Ничто не предвещало даже оптимистической трагедии в тот солнечный летний день…
У моста Новой Пристани мы тщательно и потому долго собирали свои катамараны. Мы – это лагерь скаутов, который каждое лето стоял на дальнем кордоне озера Тургояк. Мне как воспитателю и персональному фотолетописцу скаутского движения на Южном Урале выделили резиновую лодку с маленькими вёслами. Долго надувал свой «маленький плот», но был счастлив: все Айские притёсы буду снимать в режиме свободного художника. Ребята с вожатыми спустили на воду свои катамараны и, шустро лавируя между камнями на мелководье, быстро скрылись за поворотом. Я сначала пытался догонять, но потом понял, что мимо вечерней стоянки не проплыву. Бросив вёсла, устроился, как барин, спиной по направлению течения и снимал притёсы снизу вверх, наслаждаясь красотой неба, шумом тысяч ключей, которые сливали свои чистые воды в Ай-какую красивую горную речку. Японская плёночная камера была старенькой. И когда переводил курком кадр, камера скрипела. Я тогда подумал: надо покупать новую. Сам-то не выкинешь родной фотоаппарат, пока скрипит и снимает. А Бог-то всё слышит! Запасные пленки лежали в герметичных кассетах, в кармане на молнии: мало ли что может быть на реке…
Я словно готовился к неожиданностям. Засняв несколько плёнок, вдруг прямо спиной «услышал» шум водоворота. На мелководной реке такого шума быть не должно: ключевая вода шумных водопадов не создавала. Был ровный звук падающей воды тысяч родников на протяжении всего крутого берега. А тут…
Я оглянулся и понял, что впереди свежеупавшая большая берёза загородила полреки, и под деревом уже образовался водоворот. Скауты успели спокойно обогнуть эту ловушку с берёзой, а меня течение затягивало прямо под раскидистое дерево. Я схватился за маленькие вёсла, закружился на воде и пытался выплыть на противоположный берег, но течение упорно и с нарастающей скоростью тянуло меня под пышную берёзу. Спокойно, подумал я, подплыву, ухвачусь за ветки и тихо проберусь к упавшей вершине. Приготовился к столкновению, успел ухватиться за ветки, но течение оказалось настолько сильным, что отцепиться уже был невозможно. Несколько минут я соображал под пугающий шум воды в гуще веток: как быть? Думал, думал и решил отпустить спасительные ветки и нырнуть в неизвестность.
…Однажды я вёз туристическую группу вдоль побережья Чёрного моря из Еревана и имел неосторожность студенту-проводнику сказать, что никогда не имел счастья купаться в море. Студент сразу и весело приказал переодеться в «купальный костюм» и ждать плановой технической остановки поезда. По команде мы стремительно побежали к Чёрному морю. У нас была только одна попытка прыгнуть в море и лететь что есть мочи обратно: иначе поезд уйдёт и оставит нас, в чём мать родила для пляжа. Удивительно, но берег был оборудован для купания. Я разбежался и прыгнул с большого мостка в море. И – о, Боже мой! – с меня сразу слетели плавки и очки. Одной рукой схватил очки – самое дорогое, что есть у близоруких, открыл глаза и увидел полосатые плавки: ухитрился доплыть и надеть прямо в воде. Когда вынырнул, проводник уже бежал к поезду. Я растерянный от испуга – как бы пришлось бежать голым!? – «рванул, как на пятьсот». Прямо до затылка на меня летели ошмётки грязи с голых пяток. Удивлённые туристы смотрели на грязного проводника и руководителя группы и гадали: успеют или нет? Уже в купе студент, задыхаясь, спросил: ты счастлив?
Я это рассказал к тому, что имел опыт терять в воде всё и сразу. В тот день на реке Ай на шее у меня висела японская профессиональная камера, с которой я не знал, что делать: руки едва держали меня и лодку, которую поток вырывал у меня из-под задницы. Наконец, я отпустил руки и сразу же оказался в воде с головой: вода успела вымыть маленький котлованчик прямо под берёзой. Конечно, я опять вынырнул с очками в руке, но уже без фотокамеры. Долго думал: нырять ли за фотоаппаратом? Жалко «друга» всех походов. Но решил, что второй раз водоворот мог меня ударить о камень, и я уже не выплыву. И стоит ли испытывать судьбу?
Прочувствовал не одну минуту молчания по безвременно утонувшей камере. Но больше всего было жалко недоснятую плёнку с пейзажами...
Наконец, огляделся и вдали увидел перевёрнутую уплывающую лодку. Побежал догонять: река была мелкой – не выше колен. Догнал, перевернул, нашел уплывающие вёсла, вылез на берег, отжал одежду, проверил герметичность фотокассет. В другом кармане на молнии нашёл сотовый. Отдохнул и подумал, что каким-то непостижимом для меня чудом не стукнулся головой о камень: вспомнил об ангеле-хранителе. Наконец, пришёл в себя, снова улёгся в лодку и уже, тщательно прислушиваясь к шуму реки Ай, долго плыл на солнце до стоянки скаутов…
А все вокруг были счастливы: любовались красотой гор, ловили рыбу, разводили костёр, ставили палатки и ждали ужин. Обо мне никто не вспоминал…
Про свои страхи и своё «счастливое» утопление так никому и не рассказал: зачем портить наслаждение райской красотой уральских гор и рек. Тем более, что впереди нас ожидала Сикияз-Тамакская высокогорная пещера предков и захватывающий вид на Урал. Именно там, на вершине, и в тот день меня словно кто-то причастил к вечному воспеванию красоты моего Урала…
Именно в этот момент в пещере я впервые искренне прочёл молитву «Отче наш…»
Да, Ай – это вам не Ой! Не пора ли, однако, нашу речку Айкакаякрасота переименовать в Ойкакнепросто .
Ой, как меньше было бы неожиданностей…
Павел БОЛЬШАКОВ, фото Галины СЕРОШТАНОВОЙ
