Я сразу после казни успел поесть, мне оставили, вот и с сортировкой закончил, а когда вернулись трофейщики от лагеря, как раз готовился покинуть место стоянки, так что быстро попрощавшись с довольными торговцами, а они, между прочим, были не из Новгорода, а из Твери, давно путь держат, вышли сразу как лёд сошёл, отплыл. Ладно, пусть им счастье будет в походе. Сам Василий уже в шестой раз этим путём идёт, как говорит, каждый такой поход за товаром и продажа своего сам-три, а то и сам-четыре бывает. То есть прибыль в четыре раза больше получает. Выгодно получается, раз ходят так далеко за товаром.
Лодкой на буксире я вывел баркас на середину реки и, перебравшись на борт судна, пошёл дальше к Новгороду. Василий там был, очень хватил, большой и богатый торг, а вот жителей ругал за спесь. Видимо с кем-то схлестнулся, теперь видимо всем жаловаться будет. Идти в одиночку было интересно, я поглядывал на берега, замечал оборудованные места стоянок для отдыха. Наверняка и тати тут присмотрели удобное место для нападения. А что, ночью атаковал и кому повезёт. Сам я теперь решил избегать таких стоянок, на самом деле хорошая приманка, тати знают, что тут можно дождаться жирного торговца и взять его на нож. В полон, то есть в рабство, тоже брали и продавали. Любой товар денег стоит, даже люди.
Ушёл от лагеря где мы провели ночь я не так и далеко. Пока была возможность, и не имелось свидетелей, я решил припрятать часть своего ценного имущества, включая трофеи взятые сегодня, а это золото и серебро, ну и испанские сундуки. Как раз в тот, где немного было потрачено серебра, поместятся остальные трофеи, украшения, и разная ювелирка. Так я и сделал, заметил какой-то приток и завёл баркас в него, поднялся почти на километр. Тут укрыл судно под ивой и, подтянув лодку, забрался в неё. Вернувшись по своим следам, стал осматривать берег Волхова. Нашёл в одном место приметную излучину, река делал характерный своим изгибом поворот, как ориентир годилась отлично. Высчитал примерное расстояние от углов русла реки и, подхватив лопату, стал копать. Основной ориентир не только река, а также крупный валун с меня ростом, что врос в землю метрах в ста.
Лопата у меня была, а как же, ещё в Индии пробрёл, металлическая, только рукоятка из дерева. Не путайте с пехотной у меня на спине, это другое. Лопата мне была нужна для обустройства лагеря, очага, всегда её в этом деле использовал. Вот так поглядывая на изредка появлявшиеся суда на реке, я и копал. С реки меня практически не было видно, да и я укрывался, ещё чего, показывать место схрона. Как бы то ни было, к вечеру яма глубиной в два с половиной метра была готова. На лодке я сходил к своему баркасу, но сундук взял один, и так перевес был. Доставил до берега и волоком дотащил его до ямы, где осторожно используя веревки, спустил на дно. После этого вернулся на баркас, уже полностью стемнело и, забрав второй сундук с серебром и украшениями, снова направился к схрону. К полуночи сундуки были закопаны, кстати, я весь запас смолы использовал, чтобы их просмолить, все сундуки. Лишнюю землю мешками отнёс к реке, ссыпав в воду, а дёрн аккуратно уложил на место. Земля утрамбована, я прыгал на ней когда закапывал, но небольшой бугорок оставил на случай если та всё-таки осядет. У меня было кожаное ведро, я пару раз сбегал к реке и полил повреждённую траву, чтобы та не погибла и не выделялась своим цветом. Вот такие дела. Фактически всё убрал, остался один кошель вперемешку медь, её большинство было, самая ходовая разменная монета, потом серебро и с пяток золотых монет. Больше ничего не было, всё закопал. НЗ, можно сказать.
Остаток ночи досыпал, проснулся часам к десяти и, позавтракав, направился на лодке к схрону. Проверка при свете дня прошла не очень, следы видны незамеченные мной при свете луны. Убрал их и довольный вернулся к баркасу. Там покинул приток, и снова выйдя на воды Волхова, направился к Новгороду.
До вечера я прошёл большую часть пути, уже надеялся, что завтра увижу Новгород, однако судьба снова повернулась ко мне тем милым местом, на котором сидит. Честно скажу за другими судами приглядывал, но без фанатизма, поэтому, когда встречный ушкуй что шёл на вёслах вдруг резко повернул ко мне и на его борту появились вооружённые люди стало для меня неожиданным, но растерянность длилась долю секунды, после чего я бросился к носовой пушке, при этом прикрываясь щитом. В него ударило две стрелы, и пробило три арбалетных болта. Вот суки. Один арбалетный болт пришпилил мою руку к щиту. Кости вроде не пробило, но онемение начало растекаться, болевого шока пока нет, а вот рана всё равно серьёзна. Пушка была заряженной, поэтому стянув чехол, причём не сразу, тварь зацепился, но я всё же сдёрнул его и, словив на щит ещё несколько стрел, прицелился и выстрелил, почти в упор. Ушкуй был уже в десяти метрах. Грохот выстрела и сноп свинцовой картечи, смёл большую часть вооруженных бандитов, а кто ещё это мог быть, с палубы, а меня сбило с ног. В этот раз в щит прилетела сулица. С трудом встав, я кособоко, похоже, ещё и рёбра треснуты, удар в щит был страшен, руку не сломал, вот рёбрам досталось по инерции, хромая метнулся к ружьям. На палубе у меня стояло наготове три ружья, остальные включая штуцер, в арсенале и сделал последовательно три выстрела, гася любые попытки сопротивления. Разгром был от картечи из пушки, ружьями я добил сопротивление. Ушкуй подходил по инерции по течению, вёсла были опущены в воду, гребцы большей части плавали в лужах крови, поэтому я метнул с трофейным крюк с каракки, одной рукой не удобно было, и привязал трофей к своему баркасу, чтобы его не унесло. Уже потом связку подогнул к камышам, где бросил якорь баркаса. За палубой чужака я приглядывал с особым вниманием, и тут же гасил попытки встать выстрелами из револьвера. На поражение бил.
Первым делом после того как якорь был сброшен в воду и суда хрустя камышами замерли, я осторожно выдернул болт из щита и положил последний на палубу. Хорошо сулица не застряла в щите и, отскочив, упала на палубу, не пришлось ещё с дополнительной тяжестью ходить. Теперь самое сложное, вытащить сам болт из руки. Сбегав за своими медицинскими инструментами, я осторожно разрезал руку и аккуратно извлёк болт, потом прочистил рану и изредка сквозь стиснутые зубы, рыча от боли, промыл и зашил рану, крепко забинтовав. Зубами я держал небольшую дощечку, чтобы эмаль не покрошить. Когда закончил с перевязкой, то вытащив её, обнаружил, что чуть не перекусил. Одной рукой было неудобно, да и шатало меня как от боли, так от потери крови, но после перевязки, рана была чуть выше кисти, стал ощупывать рёбра. К счастью с диагнозом я ошибся, синяк большой будет, но рёбра целые. Приведя себя в порядок, повесив раненую руку на косынку, я перелез на борт ушкуя и стал его осматривать. Кончик шашки так и жалил, хоть ранен был тать, хоть убит. Недобитков мне ещё не хватало. Вдруг снизу в палубный люк кто-то застучал, доски палубы аж били по ногам, и раздались крики о помощи.
- Кто там? – подойдя к люку в трюм, спросил я.
- Люди мы, новгородские. Я торговец пушниной Матвей, со мной один из команды моей ладьи, а ещё шесть девушек на продажу. Это судно людоловов. Мою ладью сегодня бандиты на расвете на щит взяли. Всех побили.
- Ясно, сейчас открою.
Скинув запор с люка, я откинул его и скомандовал:
- Выходите по одному.
- Не можем мы, связанные.
- А случали как? – удивился я.
- Матрос мой встал и головой подпрыгивая, стучал. Сейчас без сознания.
- Хорошо постучал, - невольно хохотнул я.
Присев рядом с люком, шашку тщательно вытерев лезвие, я уже убрал в ножны и всматривался в темноту трюма. Когда глаза привыкли действительно увидел рядок девушек, вон гады людоловы, самых красивых и фигуристых отбирали, а так же двух окровавленных и связанных мужчин. Тот, что повыше действительно был без сознания и большой шишкой на голове. Во втором легко можно было опознать торговца, по одежде и по виду. Одежду, не смотря на явную дороговизну, с него не содрали, порезана и в крови, видимо ценной не посчитали.
Лестницы в трюме не было, её на палубе обнаружил у кормы, к борту была привязана. Отвязал и спустил вниз, после чего ещё раз осмотрелся. Все девушки имели кляпы во рту, то-то так тихо, а вот торговец от кляпа освободился, под ногами лежал кожаный обслюнявленный комок, поэтому и мог говорить. Достав нож, я быстро перерезал путы, освободив всех, и велел подниматься наверх. Потом поднялся следом. Часть оружия я уже успел перекидать на свой борт, но всё не успел, такой необычный сигнал стуком головой подали, как я мог не отреагировать? Торговец, матрос пришёл в себя когда на него ведро воды влили, зачерпнув из речки, вот вдвоём, пока я успокаивал девушек, раздевая татей до исподнего, сбрасывали их в воду. Всех отправили, в живых никого не было, я и каюты в корме у ушкуя осмотрел. Кстати, хоть и речное, но больше судно, вон на борту порядка тридцати татей было. Торговец, увидев хозяина судна, его тело нашпигованное картечью, долго пинал проклиная. Товар, людей и судно он потерял. Взяли их легко, ладью повели видимо в отстойник, в команде не было десяти человек, а вот его решили в рабство продать. Хорошо, что я им подвернулся.
Когда все трофеи мной были осмотрены и с помощью девушек перенесены на баркас, я их занял, чтобы больше не плакали, работа помогала, стали думать, что делать дальше. Все девушки перешли ко мне на борт, ушкуй берём на буксир, к его корме привязали мою лодку. После чего все вместе плывём на борту моего судна. Это всё на завтра, слишком быстро темнело, но на моей жаровне девушке приготовили похлёбку, вполне сытную. Все лепёшки, весь запас гости съели, что я напёк у крепости Орешек. Вот чай, особенно с мёдом, изумил всех, ничего подобного они не пробовали, очень необычный вкус. Чай пока не был распространён по Руси, чаще люди пили сбитень, квас или морс, а тут такой необычный напиток. Торговец тоже его распробовал и подсев расспрашивал, что это и откуда. Узнав, что из Индии, да я сам оттуда, покивал и предложил прикупить немного чая. Обещал подумать, у меня четыре мешка было с собой. Я запасливый.
Ночь прошла спокойно, практически тихо. Лишь одна из девушек внезапно заревела ночью, но её другие девушки успокоили. О причинах слёз я так и не узнал, мне не сказали, да и не интересовался я. Со вчерашнего вечера, с момента нападения до сегодняшнего утра, река была пуста, нам так никто и не встретился, поэтому после того как мы позавтракали, всё же девушки на борту мастерицами в приготовлении блюд оказались, и снявшись с якоря смогли покинуть камыш. Несмотря на то, что ушкуй засел крепко, мы сдёрнули его буксиром, чуть канат не порвали. Девятко, так звали матроса, что всё ходил с крупной шишкой на голове, убрав шест, с помощью которого столкнул буксир на стермину, поднимал с торговцем парус. Он мне нравился своей хозяйственной жилкой. Вчера всё ценное помог мне на борт баркаса перегрузить, а потом на моей лодке выловил все весла, выпавшие с ушкуя, и вернул их на борт. До наступления темноты отмыл палубу ушкуя от крови и даже сделал небольшой ремонт, где были повреждения от картечи. Последние выковырял из дерева, и вернул мне. Те конечно помятые, но на переплавку пойдут, пригодятся ещё. Он вообще не сидел и такое впечатление, что просто не умел это делать, отдыхать. После освобождения, Матвей, удивился что я один, искал моих павших товарищей и не найдя спросил где они, изумившись моему ответу что я один. Ещё больше изумился, что я князь, последнее я особо и не скрывал. Он и не слыхивал, что опытную ватажку татей кто-то бы смог побить в одиночку. Даже с помощью огненного боя, выстрелы тот слышал, но всё же. Только и ходил, покачивая головой.
Спасибо за ваши лайки и подписку. Очень благодарен.