более точно и более страстно».
Название сборника относится к замку Thoor Ballylee Castle — нормандской башне XV века, что находится в Ирландии, которую Йейтс купил в 1917 году и позже отреставрировал за свои деньги. Все стихи написаны совершенно в разном стиле. Некоторые поражают красотой и отточенностью своих рифм:
The salmon-falls, the mackerel-crowded seas,
Fish flesh or fowl, commend all summer long
Whatever is begotten born and dies.
Caught in that sensual music all neglect
Monuments of unaging intellect.
Другие наоброт, написаны как будто белым стихом и на первый взгляд совсем не имеют смысла:
Nothing but stillness can remain when hearts are full
Of their own sweetness, bodies of their loveliness.
The cloud-pale unicorns, the eyes of aquamarine,
The quivering half-closed eyelids, the rags of cloud or of lace,
Or eyes that rage has brightened, arms it has made lean,
Give place to an indifferent multitude, give place
To brazen hawks. Nor self-delighting reverie,
Nor hate of what’s to come, nor pity for what’s gone
Фантазийно-мечтательные романтичные образы «облачно-бледные единороги», «глаза цвета аквамарина», «дрожащие полуопущенные веки», «лохмотья облаков или кружев», резко сменяются «наглым ястребом» и у лирического героя уже «ни самодовольных мечтаний, ни ненависти к грядущему, ни жалости к ушедшему».
На что еще обращаешь внимания во время чтения Йейтса — в буквальном смысле лунный характер его поэзии. В таком небольшом сборнике я насчитала около 20 упоминаний Луны (для сравнения слово «солнце» встречается всего пару раз). Из других частотных слов также обращают на себя слова solitude (4), mock / mockery (13), man (77), woman (13), dream (12), thought (50).
Yet, now I have considered it, I find
That nothing strange; the tragedy began
With Homer that was a blind man,
And Helen has all living hearts betrayed.
O may the moon and sunlight seem
One inextricable beam,
For if I triumph I must make men mad.
В сборник также вошли некоторые из его известнейших и самых новаторских стихотворений: «Sailing to Byzantium» — лирическое размышление о разочаровании человека в физическом мире, «Leda and the Swan» — написанный ямбическим пентаметром пересказ одиозного греческого мифа о соблазнении Леды Зевсом в образе лебедя, «Among School Children» — поэтическое созерцание жизни, любви и творческого процесса, собственно, «The Tower», где Йейтс вспоминает старинные фольклорные легенды, связанные с башней, «Meditations in Time of Civil War», написанные в Тор Балли в 1922 году во время гражданской войны в Ирландии.
Как написал в своих заметках к сборнику Йейтс, как раз во время написания этих стихов в полночь республиканцы взорвали старый мост. Им строго запретили выходить из дома, но в остальном с ними были вежливы и даже на прощание пожелали: «Спокойной ночи и спасибо. Как будто это мы отдали им мост». Знал ли Йейтс, как актуальны будут его стихи даже столько времени спустя?
Two men have founded here. A man-at-arms
Gathered a score of horse and spent his days
In this tumultuous spot,
Where through long wars and sudden night alarms
His dwindling score and he seemed cast-a-ways
Forgetting and forgot; And I, that after me
My bodily heirs may find,
To exalt a lonely mind,
Befitting emblems of adversity.
4/5
«Dangerous Kingdom of Love» Neil Blackmore
Сюжет в двух словах: подкладывая королю своего фаворита, главное не влюбиться в него самому.
В этом странном королевстве, построенном Яковом I, где все продается и покупается, ум и жизнь человека ничего не стоят, а ценится только красивая мордашка и отсутствие моральных комплексов, у Фрэнсиса Бэкона есть за рукавом несколько своих козырей.
Собственно, сюжет
В первую очередь мое внимание к этой книге обратил Фрэнсис Бэкон — выдающийся ум эпохи, выдающийся политик, секретный агент, придумавший собственный шифр, философ, чего уж там, гений, автор «Новой Атлантиды». Во вторую — отличный сеттинг. Продолжение ренессансного расцвета культуры, начавшегося во время Шекспира, Бен Джонсона, Джон Донна. Фрэнсис Бэкон занимал в правительстве Якова пост лорд-канцлера Англии и главного советника.
After all this time, I have no money, and not enough power. I remain an outsider. But suddenly, something has changed. King James called me to Theobalds, his favourite palace. And so that was how, one pale, misty morning, I rode the two hours north from London. What had changed was that the King was going to make me Attorney-General of England, the kingdom’s most senior lawyer, one of his closest advisors, and — I was sure — I was in with a chance of finally being rich. Oh, you say. Philosophers must not care about such things. Well, philosophers love the same things as most fellows: money, position, parties, cock. It’s just that they make their name pretending that they do not.
Но быть советником при таком ветреном короле — значит все время ходить по грани, каждый раз балансируя между его фаворитами, что, принимая во внимание их ориентацию, обычно обещает массу неловких ситуаций. Особенно, когда король вызывает тебя к себе на ковер и вместо приветствия тебя в лоб спрашивает: «А ты в правду когда-то хотел трахнуть моего Рабби?». Еще более неловкой ситуация становится, когда Бэкон вспоминает, что, да, действительно хотел.
All these years and nothing has abated his desire for Carr; nothing has even come close to threatening it. Only when his lover was gone did the King’s eyes flick to me. He grinned and said, utterly without warning: ‘I know that ye tried to fuck my Rabbie once, you know, Beicon.’ So here is another thing you should know about Robert Carr. I had indeed tried to fuck him once — years before — and he’d turned me down. He told me I was too poor, too low-born, for him to consider. I did not realise then that he had his eyes on a much, much bigger prize than me. Still now, a rigid fright went through me, hearing the King say those words. ‘Majesty, ’ I said with alarm. ‘I… I do not know what you mean—’
Сэр Томас Овербери, с которым король подружился, курсируя между Эдинбургом и Лондоном, вовремя подсуетился, подсунув королю Карра и лично обучив ушлого юношу искусству соблазнять, завивал ему волосы, вычищал пятна, брил волосы, устроил им первую встречу, которая закончилась тем, где Карр сломал ногу на турнире, и король сразу обратил внимание на красивого мальчика.
В голове Бэкона возникает ответный ход. Найти и воспитать для короля своего фаворита, разом избавившись от двух своих главных врагов — Овербери и Сомерсета. Несмотря на то, что он ненавидит Карра, он симпатизирует его любовнице, графине Фрэнсис. Проводя ее допрос, он знакомится ее подругой, Миссис Тернер, богатой аристократкой, сделавшей состояние на шафране, которым она красила свои воротнички, и, по совместительству ведьмой, хорошо знакомой с различными ядами. Вместе они совершают символический магический обряд, поджигая бумажку с именем своего врага. Фрэнсис хочет избавиться от Овербери, Бэкон — от Карра. Он помогает графине Эссекс пройти проверку девственности, подсказав, как можно обмануть медсестру во время осмотра.
Найдя содействие в лице королевы, которая всегда лично одобряла любовников мужа и сама терпеть не могла Карра, Бэкон проводит кастинг по всей Англии в поисках подходящего кандидата и находит его в лице Джорджа «Джорджи» Вильерса, который подошел ровно по всех параметрам из списка Бэкона. Кандидат оказывается настолько хорош, что… Бэкон, прежде чем подложить его королю, решает воспользоваться им сам. Что было достаточно глупо с его стороны, потому что в этом опасном королевстве любви любишь либо ты, либо любят тебя, а проигрывает тот, кто полюбит первым. Пройдя «обучение» Бэкона Вильерс успешно внедрен в спальню короля, а Бэкон мучается ревностью и неразделенной любовью к своей марионетке и подпадает под его влияние. Даже удивительно, как такой умный человек может так быстро попасться в собственную ловушку.
Любимый фаворит короля
Выросшей на еще советском кинематографе и нашей экранизации «Трех мушкетеров», до прочтения этой книги герцог Бэкингем представлялся мне эдаким повесой, красивым бабником в исполнении Кузнецова, который волочился за Алисой Фрейндлих в роли Анной Австрийской (об этой стороне его похождений можно также почитать у Сабатини в его рассказе «Его дерзость герцог Бэкингемский»). Ну, вы помните, наверное:
— Я не сказала да, милорд!
— Вы не сказали нет!
— Я не сказала да, милорд!
— Вы не сказали нет!
— Я не сказала да...
Мило, романтично, но, видимо, не слишком аутентично.
Надо ли говорить, что у Блэкмора мы видим совсем другого Бэкингема, того, кто только начинает свое восхождение из самых низов социальной лестницы, и на этом пути для достижения своей цели не считается ни с какими средствами.
Вспоминая тех же «Трех мушкетеров», когда юный, совсем наивный Д’Артаньян призжает в Париж на своей кобыле совершенно дикого окраса, но с такой гордостью, что готов убить каждого, кто скажет, что он не может купить Париж, хотя у него на самом деле ни одной копейки (су, франка, ну или что там еще). Попадая на прием к Ришелье, где опытный коварный политик предлагает ему перейти к себе на службу, тот отказывается, мотивируя это: «Но я не могу допустить того, чтобы мои поступки имели бы такой вид, БУДТО Я ПРОДАЛСЯ вам». На что Ришелье резонно отвечает: «Но вы же и приехали в Париж, чтобы подороже продать свою шпагу, верную руку…»
В романе Блэкмора молодые амбициозные дворяне приезжают в королевство Якова, чтобы подороже продать свой… зад свой талант. Бэкон оказывается не лучше и не хуже короля, Вильерс оказывается ничем не лучше Карра. Все используют друг друга, употребляя в нужные места.
Вместо заключения
Как это часто бывает, многообещающее начало к средине вылилось уже непонятно во что. Обильное количество секса убило какое-то серьезное отношение к этой книге. Если посчитать по датам, то на тот момент Бэкону было уже за 50, а Вильерсу примерно двадцать. Самое горячее, что могло быть между ними — грелка от приступов подагры. К тому же, по непонятным причинам автор ни слова не обмолвился об Алисе Бэрнем, на которой Бэкон женился в 45 лет. К тому же, заговор против Карра и выдвижение Вильерса присваивается в источниках Джону Грэму и Томасу Лейку.
Что очень обидно, ведь охренительное начало было многообещающим, а сеттинг, и попойка и разговор в пабе с Шекспиром и Джонсоном потрясающие. Развивай личность Бэкона глубже, капни сильнее, но нет, автор сбился на какой-то дешевый любовный бабский роман с таким же уровнем диалогов, развития и раскрытия персонажей. Последнее такое разочарование было с «Охотником на судей» Бакли, где такое отличное начало автор в конце свел на какую-то лютую муть непонятно на что. 3/5
Полную версию моей рецензии можно прочитать здесь.