Глава 7
В ректорате университета, смешливая белокурая Элижабет помогла ему заполнить анкеты и бланки, и сама написала на бумажке свой телефон. Томаш предложил встретить её после работы. Он шёл по дорожке, с удовольствием ощущая на лице лучи весеннего солнца.
— Томашек!
— Алинка! — Томаш с удивлением оглядел её округлившийся живот, заметил обручальное кольцо на пальце.
Они, не сговариваясь, сели на скамейку.
— Ты так повзрослел, Томашек!
— Ты хорошо выглядишь! Замужество и беременность тебе к лицу.
— Спасибо! - Алинка слегка покраснела.
— За кого ты вышла замуж?
— Парень из универа.
— Я его знаю?
— Это... твой друг, Ян. Он же вернулся из армии на год раньше, мы разговорились, то одно, то другое. Вот и поженились полгода назад, живём в квартире, которую оставила ему его бабушка. Его родители будут смотреть за ребёнком. Папа обещал помочь ему с работой.
Томаш слушал её торопливую болтовню, думая, что если бы она тогда с ним посоветовалась, возможно их ребёнку было бы уже два годика, и он бы сейчас занимался с ней в квартире сумасшедшим сексом возвращения и долгожданной встречи, делая второго.
— Томашек, как ты думаешь, я поступила правильно? — её вопрос застал его врасплох. — Иногда я представляю, какой бы он был, наш ребёнок? Или она, девочка, с глазами, как у тебя?
— Алинка, — твердо ответил Томаш, — конечно, ты поступила правильно. Какие из нас тогда были бы родители? Я рад, что у тебя всё так хорошо устроилось. Ян — хороший парень.
— Спасибо тебе, Томашек! Позвони Яну, ему будет приятно.
— Обязательно, как только с делами разберусь. Пока!
Ему было немножко грустно, но мысль о предстоящем свидании с Элижабет привела его в хорошее настроение. Он не умел долго печалиться. Томаш побродил несколько часов по городу, с удовольствием отмечая то, что изменилось за время его отсутствия, и то, что осталось прежним, а к шести вернулся к воротам университета. Элижабет вышла и с радостной улыбкой взяла его под руку.
— Где ты припарковался?
— Я без машины.
— А! — разочарование в этом коротком восклицании разозлило его. Он научился водить машину в армии, но о своей пока не было и речи.
— Куда мы пойдём? В кино? В кафе?
Томаш довольно поздно сообразил, что тех денег, которые у него были, не хватит ни на то, ни на другое. Но ему не хотелось посвящать в это Элижабет.
— Может быть мы пойдём попозже.
— А сейчас?
— Сначала погуляем. — Томаш повёл её в парк, который знал с детства, нашёл знакомую тропинку. Они прошли под аркой из дубовой листвы и вышли к беседке, прятавшейся в кустах сирени.
— Как здорово! — воскликнула Элижабет и вбежала в беседку.
Запах сирени кружил голову. Томаш сел на деревянную скамейку, всё ещё сохранявшую следы потрескавшейся зелёной краски, и усадил девушку к себе на колени.
— Я рад, что тебе здесь нравится. Тут нас никто не увидит, — он нежно поцеловал её, и она поцеловала его в ответ.
Часа через два, проводив разомлевшую, удовлетворённую и позабывшую про кофе Элижабет домой, Томаш сидел напротив матери, ел суп с галушками, и рассказывал, как провёл день, не упоминая, конечно, о прогулке и о беседке.
Когда он замолчал, мать смущённо поправила платок и начала неудобный для неё разговор:
— Томашек, я понимаю, что ты теперь совсем взрослый, мужчина. Если ты хочешь привести домой девушку, то не стесняйся меня, хорошо? Я постараюсь вам не мешать.
— Спасибо, мам. Я пока не буду начинаться с девушками. Мне надо найти работу и помочь тебе.
— У меня всё не так плохо. Вот, возьми, — она протянула ему аккуратно сложенные бумажки. — Тебе на кино, на кофе с булочками, тебе ведь хочется.
Томаш, покраснев, взял деньги.
— Я отдам. Скоро, очень скоро.
— Иди спать, вижу, что устал.
Томаш действительно устал. Первый день возвращения оказался другим, чем он ожидал. Впервые в жизни, работа вставала перед ним насущной необходимостью. Но какая? Он не видел объявлений в окнах магазинов, и пролистав днём в ожидании Элижабет несколько газет, тоже не нашёл ничего подходящего.
Он лежал на спине на своей старой узкой кровати, заложив руки за голову и уставившись в потолок. Его мысли вернулись к утреннему эпизоду. Пан Здислав держал в железном кулаке пол города. Умный, изворотливый, беспощадный. Несколько парней, с которыми он служил и которые демобилизовались раньше, работали на пана, выбивали деньги из владельцев магазинов, таких, как его мать. Она никогда не простит, если её сын будет это делать. Но может быть пан Здислав предложит что-то другое, у него ведь есть легальные бизнесы. Может быть, ему нужны продавцы, носильщики, ещё кто-то. Томаш готов был согласиться на любую работу.
На следующий день, парень нерешительно стоял перед закопчённым четырёхэтажным домом в старой части города. Он медлил, всё ещё сомневаясь в правильности принятого решения. Его заметили, и к нему подошёл один из парней, дежуривших в дверях. Томаш приметил оружие под кожаной курткой.
— Эй, что ты тут делаешь? — вопрос звучал как команда, и Томаш скривился.
— Я хочу видеть пана Здислава, — ответил он, как мог спокойно.
— Самого пана? Он ждёт тебя? — парень недоверчиво окинул взглядом визитёра, его старомодную рубашку, штаны, потёртые ботинки.
— Передай, что пана хочет видеть Томаш Евелевич, по делу, — бросил Томаш, как мог небрежно.
— Его много кто видеть хочет. Если у тебя не назначена с ним встреча, пошёл прочь.
Томаш несколько растерялся и уже собрался уходить, но в этот момент из дома вышел вчерашний парень, Ян. Мгновенно оценив обстановку, он расплылся в довольной улыбке.
— Какие люди! Проходи, дружище, проходи, пан Здислав тебя ждёт. Он — со мной, — и приобняв Томаша за плечи, Ян провёл его мимо ошарашенных охранников.
— Спасибо, — Томаш не мог понять, почему Ян помог ему.
— Потом благодарить будешь, — Ян уверенно направился по лабиринту коридоров в заднюю половину дома.
Приёмная — большая квадратная комната с высоким лепным потолком — была пуста. За огромным письменным столом сидела девушка необыкновенной, пронзительной красоты: нежная алебастровая кожа, томные чёрные глаза полуприкрытые длинными ресницами, шёлковые локоны до плеч, коралловые губки, королевская осанка.
— Привет, Фимочка, доложи пану, что к нему Томаш Евелевич пришёл.
Фимочка вскользь глянула на Томаша и нажала кнопку.
— Пан Здислав, к тебе Томаш Евелевич.
На насколько минут воцарилось молчание. Фимочка недоуменно глянула на Яна и добавила в микрофон:
— Впустить или как?
— Пусть войдёт.
Томаш опять замялся, но Ян добродушно хлопнул его по плечу:
— Иди, он не кусается.
Томаш открыл обитую тиснёной кожей тяжёлую дверь и вошёл в кабинет.
***
После разговора с паном Здиславом, Томаш пришёл на работу в понедельник, ровно в девять. Видно его имя уже сообщили охране, потому что ребята на входе почти не обратили на него внимания. Он сам нашёл дорогу в приёмную и вежливо поздоровался с Фимочкой. В этот раз, девушка оглядела его с большим интересом, но всё равно довольно высокомерно и холодно.
— Напомни мне, как тебя зовут?
— Томаш Евелевич. Пан Здислав сказал мне прийти сегодня на работу.
Дверь кабинета была приоткрыта, и оттуда донёсся неожиданно громкий голос пана.
— Томаш, зайди.
Андрей, который стоял, облокотившись на стол отца и что-то быстро и резко говорил, с удивлением уставился на вошедшего.
— Это он и есть, папа, он мне нос сломал! — нос Андрея был заклеен пластырем, а под глазами образовались тёмные круги.
— Правильно, что разбил, надо половчее быть, — холодно ответил отец. — Томаш теперь будет на меня работать, и я не хочу, чтобы вы ссорились. Пожмите руки.
Томаш спокойно протянул Андрею руку, и тот, с некоторой заминкой, сделал тоже.
— Работать? В моей команде?
— Нет, Томаш введёт нас в новый век, компьютерами оборудует. Томаш, Фима покажет тебе твой офис. Она — в твоём распоряжении, можешь взять у неё любую информацию. Подумай, что нам требуется, составь смету, и скажи мне, сколько тебе надо денег.
— Пап, ты серьезно? Да он с тебя столько накрутит! — В глазах Андрея светилась неприязнь.
— Я скажу всё, как есть, до злотого. Мне не нужны нечестные деньги, — вспыхнул Томаш.
— Что ты думаешь мы здесь делаем? Благотворительностью занимаемся? Честные, нечестные! Чистеньким остаться хочешь? Не получится!
— Пан Здислав обещал, что мне не придётся идти против моей совести!
— Папа, ты этому сопляку позволил себе условия ставить? Ничего себе! Совесть! Нашёлся тоже, святоша!
— Андрей, заткнись! Томаш, иди работай!
Так началась для Томаша его новая жизнь.
***
Ролс Ройс выехал прямо на взлётное поле, к вертолёту, и Томаш сунул водителю чаевые.
— Не надо, мистер Евелевич!
— Ничего, бери.
Лёшек и Юрек, его старые помощники, уже сидели в кабине. Томаш поднялся по лестнице, кивнул парням, пожал руку пилоту и пристегнулся в кресле. Вертолёт ушел в воздух, и уже через несколько минут Монте Карло — многоэтажные здания, замок, дворец на утёсе, роскошные яхты в бухте — осталось позади. Под ними была только гладкая, как стекло, лазурная синева Средиземного моря. Лететь было недолго. Томаш смотрел в окно и думал об Агнешке.
После помолвки Серафимы и Андрея он вернулся домой поздно, мать уже спала. Он разделся и лёг, но заснуть никак не мог. Образ девушки, нежной и доброй, как ангел, но при этом твёрдой и несгибаемой, как сталь, не покидал его. Это было не увлечение, и не похоть, как с Элижабет или Фимкой, это было другое чувство, от которого ему было одновременно жарко и знобило, как в лихорадке. Он представил себе, что подходит к ней, бережно берёт за руку, заглядывает в глаза и целует. Ощущая её мягкие горячие губы на своих губах, Томаш почувствовал себя счастливым.
Утром мать заглянула в его комнату и невольно залюбовалась: её мальчик спал и улыбался во сне. За завтраком, он весь светился от удовольствия.
— Ты хорошо провёл вечер?
— Да, объявили помолвку Андрея с секретаршей пана Здислава, Серафимой, и все пили и танцевали.
— Ты пил?
— Нет, конечно, ты же знаешь. Но танцевал.
— С кем?
Мать угадала некоторую заминку.
— Там была одна девушка, она необыкновенная, как ангел!
— Да? Как её фамилия? Может я её знаю?
Ещё одна заминка.
— Её зовут Агнешка, дочь пана Здислава. Она такая красивая!
— И избалованная и вздорная, я уверена! Стоит только посмотреть на её брата!
Мать редко выражалась так резко, и Томаш осекся.
— Мама, она совсем другая! Почему ты так о ней говоришь?
— Томашек, я не хочу, чтобы ты имел дело с семьёй пана Здислава. Ты достоин большего!
Томаш удивился реакции матери — обычно она не высказывала своего мнения о девушках. Он постарался изменить тему разговора:
— На улице так хорошо, пойдём, погуляем? Вдвоём, как раньше?
— Мне надо утром кое-что сделать по дому. Может быть после обеда.
— Я сейчас один пройдусь, а потом с тобой! — ему не сиделось на месте.
Ранним воскресным утром улица была почти пустынна. Солнце, тепло, запахи сирени и акаций, соответствовали его настроению. Ему хотелось петь во весь голос, танцевать и смеяться. Но вместо всего этого, он только несколько раз прошёлся по мостовой колесом. Когда он вернулся в вертикальное положение, то не мог поверить своим глазам: перед ним стояла Агнешка. Она была одета в джинсы и обтягивающую футболку. Длинные золотые волосы, заплетённые в косы, венчали голову, как корона.
Агнешка смотрела на Томаша и улыбалась, а он застыл, как вчера на балконе, не в силах сказать ни слова.
— Привет, Томашек! Ты всегда так перемещаешься по улице? — насмешливо спросила она.
— Нет, Агнешка, только когда я счастлив.
— Почему ты счастлив сегодня утром?
— Вчера мне приснился сон.
— Какой?
— Мне снилась ты, Агнешка.
— Что произошло во сне? — его признание ничуть не смутило её.
Как во сне, Томаш подошёл к девушке, взял за руку, заглянул в небесно голубые глаза и поцеловал. Она не ответила, но и не отскочила.
— Ты так со всеми девушками, Томашек, начинаешь с поцелуя?
— Нет, но ты спросила про мой сон.
— Мне нравится твой сон, по-моему, мне приснился такой же. Мне захотелось сбежать от охраны и пойти гулять одной. Как ты думаешь, это судьба, что я тебя встретила?
— Да, я буду твоей охраной. Если захочешь, на всю жизнь.
— Я очень этого хочу.
С Агнешкой было так легко и просто, будто они знали друг друга вечность. Они шли по улице держась за руки, и Томашу казалось, что всем заметно его счастье. В парке, где он всего несколько недель назад гулял с Элижабет, Агнешка встрепенулась.
— Я знаю здесь одно место, меня приводила туда моя мама, — сказала она и уверенно направилась по тропинке к беседке.
— Меня тоже сюда приводила моя мама, — с удивлением заметил Томаш.
Они сели на скамейку, едва касаясь друг друга. Сидели молча, но Томашу не хотелось разговаривать. Ему достаточно было просто быть рядом с ней и вдыхать запах её волос, запах свежей травы и ландышей.
— Расскажи мне о своей маме, — наконец попросил Томаш.
— Она умерла когда мне было пять лет, от сердечного приступа. Я её почти не помню, только что у неё были очень мягкие руки и добрые глаза. Она любила гулять со мной здесь, в парке.
— Я совсем не помню моего отца, но мама мне всё про него рассказала.
— Ты не похож на других парней, Томашек.
— Почему?
— Ты меня не лапаешь.
— Я могу, если хочешь, — но он не пошевелился.
— В следующий раз.
— А будет следующий раз?
— Мне надо идти домой, ребятам влетит, что они меня потеряли. Завтра я возвращаюсь обратно в Оксфорд.
— Ты учишься в Оксфордском Университете?
— Да, но я приеду домой на лето. Через два месяца.
— Я буду ждать тебя.
— Два месяца без тебя — это так долго, — она сжала его руку в своих ладонях.
— Я готов ждать тебя всю жизнь! — так оно и было.
Агнешка улыбнулась ему, поцеловала в щёку и убежала. Томаш не мог понять, что с ним случилось: в первый раз он ушёл из беседки, не добившись своей спутницы. Но с Агнешкой это было совсем не важно. Её он подождёт сколько угодно.
Продолжение следует...