‒Это все великан, великан. Огромный, черный. Ходит по улицам ночью и крадет жизнь. Вот и до Славы добрался, хочет извести. Но мы не дадим. Да, да, да. Сыночек выздоровеет, вырастит, и никакому великану-чудищу нас не взять.
Артём прислушивался к причитаниям матери, что носила на руках семимесячного Славку. Того уж забирали в больницу месяц назад с высокой, под сорок, температурой. Тогда выкарабкался, просто спал жар, но вот сегодня температура резко взлетела вновь. И сейчас ждали скорую. Отец сидел в кабинете ‒ кажется, опять начал курить. Артём не высовывал носа из своей комнаты, делая вид, что учит уроки. А мать сначала сидела у Славкиной колыбельки, а потом взяла сына и стала ходить по комнате, говоря что-то совсем уж странное. Артём даже выглянул в окно ‒ на улице уже потемнело, поздней осенью это случается рано. Конечно, никого он не увидел. На пару секунд Артёму показалось, что он заметил движение там, где свет большого, яркого фонаря, прямо под окном комнаты переходит в тьму. Но нет, почудилось. Артём поежился, и плотно закрыл окно. Странно, как резко порой осенью холодает, еще минуту назад в комнате было даже жарко. Артём вновь прислушался к причитаниям матери, но на этот раз не мог ничего разобрать. Монотонная непонятная речь усыпляла мальчика. Он и в самом деле уснул прямо за столом. А проснулся совсем один в квартире. Сначала стало не по себе, потом сообразил, что, скорее всего, проспал и приезд скорой, и то, что родители поехали в больницу. Стало обидно все же.
В этот раз Славка не вернулся. Мать убивалась по сыну, а Артём ничем не мог ей помочь. Он пытался утешать, что было сложно. Может от того, что сам Артём особых чувств не испытывал. Славка постоянно орал и ночами и днями, не давая высыпаться перед школой, учить уроки. Нельзя было смотреть телевизор и слушать музыку (раздражало младенца, который начинал орать еще истошнее), нельзя было приглашать друзей, нельзя было самому долго гулять (хоть иногда нужно и матери помочь с младшим, которого, между прочим, Артём вовсе не желал). И много вот таких вот нельзя ‒мелких, но неприятных. Артём был даже рад тому, что назойливого детеныша больше нет в его жизни. И только слезы матери заставляли стыдиться этой радости. Про Черного великана Артём, кстати, больше не слышал. И даже в интернете ничего не нашел. Почему-то его очень заинтересовал этот великан. Врезался в память настолько, что иногда снился сон. Он идет по абсолютно пустым улицам ночного города, где, к счастью, горят фонари. В начале сна страха не было, он просто бродил по улицам, удивляясь тому, насколько иным кажется город ночью. А потом, Артём начинал слышать отдаленный собачий вой ‒ бездомные псы тоже чувствуют приближение Великана. И вот уже чувствовался чуть сладковатый, неприятный до тошноты запах, совершенно необычный, Артём даже не знал, с чем его сравнить. После появлялся Великан. Высокий как дом этажа в три, а иногда и в пять, темный силуэт, очень худой, с непропорционально длинными руками и ногами. В нем чувствовалась сила и власть. Шел Великан медленно, с прямой головой, словно и не смотрел вниз, но Артём точно знал ‒ это иллюзия, Великан на самом деле прекрасно видит. и способен заметить даже муравья.Потом во сне Артём терял контроль над своим телом. Пытаясь убежать, словно передвигался в киселе ‒ медленно и неповоротливо. К счастью, в этот момент он просыпался. И лишь один раз, приснилось ему, что Великан уже подошел и наклонился, и Артём увидел совершенно темную голову тени ‒ без намека на рот, глаза, нос. Сладкая мерзкая вонь обдала Артёма. При этом парень знал ‒ Великан смотрит на него, изучает. Тут Артём закричал, пропало ощущения киселя вокруг. Мальчик со всех ног бросился бежать. И проснулся. Больше Великан ему никогда не снился.
Лишь через десять лет, уже будучи студентом, Артём решился спросить о тех странных и страшных сутках. ‒Великан? ‒ переспросила мать, ‒ нет, я помню каждую секунду, до сих пор. Славе тогда впервые за сутки удалось заснуть как раз после того, как в скорую позвонили. И я ничего не говорила. Просто сидела у колыбели. Даже дышать боялась. Не мели ерунды. Прошло время, прежде чем Артём вспомнил снова об этом странном существе, которое, по его мнению, являлось чем-то вроде галлюцинации. Тогда Артём уже начал встречаться с Мариной. Была зима, совсем близко к новому году. Никто из них двоих и раньше не любил особо шумных компаний, а тут и вовсе период отношений, когда очень хочется побыть только вдвоем. Родители Марины умотали к каким-то дальним родственникам на целый месяц, и квартира девушки была в полном распоряжении парочки. Снег валил вечерами, а под окнами марининой кухни стоял фонарь, свет которого придавал окружающей картине немного волшебства. Одним из вечеров они сидели, болтали. Пьяные больше от осознания полноты жизни и чувств, чем от вина. Даже свечи притаранили, решив не включать свет ‒ в общем, милые глупости. Не сразу заметили, как за окном стало слишком уж темно ‒ погас фонарь. Обратив внимание, пожали плечами и продолжали болтать. Но Марина все же иногда поглядывала в тьму за окном. Артём не мог этого не заметить. Спросил, не случилось ли чего Девушка пожала плечами ‒Просто…вспомнилось нечто. Не обращай внимание, ерунда. ‒Но все же? ‒Ты, наверное…да нет. Не стоит рассказывать. Все в порядке. Просто ассоциация неприятная. Видя, что Артём все же продолжает ждать ее ответа, девушка сдалась ‒Ну ладно. Просто когда бабушка умерла, тоже была зима, ночь. И фонарь погас, правда, уже на следующий вечер горел, починили. Вспомнилось. Давай забудем. ‒Извини, ‒ Артём подошел в Марине и обнял ее. ‒Да нет, все в порядке. Просто вспомнилось. Этот бред еще бабушкин про Великана ‒Какого Великана? ‒ Артём встрепенулся. ‒Да чушь все. Бабушка, когда умирала, все про черного великана говорила, что по ночам по улицам ходит. Все говорила пока на скорой не увезли в больницу. А там ‒ уже не спасли. ‒Скажи пожалуйста, ‒ Артём начал говорить осторожно, словно боясь спугнуть, ‒ а твоя бабушка болела? ‒Да нет вроде, ‒ пожала Марина плечами, ‒ до последнего спокойно шустрила, да и в здравой памяти была. Давай все же закончим эту тему. Ладно? Артем кивнул, хотя у него были еще вопросы. И лишь через какое-то время, после снова бессмысленных поисков хоть каких-то сведений, Артём все же решился рассказать девушке о том, что слышал в тяжелую для его семьи ночь. ‒Совпадение? Не, быть такого не может, ‒ сказала девушка, подумав. ‒ но почему никто об этом не слышал, не написал? В инете же любят делиться такими вот страшилками. Артём пожал плечами ‒Не знаю. Но мне, кстати, тоже не хотелось никому рассказывать до сих пор, или куда-то выкладывать. Даже на форумах никого не спрашивал, потому что не хотел…или не мог? Десятки раз пытался написать. Но …даже и не скажу, что меня останавливало. Только раз у матери и спросил, а она не помнит. Вообще ‒Может, другие тоже не помнят, кто пережил. ‒Почему же помним мы? ‒Даже идеальная машина иногда ломается, ‒ пожала плечами Марина. Девушка подумала чуть и вдруг лицо ее озарилось улыбкой, ‒ а знаешь, ведь мой дед собирал старинные книги. В его библиотеке есть даже пара тех, что вроде остались чуть ли не в единственном экземпляре. И я помню – там была книга городских легенд еще дореволюционная. Я ведь читала ее. Удивлялась сколько всего, о чем теперь никто и не вспомнит. ‒Можем посмотреть? ‒Конечно! Но мне кажется, и в инете нужно разместить инфу ‒ вдруг кто что вспомнит. Именно наши истории. Оказывается, разместить на форумах немного текста может стать настоящим приключением полным трудностей и опасностей. Пока они писали на форумы, в квартире открывалась форточка, пищал незакрытый холодильник (который был закрыт пять минут назад), стучали ветки и вороны в окна. Честно говоря, даже Артёму становилось как-то не по себе. После углубились в старинную, с пожелтевшими страницами и старыми ятями, книгу. Там действительно было много интересных вещей, городских легенд, большинство из которых не дожили до настоящего времени. Или может, дожили, но как и Великан, нашли способ спрятаться. ‒Вот он! ‒ Артём указал на картинку. ‒Да, это он. Теперь вспомнила. Я видела во сне. На картинке, черный силуэт Великана, тонкий и высокий, выглядел достаточно жутковато на общем красноватом фоне. А на следующей странице была история, больше всего похожая на какой-то мистический рассказ, написанный автором не без претензии на художественность.
«Жила в нашем городе мещанка Аграфена Демидовна Перосотрова. Поговаривали, что предки ее ‒ из крестьян, которые решили поискать лучшей доли в городе. Дед, как и отец, считались неплохими мастеровыми по обуви и добились того, что обслуживалась у них публика богатая и приличная, все больше из купцов. Сама Аграфена Демидовна, была единственной, оставшейся в живых среди детей сапожника. Братьев ее всех унесла «собачья смерть» ‒ холера, а ее пощадила. Вышла замуж не по любви, а за того, кто мог бы и дальше руководить мастерской, к тому времени уже изрядно разросшейся. За лучшего и самого ответственного ученика. Вместе с мужем они расширили дело и занялись еще и перепродажей обуви, открыли магазины, и в общем, жили ладно, друг друга уважали. Да и сынок рос у них ‒ Агафон, в честь дедушки названный. Правда, счастье длилось недолго. Сначала умер муж Аграфены Демидовны. Он, поначалу, начал все в кабаки захаживать все больше, а на фирму ‒ все меньше. Уж и Аграфена плакала, и дитем честила, все было бесполезно. Уже и на нее благоверный руку стал поднимать. Добрый, хотя и строгий, выпив, превращался он в подобие зверя. А там где выпивка, там и драка, понятное дело. В одной из драк пьяных вдарили ему в кабаке так, что как отнесли домой на руках, так и не встал больше. Аграфена Демидовна погоревала, да дальше стала жить, сына воспитывать. А на следующий год ждало ее большее несчастье. Они тогда на дачу выехали. Лето. Жара. Агафон неплохо умел плавать, и поэтому, когда устроили ребятишки соревнование, не сдюжил, а решил еще и показать, что он, городской, не хуже деревенских. Там река в одном месте опасной считалась, не пускали детей. А Агафон поплыл. Пытались, говорят, его спасти, да не смогли ‒ утянуло под воду, словно кто-то за ноги схватил. Впрочем, поговаривали, что так оно и было ‒ бузит именно в этом месте водяной. Аграфена Демидовна, когда тело сына достали, кидалась на него, словно не в памяти была. Оно и понятно ‒ сын единственный. Как похоронили ‒ замкнулась в себе, неделю никуда не выходила из комнаты. Потом пришлось все же делами заняться. Только теперь стала она человеком жестким, даже жестоким. Обувные магазины и дело продала, вместо них прикупила доходные дома, да и тем и жила. Должников не прощала, не смотря ни на что. Иногда сама приходила деньги требовать. Боялись ее. Не трогали Аграфену ни слезы, ни мольбы, окаменело сердце. Однажды пришла Аграфена в один из домов вместе ‒ деньги требовать. В доме этом, так сложилось, одна нищета жила. Было это как раз накануне Рождества, всю землю усыпал снег ‒ пушистый, белый, мягкий. Дети играли во дворе. Катались с кем-то заботливо устроенной горки, кидались снежками. Аграфена Демидовна остановилась, и некоторое время смотрела на детей. С каждой секундой лицо ее мрачнело. Кажется, еще больше потемнели глаза, заострились черты лица. Сама Аграфена словно была в гипнозе из которого вышла, почувствовав резкую боль в ладонях, куда вонзились ногти. Оказывается, ее руки непроизвольно сжались в кулаки. С удивлением ощутила соленый вкус слез, мотнула головой, повернулась и пошла в дом, собирать плату. Ночью долго заснуть не могла. Мучали злые мысли и хотя выплескивались слезами, много слишком было их. А ведь любил зиму ее Агафонушка, ох как любил. И компанейский мальчик ‒ все с детками катался, она еще ругала, что к делу никак приучаться не хочет. Да если бы сейчас… Почему сейчас чужие дети должны радоваться, веселиться, жить? Почто нищебродам такое? Половина же их пойдут или попрошайничать или вообще, по дорожке, что в Сибирь приведет. А ишь, ты, радуются они! Там на некоторых посмотреть ‒ уж и худы и кашляют. Даст Господь, смерть раньше Сибири приберет.
С утра все никак Аграфена Демидовна не вставала. Горничная все же зашла к ней, и тут же выбежала из комнаты ‒ за докторам. Свалилась Аграфена Демидовна с пневмонией. Никакие лекарства не помогали. Только хуже становилось. Вот и до бреда дошла. Да все проклинала детишек, что играли тогда во дворе. Призывала, говорят, какого-то Черного, чтобы больных да убогих забирал, а здоровых не трогал. Лишь в конце самом на несколько секунд в себя пришла, обвела вновь ставшим разумным взглядом комнату, доктора, да прислугу, и сказала хрипло ‒Что же я наделала. Черный, черный! А потом упала на подушки и скончалась. С тех самых пор, говорят, и ходит Черный Великан по городу. Страшный, и вокруг него вьются часто бездомные псы ‒ привлекает их идущий от Великана запах гниющей плоти. Великан не трогает здоровых, не трогает и тех, чья болезнь приведет к кладбищу и без его помощи. Чудище не переступает дорогу Смерти, ибо само боится Великую Странницу. Нет у Великана души и умри он ‒ раствориться в небытие, из которого вызвало и слепило его ненавистью, завистью, и злобой неутешной матери. Добыча Великана заболевшие и ослабшие, но не так, но те, которые смогли бы выжить. Также часто нападает он на бездомных, нищих, пьяниц. Те, кто в момент его нападения находятся рядом, часто видят его наяву или во снах, но потом забывают. А если и помнят, то рассказать не могут»
На этом рассказ заканчивался. Дальше шел совсем небольшой текст «Итак, я нашел его! Да, Монстр существует и убивает! Мне не хотели рассказывать, но все же смог вызвать некоторых на разговор. Главное ‒ я знаю, как победить. Дети, дети. Странные эти создания порой являются настоящими пророками. Правда сами не осознают этого.
Услышал я эту песенку давно, но думал, что это игра, пока не узнал обстоятельства. Вот она.
Страшный темный Великан К нам пришел ждан иль не ждан Только кто не побежит Великана победит В перекрестье всех путей Великана одолей.
Долго мне пришлось еще изучать, смотреть книги. Я пришел к выводу, что достаточно стать на перекрестке и Великан придет. А дальше, нужно стоять, не оборачиваясь, не пытаясь бежать. Просто не сойти с места, пока Великан не пройдет мимо. Не знаю, что станет с Чудищем ‒ может, он исчезнет? Растворится? Вечером (а тварь эта появляется только вечером или ночью), я пошел на перекресток. Великан появился через полчаса. Он именно такой, каким его описывали ‒ высокий, худой. И пахнет разлагающимся трупом. Очень неприятно, даже платок, смоченный в одеколоне, не помогает. А дальше. Великан наклонился ко мне и я видел совершенно черную голову ‒ ну просто шар. Но тут я сделал ошибку. Не знаю, что меня подвигло ‒ я побежал. А в мою спину несся смех. Больше я не могу решиться. Я совершенно здоров физически. Но, когда Великан посмотрел на меня, я понял кое-что о нем. Поскольку сам пришел к нему, то не имеет значение болен я или нет. Лишь то, побежал я или нет ‒ важно. Посему, не могу больше позволить себе продолжать эксперименты. Но может, кто-то сможет. Удачи тогда ему. А всем остальным ‒ не задерживайтесь долго на перекрестках нашего города»
Текст был без указания автора. ‒И что думаешь? Сходить на перекресток? ‒Верить старой книге о городских легендах ‒ глупо ‒Ты права. Но твоя бабушка, мой брат ‒ это не могут быть совпадения. Артём встал из-за стола, потянулся до хруста и пошел за другой стол ‒ уже компьютерный. Через пять минут Марина, все еще глядевшая книгу, услышала ‒Ты посмотри! Им ответили на форумах. Кто-то вспомнил о деде, который говорил о Великане, кто-то о брате, сестре, друге. Говорили и о непонятной смерти бездомных или забулдыг. Но тут особо никто не смотрит, отчего. ‒Так что это правда! Тут ходит какая-то тварь, губит людей, а мы…. ‒Что мы? Даже неизвестно, кто это все написал, и … ‒Но ведь он сбежал. Так что это всегда можно сделать. Марина помотала головой ‒И все же… ‒Боишься? ‒Нет. Но ‒Да ладно тебе. Мы должны остановить эту тварь. Ради того, чтобы никто больше не умирал. ‒Хорошо. Но почему бы нам просто не разместить в интернете текст. И может кто-нибудь. ‒Только не мы, да? Трусишка ‒А тебе не было страшно? Во сне Артём задумался. ‒Ладно. Действительно. Нужно время подумать. Ох, уже так поздно. Марина кивнула с сожалением. На следующий день приезжали ее родители и Артём еще раньше решил, что сегодня уж точно пойдет домой.
По пути, Артём вновь задумался над книгой. Ему нужно было пройти через парк. Не до конца осознавая, что делает, парень остановился на перекрестье тропинок. Потом, когда сообразил где стоит, хотел отойти, но лишь хмыкнул и остался стоять. В конце концов, что ему угрожает? Если Великан и в правду существует, то значит, правда и то, что ничего не сделает ему. Зато как завтра он расскажет Марине о победе над своим детским страхом. Ну заодно и над чудищем. Артём усмехнулся. Стоять было холодно, но он решил продержаться в течение получаса. Достал телефон, стал играть. Пока не почувствовал мерзкий сладковатый запах. Теперь, когда он знал, чем пахнет, стало еще противнее. Артём убрал телефон и стал оглядываться по сторонам. Никого. Парень хмыкнул, подивившись своему воображению и тут огромная тень встала прямо перед ним. На этот раз великан не подошел, а просто возник из воздуха. Артём с трудом поборол позыв ‒ бежать. И спокойно стоял, когда Великан наклонился над ним, как во сне. Черная, абсолютно непроницаемая тьма. Дышать между тем стало абсолютно невозможно. Великан наклонился еще ниже, и вот Артём уже был укутан не только удушливым запахом, но и тьмой. Которая, тут же осветилась. Парень видел, что он находится в светящемся коконе, словно в клубке ниток. И когда Великан вновь поднялся во весь рост, нитка из клубка стала разматываться, а Артём почувствовал, словно из него, из его тела что-то тянут. Ощущение не болезненное, но неприятное и очень жуткое. Артём сделал шаг назад и закачался, силы резко оставили его и парень лишь наблюдал, как разматывается его светящийся клубок и нить исчезает в теле великана. Нет, не нить ‒ его жизнь его энергия ‒Вкусно, ‒ почти физической болью ударила чужая мысль в сознании. ‒ меня давно не приглашали на пир такой здоровой энергией. Артём попытался отойти. Побежать, но не мог ‒В книге же было написано ‒ кто не побежит‒ победит, ‒ Артём уже не мог стоять и упал, с трудом удерживаясь в сидячем положении, прислонившись к дереву. ‒Но ты же побежал. ‒Я не побежал! Великан помотал головой. И Артём вспомнил свой давний сон. И уже горько и ненужно было услышать. ‒Ты пригласил меня. В сон. И убежал. ‒Но тогда я спал. Я не знал…не хотел. Хохот, кажется, расколол угасающее сознание. И последнее, что Артём услышал в жизни, было ‒Для правил мира твоя глупость не имеет никакого значения.