12 апреля 1573 года, в Новгороде, царь Иван Грозный самолично выдал замуж свою двоюродную или троюродную внучатую племянницу - тринадцатилетнюю княжну Марию Владимировну Старицкую. Выдал, как царю поначалу казалось очень удачно, за 33-летнего датского герцога - принца Магнуса, брата короля Фредерика II Датского.
И ничего страшного, что Мангусу вначале предназначалась другая невеста - единокровная старшая сестра Марии - Евфимия ( в некторых источниках Евдокия) Старицкая, от первого брака князя Владимира Старицкого. Мария и Евфимия Старицкие стали сиротками в октябре 1569 года, когда после очередных доносов царь Иван Васильевич заставил их отца и мать Марии, а своих двоюродных племянников, банально выпить яду. А на "дюже красивых" девочек-сироток у него имелись далеко идущие планы использования их в качестве разменных монет, как невест для принцев иностранных государств.
Дело в том, что Иван Грозный вынашивал грандиозные планы создания Ливонского королевства на землях, отвоеванных в ходе Ливонской войны. А принц датский Мангус как нельзя лучше подходил на роль "послушного" вассала.
Вот и сосватал Иван Васильевич датскому принцу Мангусу старшенькую Евфимию, в июне 1570 года, когда Марии не было еще и 10 лет, а давал за невестой в приданое целых 5 бочек золота и "рухла всякого", а еще пожаловал жениху титул короля Ливонии и завоеванный город Оберпален. Но золотое приданое царь обещал выдать только после осады Ревеля (Таллина).
Однако осада Ревеля длилась 8 месяцев, ни к чему не привела, а Мангусу пришлось отступить и укрыться в своем Оберпалене. Примечательно, что жених совершенно не вспоминал о невесте Евфимии-Евдокии. Однако внезапно, весной 1572 года, Мангусу пришло предложение обвенчаться с другой княжной - Марией Старицкой, по причине смерти его прежней невесты Евфимии, давьненько - еще в ноябре 1570 года. Понятное дело, что поскольку нареченной невестой Евфимией он все равно не интересовался, то 10-летнюю Марию ему в 1570 г сразу не предложили, а предложили через два года, да пока суд да дело..., глядишь и невеста созреет. Условия были прежними - 5 бочек золота, меха, "разно рухло", но, по словам английского посла, кроме этого "...царь обещал в приданое за Марию те города, крепости и владения в Ливонии, которые интересовали Магнуса, установив его власть там, титуловал королём Магнусом, а также обещал дать ему сотню богато украшенных добрых лошадей, 200 тысяч рублей, что составляет 600 тысяч талеров деньгами, золотые и серебряные сосуды, утварь, драгоценные камни и украшения; обещал богато наградить и жаловать тех, кто его сопровождал, и его слуг, послал с ним много бояр и знатных дам в сопровождении двух тысяч конных, которым было приказано помочь королю и королеве утвердиться в своих владениях в их главном городе Дерпте в Ливонии».
Скорее всего от царского предложения Мангусу невозможно было отказаться, так как царь плюс к приданому предусмотрительно прислал за женихом войско в тысячу копий.
Царь из-за различия в вероисповедании невесты и жениха приказал венчать княгиню по русскому православному обычаю, а жениха по лютеранскому. Говорят, невесту Марию "несли к месту венчания на руках". Роль посаженного отца на свадьбе выполнял брат невесты Василий Старицкий — последний из оставшихся в живых детей князя Старицкого.
В Новгороде закатили многодневный пир на весь мир.
На свадьбе Иван Грозный веселился от души, историки констатируют сей факт: «Кощунственным озорством выглядело поведение Ивана на свадьбе герцога Магнуса Ливонского и Марии Старицкой: вместе с молодыми иноками царь плясал под напев "Символа веры св. Афанасия", отбивая такт пресловутым своим жезлом по головам сотрапезников».
Но после свадьбы молодой муж разочаровался в юной жене. Сыграли роль разница в возрасте и религиях. Разочарование жениха состояло еще и в том, что вместо собственно "5 бочек золота" и мехов Мангус получил всего лишь завоеванный замок Каркус и "рухла всякого"- несколько сундуков с серебром, бельем и платьями невесты, которые моментально приказал перешить на немецкий фасон.
Уже летом 1573 г Мангус сожалел о своем браке и совершенно охладел к супруге, и прикрывшись интересами Ливонии, муж отослал Марию в замок Каркус, а сам остался в Оберпалене.
Поскольку супружеские отношения с Мангусом у Марии не сложились, то историки ей приписывают то, что она моментально адаптировалась в новых условиях и стала вести европейский образ жизни, одевалась согласно европейской моде, якобы завела любовников, а также ей приписывают страстный роман с польским королем Стефаном Батория (рием). Иначи откуда бы вдруг взяться усыновленным/удочеренным детям в замке юной королевы Ливонии? Законного супруга все устраивало и он закрывал на развлечения жены глаза. Да он и сам готов был переметнуться под крылышко короля Стефана Батория.
Историки излагают, что в Каркусе Мария Владимировна ни с того, ни с сего "взяла на воспитание" двух малюток, оставшихся сиротками от внезапно погибшего ливонского семейства. Известно, что одну из девочек звали Марией (последствие Марией Ольденбург, предположительно даты ее существования - июль 1580—1597), а про второго ребенка даже неизвестно - была ли это девочка или мальчик. Год рождения девочки вполне может быть изменен. Один из английских послов видел девочку Марию в 1585 году и описал ее как очень миловидную крошку.
Некоторые историки считают, что "усыновленные дети", которые родились до 1581 года являются вовсе не усыновленными, а плодами страстного романа польского короля Стефана Батория и Марии Ливонской. Дело в том, что в 1576 году Стефан Батория женился на Анне Ягеллонке (-ской) - дочери великого князя литовского и короля польского Сигизмунда I Старого, которая была на 19 лет старше супруга и не могла уже иметь детей. Но Стефана его династический брак устраивал.
В 1576-77 году законный супруг Марии - Мангус переметнулся на сторону польского короля Батория и передал ему замок Каркус в обмен на находящиеся под властью Польши ливонские земли.
Но царь Иван Грозный не стерпел измены, ввел войска в Ливонию, которые отвоевали опять замки Каркус и Оберпален и пленили Мангуса. Однако Мангусу каким-то образом удалось на коленях выманить прощение у русского царя, даже получить от него ссуду в 15500 рублей, что не помешало Мангусу предать и во второй раз.
До 1580 года Мария Ливонская надеялась, что король Стефан Батория разведется со своей 60-летней супругой, даже якобы велись переговоры о его разводе с папой римским. Но слухи оказались ложными, вернее сам Стефан убеждал недовольных подчиненных, что слухи о разводе являются ложными. Прослышав это, Мария Владимировна окончательно разочаровалась в Стефане Батория и вернулась к законному супругу Мангусу. И о чудо, она оказалась беременна. От кого? История умалчивает. Считается, что на этот раз от законного супруга, а в январе 1581 года Мария родила дочь Евдокию.
А в феврале 1581 года польский отряд отбил Смилтене и пленил Мангуса, которого доставили под стражей в Пильтен. Марию Владимировну с тремя детьми отправили в замок Донданген, которым лично владел Стефан Батория. В марте 1582 года Марию Владимировну внезапно вызвали в Пильтен к больному холерой супругу. А 18 марта 1583 года (по другим сведениям 1582 г) Мангус скончался. Мария Владимировна осталась 23-летней вдовой с двумя девочками на руках, куда девался третий ребенок, история умалчивает. Смерть Мангуса скрывали три месяца, так как Мария Владимировна вела переговоры с братом Мангуса - датским королем Фредериком II о передаче Пильтена Датской Короне.
После смерти Магнуса, 23 мая 1583 года Стефан Батория отправил его вдове письмо с соболезнованиями и предложениями на выбор - либо вернуться на родину, либо проживать в Риге. Но "проживать" это мягко сказано, так как местом заточения Марии определили Рижский замок, правда, выделили скромное содержание из королевской казны, и содержали ее фактически под домашним арестом.
После смерти царя Ивана Грозного оказалось, что Мария является третьей в очереди на престолонаследие в России после сыновей Ивана IV - царя Федора Иоановича, имеющего хлипкое здоровье и обреченного на бездетность, а также сосланного в Углич 8-летнего Дмитрия от 6-го или 7-го брака, которого церковь не признавала законным наследником.
Советники вступившего на престол царя Федора в лице Годунова со товарищи решили уговорить Марию вернуться в России из под опеки Польши, где она была разменной династической картой. Переговоры поручили английскому дипломату Джерому Гарсею. Различные источники приписываю Горсею и 25-летней Марии скоротечный роман. А еще в Марию якобы был влюблен кардинал Ежи Радзивилл и Станислав Костка, хотя это вилами по воде писано. Но как бы там ни было, Мария согласилась на предложение Горсея бежать из рижского замка.
Способы побега Марии с двумя дочерьми из замка указаны разные. В недавнем сериале "Годунов" рассказано, что вел переговоры и героическим побегом занимался не Горсей, а непосредственно князь Василий Шуйский, но с помощью все же английского дипломата. Причем бежала она не с двумя дочерьми, а только с одной Евдокией.
В других исторических источниках указано, что после согласия Марии русские эмиссары начали действовать: «королева с её дочерью была извещена и очень хитроумно выкрадена и проехала через всю Ливонию, прежде чем её отсутствие было обнаружено».
В третьих источниках написано, что Мария «убежала из Риги и прибыла в Москву на почтовых лошадях, нарочно расставленных для этого Борисом».
Согласно 4-м источникам: "ливонская королева Мария была тайно переправлена на борт английского судна, доставившего её в устье Невы".
Существует также версия, что "состоялся не побег Марии Ливонской, а соглашение с польским правительством о её выдаче".
Как бы там ни было Мария с двумя дочерьми оказалась в России. Но пребывала на свободе она приблизительно два года. Опасность ее для окружающих претендентов на власть состояла в том, что после смерти царевича Дмитрия в Угличе (якобы он упал на нож во время падучей), а затем царя Фёдора Иоанновича, королева Мария оставалась последней из потомков Калиты и первой претенденткой на престол для себя или своего нового супруга, чего бояре даже допустить не хотели.
Согласно фильму "Годунов", Марии приписывается страстный роман с достойным именитым князем, боярином и воеводой Федором Ивановичем Мстиславским. Эпизод фильма намекает, что Федор Мстиславский хотел использовать ее как разменную карту в каких-то своих боярских интригах. Но тогда еще советник Борис Годунов никак не мог этого допустить, развалил предполагаемый брак Марии и Федора Мстиславского и добровольно-принудительно отправил Марию с дочерью в монастырь.
Князь Федор Иванович Мстиславский был достойным руки Марии человеком - на тот момент один из руководителей думской аристократии, последний конюший, наместник, воевода и боярин (1576) и т.д., последний представитель знатнейшего русского рода Мстиславских (Заславские), старший сын главного московского воеводы и боярина князя Ивана Фёдоровича Мстиславского, праправнук (по линии бабушки по отцу, казанской царевны Анастасии Петровны) великого князя Ивана III.
Никакого исторического подтверждения, кроме домыслов, романа Марии и Федора я не нашла. Но... на момент прибытия в Москву Федор то ли еще был женат первым браком на Ульяне Петровне Холмской, дочери князя Петра Андреевича Холмского, то ли уже как раз овдовел, так как годы смерти первой жены показаны и как 1576 и как 1586. Обе даты соответствуют его положению вдовца на момент приезда Марии Ливонской. Затем женился он еще два раза - на Прасковье Ивановне Нагой (ум. 1606 или 1609) и на княжне Домнике (Ирине) Михайловне Темкиной-Ростовской (ум. 7 июля 1630). У Мстиславского от этих браков было как минимум пятеро детей: умерший в младенчестве сын Василий (от первой жены), дочери Мария, Ольга (ум. 3 декабря 1609 г.), Евдокия (ум. 1600), Ирина (ум. 26 ноября 1622).
Как бы там ни было, но в 1-й половине 1588 года Марию Владимировну, заключили вместе с дочерью в Подсосенский монастырь, находившийся на правом берегу р. Торгоши, в 7 верстах от Троице-Сергиевой лавры. Постриженна она под именем Марфа. По другим сведениям не с одной дочерью, а с двумя дочерями - Марией и Евдокией. Далее 18 марта 1589 года скоропостижно умирает её дочь Евдокия. Имеется версия об отравлении Евдокии по приказу Бориса Годунова.
Согласно надгробию в Троицко-Сергиевой Лавре, Мария Владимировна скончалась в июне 1597 года: «Лета 7105 июня 13 дня преставися благоверная королева-инока Марфа Владимировна».
Многих исследователей удивляет, что в смутное время Мария Ливонская-Марфа друг воскресла и даже сдружилась с сосланной в монастырь дочерью Бориса Годунова Ксенией, постриженной под именем Ольга. Но этому есть простое объяснение - по видимому, она не воскресла, а просто как раз подросла ее приемная дочь Мария, которая тоже была пострижена Марфой и автоматически унаследовала от матери мирской титул и ее состояние. По возрасту Мария-Марфа II (1580 г/р) более подходит Ксении-Ольге Годуновой (1582 г/р) в подруги, нежели сорокалетняя женщина. Отсюда и путаница и легенда о смерти, а потом воскрешении Марии Владимировны Старицкой.
В 1610 году, после отхода поляков от Троицы, женщины - Марфа и Ольга обосновались в Новодевичьем монастыре, который через некоторое время был взят казаками под предводительством Ивана Заруцкого. Марфа II умерла в 1612 или 1617 году.
Алена Л.