Полицейский удовлетворённый моим объяснением хотел было уйти, однако решив, что как источник информации он мне подойдёт, спросил:
- Вы не в курсе, где лагерь с русскими военнопленными? Мой начальник сказал, что они у вас есть. Хотелось бы посмотреть.
Полицейский с большой охоткой ответил на мой вопрос, заметно меня удивив. Лагерь в Японии с русскими в нём пока был в единственном числе, и он находился тут же. Туда же экскурсии водят. Сами военнопленные содержаться в хороших условиях, офицеров держат отдельно и у них свободный выход в город в любое время, у простых моряков не так.
- А мне сказали их почти тысяча, это правда?
- Нет, господин Черчилль. Их чуть больше ста пятидесяти. Было немного больше, но часть подписала согласие, что они больше не будут воевать с нами и были отправлены в нейтральный порт, сейчас, наверное, на пути в Россию. Остальные это те, кто отказался подписать согласие. Не навоевались.
- Это точно, - поддержал я смешок полицейского.
Ещё задав несколько уточняющих вопросов, я поймал конную повозку, и велел везти меня к лагерю военнопленных, были мы там через час, этот лагерь действительно находился на окраине столицы, более того с холма где он находился было отлично видно бухту с моим судном. При мне в котомке был бинокль, но рисковать доставать его и искать взглядом свою джонку я не стал. Тут сейчас шпиономания после выходов последних статей Эриха, некоторым японским адмиралам не поздоровилось. Ещё две статьи вышли, третья и четвёртая. В Японии и Англии как я узнал, меня называли преступником, и военным мясником. Это простому народу на мозги капают, а вот японские военные моряки, наоборот, хвалили меня. До таких диверсий им ещё расти и расти. У них я вызывал только восхищение. Адмирал Того в своей статье описал об этом. Выздоравливал, как было указано в японской газете. Не навестить ли его?
Мы подъехали к огороженным строениям бараков, вход лениво охранял японский часовой, никой более охраны или вышек с пулемётами я не заметил. Охренеть как они тут сторожат. Хотя нет, в нескольких сот метрах была казарма, у которой кучковалось с десяток солдат. Я так понимаю, как будет сигнал, в строй встанет с сотню вооружённых солдат. В принципе большой кровью, если что, бунт они остановят. Дальше было несколько домов, как я понимаю, там квартировали, другого слова не подберёшь, офицеры. На моих глазах из дома впорхнула японочка, на ходу подвела губы и заспешила куда-то в сторону города. Ни хрена себе плен? Я бы тоже был бы не против так коротать время. Может сдаться? Шучу, конечно, но завидно. Знаю что грех, а всё равно завидно.
Когда моя коляска остановилась у ворота, солдат достал свисток и дунул, а от казармы в мою сторону поспешил один из унтер-офицеров. Среди русских матросов, что лениво прогуливались по огороженной территории, наметилось оживление, некоторые стали любопытствовать, кто прибыл, разглядывая меня издалека. А бежал видимо дежурный по лагерю. Я покинул коляску, велев возничему ожидать меня, и стал ожидать дежурного. Тот, подбежав и представившись, поинтересовался причинами моего появления здесь. Узнав их, с сожалением ответил, что экскурсии на сегодня закончены, они до обеда проводятся. Вот у господ офицеров не так, к ним экскурсии не водят, только к простым морякам и унтерам, поэтому если офицеры возжелают, то могут пообщаться с гостями острова. Поинтересовавшись у унтера, кто именно из старших офицеров тут находится, я к своему удивлению узнал что капитан «Корейца» не стал подписывать согласие отказываться воевать. Я точно знал, что тот должен быть на французском стационаре, подписать то согласие и отбыть домой, а тут вдруг он оказался на англичанине. Моё недоумение прояснил сам Беляев. Поинтересовавшись у унтера, не примет ли меня капитан второго ранга Беляев, тот изучил мои документы, и направился к одному из домиков. Вернулся тот быстро, военнопленный офицер был не против.
Унтер сопроводил меня до нужного домика и, козырнув, прикрыв дверь, направился по своим делам, а я кивнул временному хозяину «камеры», разглядывая его обитель. Картины на стенах, полка с книгами, и что вообще ни в какие ворота, телескоп в окна и сабля, висевшая на стене. Вообще дом был обставлен в европейском стиле и надо сказать со вкусом. Кивнув в ответ, Беляев достаточно холодно спросил:
- Мистер Уильям Черчилль, насколько я помню со слов японского солдата? Надо сказать, они отвратительно знают английский, русский, правда, не знают совсем.
Капитан второго ранга и сам на английском говорил не совсем правильно, с акцентом, но я особо не обратил на это внимания, подойдя ближе протянув руку, сказал на русском:
- Не совсем так. Моё настоящее имя Максим Ларин. Может вы слышали обо мне?
Беляев выпучил глаза, но надо сказать быстро пришёл в себя, и крепко тряхнул мою руку. Презрения, как от некоторых офицерах, я в нём не заметил.
- Батенька, я много что о вас слышал. О тысячах замученных младенцах тоже. Это из английских газет. Кроме презрения такие заметки ничего не вызывают. Японцы их тоже ругают, как не стыдно писать такую ложь?.. С чем пришли?
- Освободить, дать оружие и дать возможность воевать дальше. Такой ответ вас устроит? – спросил я, устраиваясь в небольшом плетёном кресле напротив бывшего капитана «Корейца».
- Заинтересовали, - кивнул тот, с интересом изучая меня. – Однако боюсь, все господа офицеры вынуждены будут отказаться от вашего предложения. Впрочем, не смогу его принять и я.
На мои удивлённо поднятые брови, тот поспешил развеять недоразумение.
- Вы слышали о согласии отказаться воевать с японцами?
- Да. Насколько я помню, вы его не подписывали.
- В формулировках было указано не только про войну, что сейчас идёт, те кто подписал никогда воевать с Японией не смогут, даже если позже будет ещё одна. Естественно я на такое пойти не могу, как и офицеры с «Варяга», с которыми я оказался тут. Мы отказались подписывать эти соглашения, и были помещены в этот лагерь для военнопленных, всё хорошо, но чтобы получить разрешение посещать город мы должны были дать слово офицера, что не попытаемся бежать. Это не затрагивало моих принципов, и я дал его, как и другие офицеры. Нашу честь это так же не затрагивало. В противоположном случае нас бы отправили в охраняемую зону, отдельно от матросов, но всё равно приятного мало. Как видите, бежать мы просто не можем.
- А офицеры с унтер-офицерами?
- Вот с них таких клятв не брали, насколько я в курсе. Если вам нужны опытные моряки, дерзайте… Хм, кстати, среди матросов находить старший механик с «Сунгари» сейчас военное время и он кажется прапорщик по Адмиралтейству, только призвать не успели. Практически офицер.
- Не такие и опытные ваши моряки. Стреляли в Чемульпо в белый свет как в копеечку, но вы правы, даже такие моряки мне нужны. Насчёт стармеха подумаю, пригодиться. Кстати, а как вы тут оказались, вы же на стационаре французов должны были быть?
- Руднев попросил прибыть. Едва успел подняться на борт «Телбота», тут это взрыв, выход и таран японского транспорта. Вот так я и оказался в плену. Сам Руднев дал согласие больше не воевать и с частью матросов и офицеров отбыл на родину. Я его не осуждаю.
- Хорошо. Какой состав в плену? Команда только с «Варяга»?
- Нет, там мешанина. Большая часть конечно команда с «Варяга», но есть и с «Корейца», несколько человек с парохода «Сунгари» и даже с десяток казаков с «Сунгари». Я так понимаю, вам нужно встретиться с кем-то из унтер-офицеров?
- Желательно.
- Вызвать к себе никого не смогу, с нашей встречей это может быть выглядеть подозрительно, однако насколько я в курсе пленные занимаются поделками, и унтера которые имеют некоторую свободу, носят их на продажу в город. Кондуктор Жлобин, с «Корейца» очень яростно был против плена и требовал продолжать воевать с японцами. Если кто будут безоговорочно на вашей стороне, так это он. Брата потерял в бою. В лагере он числится буйным, но иногда в город его выпускают. Под честное слово.
- Детский сад… Ясно, благодарю.
Мы ещё долго обсуждали перипетии боя Чемульпо, потом я рассказал свою эпопею и чтобы не вызывать подозрений, и так полтора часа общаемся, я покинул домик Беляева и направился к коляске. Тот перед уходом пожелал нам удачи. Грустный такой стоял.
Описание Жлобина у меня было, так что определится кто он, труда не составит. Сам же я, вернувшись в коляску, велел везти обратно в город. Сменив пару раз транспортные средства, оказался на окраине, откуда добрался до лодки и до своего судна. Вечерело уже. Так что разогрев блюдо, приготовленное на обед, покушал и стал составлять план. Кстати, очень интересный вырисовывался, сам от себя не ожидал. Если в лагере действительно есть казаки, то их вполне можно задействовать, вот только нужно выяснить уровень их умений. Насколько я успел убедиться, казак казаку рознь.
***
Как только коляска остановился, я лично открыл дверцу, не боясь запачкать свои белоснежные перчатки офицера военно-морского флота Японии, и придерживая саблю, ступил на укатанную гальку подъездного гостевого дворика довольно большой больницы превращённой с недавних пор в военный госпиталь.
Подбежавший прислужник, его задача встречать посетителей, что желают навестить больных, озадаченно замер. Явно европейское лицо и форма офицера флота Японии. Однако он замер всего на миг, вышколенная прислуга, и подбежав, низко поклонился.
- Передайте господину адмиралу Того Хэйхатиро, что его желает видеть британский подданный, Уильям Черчилль, который как и многое его соотечественники вступили добровольцами во флот его Императорского Величества. Передайте, что лейтенант Черчилль желает встречи с адмиралом, чтобы обсудить частые поражения японского флота.
Говорил я на японском языке с сильным акцентом, прислужник ещё раз низко поклонившись, заспешил внутрь одного из корпусов госпиталя отданного флоту. Были видны ходячие больные, что прогуливались по лужайкам, постриженным в английском стиле, медперсонал. Без особого удивления я заметил среди них женщин. А вот среди врачей мелькали и европейские лица, как мне кажется. Пока я рассматривал виды, с холма открывался просто великолепный вид на Тихий океан, из двери появился адмирал, который сильно припадал на правую ногу, опираясь на трость. Того осмотрел меня пронзительным взглядом и что-то сказал прислужнику. Тот, подбежав, пригласил следовать за собой, только не за адмиралом, он скрылся в здании, а пришлось обходить этот корпус. Когда мы его обошли, адмирал как раз устраивался в небольшой беседке, где стоял столик и были фрукты. На его плечи была накинута тёплая куртка. Медсестра что суетилась вокруг Того, посмотрев в нашу сторону гордо удалилась.
- Адмирал, - подойдя, я вежливо склонил голову, в моём тоне отчётливо было слышно уважение. Да и акцента уже не было, успел я так отшлифовать свою речь, что от коренного жителя острова не отличить. Время на это было.
Спасибо за ваши лайки и подписку. Очень благодарен.