Предыстория. Друга когда-то торкнул данный трек (ну не хочу я это недоразумение называть песней) до скупой мужской в уголке глаза. Я же об этих пассажирах не питаю никаких иллюзий довольно давно. Если точнее - никогда. И вот, сегодня он убедил меня послушать тречок, хотя бы в целях повышения образованности. (с) Я петлял как мог, но сломался и прослушал. И решил поделиться своими мыслями.
Включаем.
Чёрный чёрствый хлеб тупой ломает нож
Уставлены глаза в размытый горизонт
Прямо с потолка идёт бесшумный дождь
Бегущая строка упёрлась в переплёт
И так, погружаемся в холодный, но душный, неприятный мир героя. Он делает какую-то дичь: режет тупым ножом черствый хлеб, то есть ни наточить нож о дно фарфоровой чашки, ни купить булку за три копейки он не в состоянии. Глаза не видят горизонта, читай – перспектив, будущего. Дальше дождь с потолка - либо литературный образ, добавляющий сюрреализма, либо с потолка течет вода, как на хате у Тайлера Дёрдена. И то, и другое – рисует нам отталкивающие картины. Вот как герою на чужбине плохо! Сочувствуем.
Дальше припев:
Любовью чужой горят города
Извилистый путь затянулся петлёй
Когда все дороги ведут в никуда
Настала пора возвращаться домой
Города чужбины не любят его, они сами по себе, его не допускают к полноценному общению. Так плутал по разным местам, извивался, что сам себе петлю на горле затянул, в каком состоянии и пребывает ныне. И понимая, что ничего хорошего с ним не случится в его скитаниях, принимает решение вернуться в то место, где ему было когда-то хорошо. В покинутую им родину. Ой, прям Рембрандт в глазах встал со своим блудным сыном: «Прости меня, батька, мне там таааак плооохо, что я к вам вернуууулся». Ага.
Шумная толпа заполнила перрон
И мальчик за стеклом всё машет мне рукой
Каждая судьба завязана со мной
И в памяти живой давно снесённый дом
Опять образы. Толпа не радостная, а просто шумная. У всех свои дела – тут он тоже на фиг никому не сдался. Какой-то мальчик кому-то машет, а наш герой штаны-с-дырой, притворяется сам себе, что мальчик машет ему. И тут сразу каааак почувствует связь со всеми в этой шумной толпе! Всю соль земли родной. Но только его дома нет, он снесен. Но герой его помнит и в глубине души надеется, что он до сих пор стоит. Хотя снес его сам, своим бегством.
ПРИПЕВ.
Уффф, ну здравствуй, наш любимый графоман с биполяркой… Страшно приступать к этому потоку на всю длину штыка, позволю себе тезисно. Как всегда куча цитат и отсылок, паутина что надо, но как всегда, качественная упаковка оборачивает банальщину. И так:
Едва ли спасут летящего на смерть
Кипарисы, пальмы, лазурь, загар — не доспех
Тут муссон прозвали "монсун", пейзажи как во сне
Но чем замазать тоску по месту, где нас нет?
Кто у нас летит на смерть? Ага, Икар. Мирон себя с ним ассоциирует. И ему не поможет весь прекрасный внешне мир забугорья, ведь внутри он, прям, очень тоскует. Про муссон не понял, честно говоря, что он имел в виду. Ну и как не кинуть «ссылочку в описании» на себя любимого? «Там где нас нет! Горит на стройке туалет!»
Здесь пусть не комфорт, но и не Лефортово
А ты упорно ждёшь телепорт домой, чтобы торкнуло
По старой формуле, в дом родной, где нет орднунга
Здесь ты видел всё: шахты Дортмунда, скалы Корнуэлла
Трам-пам-пам, немножко воды, всё о том же. Домой, к беспорядку. Ну и на себя намек: видел и Германию, и Англию.
Стадо морлоков из трущоб раннего Оруэлла книг
На ладони странника мир, пока связи порваны
С точкой "А", но комом в горле глотку чесало
Подработки швейцаром, стакан водки с Чинзано
Хули, что делать, если победа сердца над разумом
Бедняга, сердце его победило разум. Ибо разумный человек в такую родину, как у него, вернуться не захочет, неееет.
И всё — надоело среди туземцев быть пасынком?
Позади рай, но раз, увы, камикадзе мы
Впереди мир камер газовых, Армий Власова
Казней массовых, но всё же тянет назад
Страшно, но ехать надо.
Стой, потряхивает, входим в родное антипространство
Что, сказать "стоп"? Остаться, писать в стол?
Ссать, что умрёшь тут, как эмигрантский запас слов?
Без подпитки живой настоящей речи
Ты думал, ты выживешь без неё, но расстояние нечем
Сократить. Думал, пройдёт, всё — ничего, расстояние лечит
Но язык твой так и не стал ни на грамм онемеченным, камо грядеши?
Ишь, ладони Икар сложил ближе ко лбу
За спиной — тараканьи бега, Париж и Стамбул
Триста коньяка, самолёт всё выше, и стал вдруг
Описав круг, над мысом точкой — дерзай, друг. А там, внизу ПРИПЕВ!
Тэкс, ну вот, приехали на родинку… Чото не очень… Может обратно, пока не поздно? Да неее, вспоминаем, что там никому ты не нужен в целом и твой «поэтический дар» в частности. Тем более, что твоя «русскость» все равно видна и это автоматом делает тебя там забавной зверушкой, но только не своим.
Ну и как всегда вода-водичка с перекрестными ссылками. Тут тебе и Евангелие, и миф об Икаре, и «Бег» Булгакова. Триста коньяка, хех, слабак ).
Вывод: а что я такого непонятного написал выше, чтобы отдельный вывод вам срезюмировать? Ну да ладно, внимайте.
Вывода два:
1) Ложный. Герою так невыносимо без Родины, что он не видит себя без нее и возвращается. Эта тройка хочет, чтобы мы так поняли текст.
2) Настоящий. Уехал с планами стать ИМИ, преуспеть и жалеть несчастных бывших соотечественников. Ни хрена не вышло. Надо домой, там любят и прощают несчастных и убогих. А ведь у тебя еще и козырь в рукаве - западные скиллы и на тамошнем колхозном безрыбье вообще будешь королем! Это то, что есть в реальности.
Всем спасибо за то, что прочли сие. Слушал я с огромным трудом. А вот вывод дался легко.