В автобусе было душно и многолюдно. По причине наступления дачного сезона врасти отменили плату за проезд для пенсионеров на все междугородние рейсы и поток засидевшихся в хрущёвках стариков хлынул на дачи.
«Вот ведь приспичило им всем тащится в такую рань. Сидели бы дома. Майские праздники и так короткие, а у них вся неделя свободна. Дали бы людям землю в порядок привести, а в будни бы ехали. Так нет. Полный автобус набили».
Надежда Матвеевна с досадой посмотрела на грузного дядечку, утирающего струи пота, катившиеся по толстой в складочку шее. Он двинул ногой ведро, больно стукнув женщину по костяшке. Надежда Матвеевна скрипнула зубами от боли и злости, покрепче прижала собственное ведерко к животу и постаралась спрятать ноги под сиденье.
Обрадованный появившимся месту мужчина толкнул ведро вперед, потянулся, поднатужился и заржавевшая за зиму крышка потолочного люка со скрипом выдавилась наружу.
- Ты чего удумал, Ирод, - тут же напустилась на него маленькая, сухонькая бабулька, чинно восседавшая рядом с Надеждой Матвеевной. – Простудить нас решил?
- Верно, - подхватила другая, - Закрывай, дует.
Дядька с тоской втянул свежий воздух, поморщился, снова потянулся, но на этот раз люк решил противостоять грубой силе и плотно застрял в открытом положении. Визг бабок усилился, Надеждина соседка, принялась лупить его маленьким острым кулачком в пухлый зад.
- Закрывай, кому говорю, - верещала она противным писклявым голосом.
- Не могу я, - дядька висело, на ручке люка, вцепившись в нее обеими руками.
- Открыть открыл, а закрывать Пушкин будет? – подначивала другая.
Мужик уже истерично дёргал за ручку, старательно уворачиваясь от вредной старухи, которая похоже решила, таки сделать из его филейной части отбивную. В этот момент автобус дернулся и замер на остановке. Люк, поддавшись какой-то только ему понятной инерции, громко лязгнул и захлопнулся. Дядька, не ожидая такого подвоха от строптивой крышки не удержался на ногах и повалился на бабульку, звонко щелкнув зубами.
Сказать, что Надежда Матвеевна оглохла, значить ничего не сказать. «Наверное так выли Иерихонские трубы» - подумала она, зажимая пальцем ухо, возле которого голосила старуха.
Мужчина, пыхтя и отдуваясь, безнадёжно пытался восстановить равновесие, барахтаясь словно выброшенный на берег кашалот. Наконец, найдя точку опоры в виде Надеждиного плеча, он опёрся на него всем своим весом, поднялся и тут же получил звонкую затрещину от не менее дородной тётки по соседству.
- Чего чужих баб лапаешь?
- Лидочка я не…, - мужчина покрылся испариной.
- Молчи уже, - отрезала та, свирепо взглянув на Надежду Матвеевну.
Злорадно посмотрев на обидчика, Надежда принялась подниматься, не переставая прижимать ведёрко к пухлому животу, совершенно забыв про большое железное ведро, коварно сверкающее под ногами. Запнувшись, она полетела на все ту же бабку, которая не преминула оглушить салон очередным сиренным воем.
- Извините, - пробормотала Надежда Матвеевна, расчищая себе путь к выходу.
- Ведро-то, ведро опусти, - крикнула жена толстяка.
Усердно работая локтями, она растолкала всех и плюхнулась на только что освободившееся место. В следующую секунду злополучное оцинкованное ведро оказалось у неё на коленях, и она блаженно затихла.
- Уф, - Надежда поставила ведёрко на землю и отерла пот с полного лица.
- И не говори, - послышался позади голос Макаровны.
- Тоже на этом автобусе приехали? – женщина махнула вслед синему заду автобуса головой, попутно поправляя копну растрепанных каштановых волос.
- Натурально, - подтвердила соседка по огороду. – Ну идём, вместе то веселее.
- Ага, - выдавила из себя весёлую улыбку Надежда Матвеевна.
Следующие десять минут превратились в один сплошной монолог о жизни и страданиях дорогой Анфисы Макаровны, очень даже милой бабульки восьмидесяти трёх лет. За этот короткий промежуток времени она успела рассказать все события, потрясшие её в течение последних шести месяцев, которых оказалось не мало, так что к концу повествования Надежда Матвеевна почти бежала, пыхтя и отдуваясь.
- И куда ты так торопишься? – не отставал от неё прыткая старушка.
- Так успеть много надо, - почти искренне улыбнулась Надежда. – Майские праздники короткие, надо успевать.
- И то правда, - согласилась с ней бабка. – О глянь-ка.
Марковна указала скрюченным артритом пальцем на крыльцо Надеждиного домика, где валялась непонятная куча тряпья.
- Первый раз вижу грабителей, которые не грабят, а приносят вещи, - поразилась хозяйка надела.
- Чего хоть подкинули-то? – бабка Анфиса шустро откинула щеколду калитки и посеменила к крыльцу.
Надежда Матвеевна не отставала от соседки, не забыв, однако, закрыть ворота. Поравнявшись с Марковной, она глянула на кучу тряпок и в следующую секунду ведро выпало у неё из рук, а округу потряс вой Иерихонской трубы в две октавы.
На крыльце, раскинув белокурые локоны, лицом вниз лежала девушка. Дорогая кожаная куртка, пропитанная кровью, была изрезана в клочья, обтягивающие джинсы в грязи, а левая рука с обломанными ногтями протянута к двери, словно ища помощи и защиты.
#детектив
Продолжение читайте здесь