Книжка Эда Уиллиса подходит к концу, и на очереди предпоследняя глава, в которой рассказывается про заключительный третий матч финала.
Помните, во вступлении к прошлой главе я рассказывал, что ко мне в гости заезжал Сергей Федотов и уверенно заявил, что лучшим матчем той серии был второй? Так вот на этой неделе ко мне заезжал Игорь Еронко – да-да, у меня не дом, а проходной двор – и в свойственной себе манере бросил: «Чушь».
Ведь он считает лучшим именно третий матч. Если надоест бесконечно обсуждать в комментариях судей, то вот вам готовая тема для разговора: «Какой акт в этой драме ведущий – первый, второй или третий?»
Лично мне приглянулся в этой главе один незначительный момент. В конце, когда Уиллис рассказывает про легендарного комментатора Дэна Келли, он упоминает, что по его стопам пошли два его сына. И несмотря на, казалось бы, все регалии отца, Джон Келли начинал с шести лет работы в минорных лигах.
В ленте блога можно найти ряд интервью Spittin’ Chiclets с тренерами, где четко прослеживается один и тот же тренд. Герой любил хоккей, начал тренировать школьников/юниоров, добился побед на этом уровне, перешел на уровень студентов, пришел к успеху с ними, пошел на повышение в фарм-лиги, повыигрывал что-то там, после чего стал помощником, а затем и главным в НХЛ.
Эту же картину мы видим и в мире комментаторов. Здесь есть о чем подумать.
Напоминаю, если вам нужны автобиографии Шона Эйври и Фила Эспозито в формате EPUB, а также другие книжки – напишите мне здесь, в личку на Sports.ru. Для этого надо сначала добавить меня в друзья. Всего книжек на данный момент шесть. Помимо старины Шона и Фила это:
- «Пока горят огни» про молодежный хоккей в Канаде (мой личный фаворит) - «Хоккейная аналитика» - Автобиография Тео Флери (мой первый перевод, по нынешним меркам кривоватый, но кто-то его сохранил) - Сюрприз (приятный)
Если хочется помочь проекту материально, внизу есть номер карты. Спасибо всем, кто донатит – это придает творческой энергии, на которой весь блог и держится.
Глава VI. Марио Лемье за 1:26 до конца
Сборная Канады все еще отмечала гол Лемье в овертайме, когда диктор «Коппса» сообщил, что 12 тысяч оставшихся билетов на третий матч финала поступят в продажу на следующий день в девять часов утра. Их смели за 40 минут – на Гамильтон будто обрушилось какое-то безумие. Около трех тысяч человек выстроились в очередь. Сообщалось, что на решающую игру цены у перекупщиков доходили до $200 за пару билетов. Поговаривали, что даже до $400.
«Это уникальное событие, вершина хоккея, – утверждал один болельщик из Миссиссаги, заплативший $150 за два билета в верхнем ярусе. – Я готов был отдать почти любые деньги».
Атмосфера в «кленовой» сборной была под стать. Кларк уже вернулся в Филадельфию, когда началась финальная серия, но при этом поддерживал связь с Саваром. С игроками не было никаких проблем.
«В такую команду легко верить, – отметил Кларк. – В ней сплошные победители. Рано или поздно они что-нибудь придумают».
Однако немногословному, как правило, Савару, оставшемуся в расположении команды, было трудно сохранять спокойствие. Ему противостояли русские. Состав канадцев поредел из-за травм и дышал на ладан. Да еще и Иглсону взбрело в голову раздать всем игрокам бонусы по $5,000 перед третьим матчем, что в те времена было обычным делом в хоккее.
Генеральный менеджер «Монреаля» наложил вето на план Иглсона, решив, что команде не нужны дополнительные стимулы, которые, к тому же, и вовсе могли счесть за оскорбление. Вот только директор по связям с общественностью сборной Канады Билл Туэл, четырежды выходивший в финал Кубка Стэнли с «Эдмонтоном», утверждает, что ему никогда еще не доводилось видеть, как правило, уверенных и профессиональных игроков в состоянии подобной тревоги.
«Тяжеловато было находиться с ними рядом», – отметил он.
Но куда тяжелее было читать ряд заметок, появившихся в газетах в выходной между матчами, где игроки и тренеры изо всех сил старались поделиться своими эмоциями от серии в целом и от Гретцки во второй игре.
«Канада и Советы постараются выдать еще один волшебный матч», – гласил заголовок Philadelphia Daily News.
«Хоккей вышел на новый уровень», – заявлял Edmonton Journal.
По словам Моррисона, представлявшего Toronto Star, перед началом финала собравшиеся на турнире журналисты еще не совсем отдавали себе отчет в том, что наблюдают нечто особенное. Однако к середине второго матча серия заиграла новыми красками, и все, имевшие к ней отношение, кажется, осознали величие происходящего. Некоторые с бóльшим размахом, чем другие.
«Если крещендо третьего матча будет таким же с первого периода и до третьего [как было во втором], то пристегните ремни покрепче, – заявил помощник главного тренера сборной Канады Перрон. – Нас ждет путешествие в хоккейный космос. Ничего лучше хоккей еще не знал».
«Может быть, меня тогда и захлестнули немного эмоции, но все это было искренне», – добавляет теперь Перрон, когда разговор заходит о той сочной цитате.
Кроме того, Дмитриеву, входившему в тренерский штаб советской команды, сообщили, что победители Кубка Канады получат по $6,500 на человека, а проигравшие финал по $5,500.
«Когда играешь на таком уровне, – заметил он философски, – тебе не до рублей».
Тем временем игру Гретцки, которую будут помнить в веках, обсуждали и на следующий день. Великому дали выходной, чтобы он съездил в Брэмптон навестить приболевшую бабушку. Во время просмотра второго матча в компании с мамой Уэйна Филлис у Мэри Гретцки начались респираторные проблемы, однако она отказывалась ехать в больницу до конца матча, который завершился почти в час ночи. Однако желающих поделиться впечатлениями от увиденного хватало.
«Я уже семь лет вижу [Гретцки] с шайбой и без нее. Таким я его еще никогда не видел», – отметил про своего одноклубника Коффи.
«Он будто человек-невидимка, – сказал Дмитриев про Гретцки. – Он возникает из ниоткуда. Он не делится шайбой. А потом – гол».
Лемье тоже досталась порция комплиментов за три заброшенные шайбы.
«В Марио меня поразило то, что можно выразить одним словом: пыл, – сказал Перрон. – Он даже в обороне смотрелся неплохо, что очень необычно для человека, про которого говорят, что у него мама в тело жестче играет».
Кинэн же все еще находился под впечатлением от увиденного во второй встрече.
«На скамейке нет времени в полной мере насладиться увиденным, потому что ты весь в игре, – поделился он. – Засмотришься на один момент – потеряешь концентрацию в следующем. Я на таком взводе был после матча, что даже не мог толком порадоваться победной шайбе в овертайме. Не мог уснуть, пришлось пойти прогуляться. Но сегодня утром я пересмотрел часть матча в записи. И вот тогда уже сказал: «##### себе».
Перед третьей встречей Кинэну также сообщили приятные новости с медицинского фронта. Врачи дали Токкету, пропускавшему предыдущий матч из-за неприятных ощущений в левом колене, зеленый свет, после того как его осмотрели врачи «Флайерс» в Филадельфии. На протяжении всего турнира Рик привносил в команду заряд энергии, и выйти на третий матч финала ему могло помешать лишь хирургическое вмешательство. Обошлось без него – врачи сборной просто перевязали ему колено покрепче, и этого оказалось достаточно.
«Даже укол не стали делать, – сказал Токкет о встрече с ортопедом «Филадельфии» доктором Джоном Греггом. – Он просто осмотрел колено, а я сказал ему, что хочу сыграть в этом матче не меньше остальных. [Грегг] взглянул на меня и ответил: «Понимаю вас, молодой человек».
И пусть у Кинэна все равно вырисовывался недобор нападающих, тренер канадской сборной верил, что его команде удастся зарядиться атмосферой матча и обратиться к собственным запасам адреналина.
«Игроки в восторге, – делится Майк. – Не переживаю по поводу усталости. Они хотят пережить это еще разок напоследок. Теперь все уже неважно. За нами вся страна. Может быть, это и станет решающим фактором. Может быть, это и станет нашей четвертой тройкой».
Кинэн также удостоверился, что его игроки подойдут к решающему матчу с правильным настроем. Хоккеисты еще не успели снять с себя пропитанную потом форму после победы в марафонском втором матче, когда Майк написал на доске: «Тренировка завтра в 13:00».
Гретцки помнит, как поднял голову, увидел эту надпись и подумал: «Не может быть».
На самом же деле, Кинэн не собирался никого выгонять на лед после второго матча. Он просто хотел, чтобы все пришли на каток, чтобы все думали про хоккей и про вызов, который ждет команду впереди.
«Для Майка это типичная история», – добавляет Гретцки.
В стане же русских Тихонов пошел на редкую перестановку, заменив Первухина, чьи действия привели ко второй шайбе Лемье с передачи Гретцки в предыдущем матче, на 21-летнего Игоря Кравчука – одну из восходящих звезд российского хоккея, кому предписывали стать преемником Фетисова.
Кравчук не играл до этого в финале, однако от этого защитника ждали мобильности и искры в атаке. Тихонову не нравились действия его команды в обороне на протяжении всего турнира. Замена такого ветерана, как Первухин, на неопытного Кравчука говорит об огромном доверии молодому игроку.
«Я хотел играть, – рассказывает Игорь, получивший травму в одном из первых матчей. – Безусловно, я нервничал, но для меня этот турнир был особенным. Я никогда его не забуду. Все шло хорошо до последних полутора минут».
После уверенной работы Стюарта во втором матче («Я всего лишь внес свой вклад в ослабление международной напряженности», – шутил он по его окончании) на третью встречу поставили Кохарски.
Несколько лет назад прославленный арбитр сводил свою семью в Зал хоккейной славы в Торонто, где установлен комментаторский симулятор. По стечению обстоятельств в тот день им выпал победный гол Марио Лемье.
«Я сказал детям: «Дайте мне попробовать. Я знаю все про этот эпизод», – вспоминает Кохарски. – У меня до сих пор от него мурашки».
«Я отработал более 20 седьмых матчей. Я работал на финалах Кубка Стэнли. И все равно никогда не испытывал такого давления, как в той игре, – продолжает он. – Она проходила в моем родном городе. Встречались Канада и Россия. У меня толком не было опыта. Но зато я прекрасно помню все те матчи вплоть до мелочей. Это действительно был лучший хоккей в истории. Я до сих пор благодарен судьбе, что мне довелось принять в этом участие» (не очень понятно, что имеет ввиду Кохарски, потому что он родом не из Гамильтона, а из Новой Шотландии, где введен в местный Спортивный зал славы – прим. пер.).
И, действительно, 20 лет спустя энергия, напряжение, страсть и просто само качество хоккея в третьем матче финала проглядываются через пленку. Вторая игра прошла на более высоком уровне. Скорость, мастерство и ослепительную индивидуальность, проявленную звездами в той встрече, так и не удалось никому повторить. Однако третий матч финала предложил кое-что еще.
Быть может, он и не был столь артистически приятен, как акт в середине этой пьесы, но зато предложенная там драма являла собой достойную кульминацию всей истории. Сегодня все, конечно же, вспоминают идеальный разрезающий пас Гретцки на Лемье, за которым последовал лазерный выстрел над ловушкой российского вратаря Сергея Мыльникова. Но далеко не все помнят, что тот матч мог закончиться, едва начавшись. Что Канада отыгралась с 0:3 и 2:4, и что больше всего руку к этому камбэку приложили не Гретцки с Лемье, а другие хоккеисты – Токкет, Саттер и Хаверчак – которые до этого оставались в тени, и что лучшим игроком матча признали как раз последнего.
Гол Лемье заслуженно занимает свое место в лоре игры, но тремя часами ранее два гиганта обменивались ударами, сразившими бы других наповал, черпая волю и смелость из резервов, которые фактически выбрали до дна в первых двух встречах. В конечном счете третий матч финала – это словно 14-й раунд Триллера в Маниле, когда Джо Фрейзер и Мухаммед Али дошли до той стадии боя, которая покорялась лишь единицам, попутно выведя друг друга на максимальный уровень.
«После финала я сказал, что могу больше не тренировать, – делится Перрон, который выиграл Кубок Стэнли с «Монреалем» в 1986-м, Кубок Канады в 1987-м и завершил тренерскую карьеру в НХЛ весной 1988-го. – Дальше ничего нет. Я видел лучший хоккей. Моя тренерская карьера продлилась недолго, но некоторые моменты я не забуду никогда» (любопытно, что спустя десяток лет Перрон вернулся на тренерский мостик, но работал в младших североамериканских лигах, второй лиге Швейцарии и со сборными Израиля – прим. пер.).
«Мы во многом узнавали себя в них, – продолжает Мессье. – Мы многое для себя извлекли из этой серии. Они сделали нашу команду лучше».
Телевизионная трансляция началась с приподнятого – по крайней мере, по его стандартам – Кинэна, беседовавшего с репортером CTV Дэном Матесоном.
«Обе команды хороши, и сегодня они сделают все, чтобы выжать из себя максимум в решающем матче, – сказал тренер канадской сборной. – Мы все получим невероятное удовольствие от игры».
Так и получилось. Но не сразу.
На стартовое вбрасывание Кинэн выпустил Гретцки, Лемье и Мессье, вместе с Кроссманом и Коффи против Зеленой Пятерки, что выглядело разумным выбором вплоть до тех пор, пока Касатонов не размазал Гретцки глубоко в канадской зоне, шайба не отскочила к Крутову, а тот не сделал передачу Макарову на пятак. Пока Гретцки поднимался на лед, Фюр уже доставал шайбу из ворот. Канада горела 0:1 уже на 26-й секунде.
«Мы рассчитывали на иное начало, – отметил Кинэн. – Я тогда еще подумал, что надо скорее что-нибудь предпринять, а не то надо прыгать за руль и ехать далеко на север, чтобы меня никто и никогда там не нашел».
Рулевой «кленовых» решил оставить Гретцки на льду вместе с Лемье и Проппом, что никак не сказалось на игре, после чего впервые выпустил на русских Токкета. Молодой крайний нападающий «Филадельфии» 45 секунд носился по льду, словно взбесившийся носорог, врезался в Каменского, эффектно упал в зоне соперника и, наконец, впечатался в Гусарова, прежде чем вернуться на лавку. Токкет, конечно, не Толлер Крэнстон, но зато он определенно придал Канаде жизни (известный канадский фигурист, который, что иронично, родился как раз в Гамильтоне – прим. пер.).
После резвого начала Хаверчак создал добротный голевой момент за счет индивидуального прохода. За этим последовало удаление Быкова за нарушение против Лемье, и канадцы вроде бы оправились от шока. В рамках розыгрыша большинства Мессье едва не отличился с передачи Гретцки, а Мыльников выдал классный сэйв на броске Гуле, снаряд которому поднес все тот же Гретцки.
Более того, Уэйн провел на льду все две минуты численного перевеса, что привело к проблеме – Гуле повалили на пятаке, а Гусаров с Немчиновым унеслись 2-в-1 против Хартсбурга. Гусаров, у которого дела в атаке не ладились всю карьеру, протащил шайбу до ворот, а потом, оказавшись перед ограниченным выбором, щелкнул что есть мочи из круга вбрасывания, и шайба просвистела мимо Фюра.
Келли и Ройш все еще обсуждали спорное мастерство, проявленное Гусаровым, когда минутой позже волшебник Макаров принял шайбу у борта в средней зоне, закатился во владения канадцев, выдал очередной умопомрачительный пируэт и отдал шайбу Фетисову. Макаров будто зачаровал «кленовых» защитников, а потому Фетисов объехал по внешней стороне Мерфи, а затем классно разобрался с Фюром. На восьмой минуте встречи Канада «летела» 0:3. Фюру бросили четыре раза. Три броска привели к голам. «Коппс» превратился в морг.
«Канада в шоке, – сказал Ройш. – У русских залетело абсолютно все».
«Мы не верили своим глазам, – подтверждает Перрон. – Игра едва успела начаться».
И тогда Кинэн принял первое из ряда важных решений, которые в итоге определят исход встречи.
В определенном смысле это было даже легко. Как говорит Перрон, «одно мы знали наверняка – там в воротах не Третьяк. А вот у нас – Грант Фюр. Это было нашим преимуществом в финале».
Но если когда и надо менять вратаря, то точно в этой ситуации. Кинэну еще предстоит снискать себе славу «Капитана Крюка», ознаменовавшую всю его карьеру, но канадцам надо было найти искру. Оборона проваливалась. Звезды не играли. Русские вышли на свой оппортунистический максимум. Тем не менее, Кинэн оставил Фюра в воротах, а своего вратаря Рона Хекстолла на лавке. Фюр отплатил за это доверие безупречной игрой до конца встречи.
«Я не помню, чтобы он играл плохо часто, а когда это и случалось, он всегда потом выдавал сильный матч, – рассказывает теперь Кинэн про Фюра. – Так вышло и в том матче. Было очевидно, что игроки ему доверяют, особенно те, кто выступал за «Ойлерс», а их в команде хватало. Я решил, что ребята справятся и без замены вратаря».
Ну а что касается Фюра, то ему и вовсе было не привыкать к результативным встречам.
«Просто играешь дальше, – вспоминает Грант первые минуты той игры. – Поменяют так поменяют. Лучше просто играть дальше и концентрироваться на грядущих бросках.
Все понимали, что команды мощные, и счет будет крупным. Надо было всего лишь сделать на один сэйв больше. Примерно в таком стиле мы и играли в «Эдмонтоне», так что это не новая для меня ситуация. Так или иначе все должно было решиться в третьем периоде».
Канадцам и впрямь быстро удалось перевернуть все с ног на голову. Спустя минуту после гола Фетисова, Кравчуку дали две минуты за снос Гретцки – удаление, которое Великий украсил профессиональным нырком.
К середине последовавшего большинства Канаде здорово повезло – Макаров пытался отправить в отрыв Крутова, но его передача угодила в Кохарски и отскочила к Андерсону, который нашел Мерфи на пятаке. Мыльников выскочил очень далеко из ворот под кистевой Мерфи, но не справился с отскоком, и Токкет – юный парень из Торонто – положил начало канадскому камбэку.
«Меня не должны были выпускать тогда на лед, но [Кинэн] пытался разбудить команду, – рассказывает Рик. – Я был в ужасе. На лавке остаются Гретцки, Мессье и другие суперзвезды, а на лед выпускают меня. Повезло, что забил. А так меня прям трясло тогда, потому что думаешь, блин, они все еще на лавке. С другой стороны, я тогда думал и о том, что нельзя подводить команду».
Шайба Токкета вернула его команду в игру по счету, но, что куда важнее, завела ее эмоционально, и игроки повысили аспект силовой борьбы на незнакомый русским уровень. Саттер завалил Быкова, но канадцы выстояли в меньшинстве, не позволив сопернику создать ни единого опасного момента. Хартсбург уложил Хомутова. Мессье катком проехался по Крутову на своей синей линии.
Фюр даже справился с броском Макарова, а спустя пару минут, когда из штрафного бокса вернулся Саттер, Токкет вновь взялся за прежнее – он загнал Стельнова за ворота, выцарапал шайбу, пнул ее в обратную сторону, Саттер выскочил на пятак и неакцентированно бросил в направлении Мыльникова. Шайба шла мимо ворот, но угодила в Проппа и Ларионова, боровшихся на дальней штанге. В итоге гол записали на Проппа.
И эта шайба лишь подхлестнула канадцев, продолживших атаки на русских. Гартнер – кто бы мог подумать – расколол Гусарова. Камеры выхватили эпизод, где Мессье бьет Семака локтем в голову, после того как Фюр сделал очередной сэйв. Токкет и Саттер загнали Касатонова за ворота, и в итоге последний повалил на лед первого, который, впрочем, поднялся на ноги как ни в чем ни бывало.
Период закончился на печальной ноте для «кленовых» – Хомутов забросил еще одну шайбу сразу после окончания штрафа Макарова. Парни Кинэна выглядели довольно неплохо на этом розыгрыше большинства и незадолго до гола Гретцки даже попал в штангу на подправлении. Однако Бурк, проведший на льду все две минуты, не успел вовремя вернуться в зону, а Макаров еще и зацепил его, развязав руки Хомутову, который выскочил на Фюра и переиграл его броском с неудобки после финта. После чего Пропп еще и толкнул его в спину на борт.
Таким образом, после первого периода советы вели 4:2, а канадские болельщики не понимали, чего им ждать от своей команды. Практически все, что могло пойти не так в этой 20-минутке, пошло не так. Русские забросили на первой и последних минутах. Они забили четыре гола за девять бросков. Канадская оборона выглядела уязвимой, а при учете разницы в две шайбы, команде надо было открываться – в матче против самой опасной атаки мира. Будто этого мало, так еще и Гретцки с Лемье практически были незаметны.
С другой стороны, канадскую сборную уже давно могли похоронить, и все собравшиеся понимали, что голы еще будут как у одной, так и у другой команды. Канада, бросившая Мыльникову 19 раз, также сумела перехватить инициативу и повысить плотность игры за счет силовой. Русские же, как уже отмечал Гретцки, играли блестяще, когда вели в счете, и с легкостью разбивали любого, кто позволял им играть на скорости и мастерстве. Но как только с них снимали налет непобедимости, они становились совершенно иной командой. Токкет и Хаверчак согласны, что именно это и послужило началом канадского камбэка в стартовые 20 минут.
«Я думал, они машины. Никаких эмоций. Просто машины, – вспоминает Токкет. – Решил, что именно в этом и есть наше преимущество. Я не видел в них эмоций. Для них это был бизнес. Мы играли с удовольствием. Не уверен, что они играли с удовольствием».
«Русские играли невероятно, но строго по своей системе, выходить за пределы которой им совсем не хотелось, – вторит Хаверчак. – Иногда это было прям очевидно. Прям видно было, как они думали: «Лучше Тихонова не подводить, иначе он меня убьет». Нас больше интересовали наши действия, а не их».
Судя по всему, именно так считали в канадской сборной перед выходом на второй период. Все понимали, что попали в глубокую яму, где им противостоял мощный соперник, однако эта ситуация никого не парализовала. Гилмор помнит, как игроки вернулись в раздевалку и сидели в тишине, как вдруг Андерсон запел «Тут и львы, и тигры, и медведи, боже бой», – строчки из «Волшебника Страны Оз». Это разрядило обстановку. Кто еще мог начать мочить шутки в такой ситуации? Естественно, кто-то из игроков «Ойлерс».
«У них так вся команда играла, – считает Гилмор. – Уверенность «нефтяников» передалась всем в раздевалке».
Хартсбург же может рассказать про третий матч многое, но больше всего ему запомнилось поведение Кинэна между периодами. Канадцы осознавали, что 20 минут играли чересчур расхлябанно, а потому не без оснований волновались по поводу реакции своего вспыльчивого тренера. Однако когда напряжение достигло высочайшей отметки, Кинэн зашел в раздевалку с таким спокойным видом, будто зажал русских в угол, и заявил: «Господа, вам предстоит стать частью величайшего камбэка в истории канадского хоккея».
«И больше ничего не сказал, – подхватывает Хартсбург. – Мы-то думали, что он начнет рвать и метать, а он взял и всех успокоил. Мы перестали переживать из-за счета. Никогда этого не забуду. Как по мне, так это лучшее решение Майка за всю серию».
Возможно. Но его игровые решения во втором периоде были не менее важными.
Гретцки не выпал из поля зрения окончательно – в начале второй трети он ворвался в зону в ситуации 2-в-1 с Токкетом, выдал на крайнего «летчиков» точно такую же подкидку, с которого во второй встрече отличился Лемье, но Рик промазал по шайбе – но нельзя сказать, что он был столь же заметен, как в первых двух матчах.
Тогда Кинэн стал равномерно распределять игровое время между тремя и даже порой четырьмя тройками, разведя на полпериода по разным звеньям Гретцки и Лемье. В результате канадцы продолжали играть в тело – Гартнер сбил Макарова коленом, Гусаров поймал на колено Хаверчака, когда тот пытался прорваться через центр, а Рошфор в отместку уложил Гусарова на лед, Хартсбург расколол Юрия Хмылева на чистом льду – а Хаверчак, Саттер и Токкет стали выходить на площадку все чаще и чаще.
Сейчас Кинэн утверждает, что на то была веская причина. В начале встречи к нему повернулся мертвенно-бледный Гретцки и сказал: «Я вымотан. Мне надо передохнуть». Это как если бы толстяк сказал: «Я объелся. Обойдусь без десерта». Кинэн тут же понял, что надо что-то менять – тут-то ролевички и полетели через бортик. Тогда игра и изменилась.
«[Гретцки] обладал невероятной выносливостью, но тогда он еле ноги волочил, – вспоминает Кинэн. – Я понимал, что он играет из последних сил. Нам требовались перемены. Нам нужны были игроки, которые обладают техникой, но в то же время при необходимости могли переключиться на другой стиль. Именно это и произошло в третьем матче».
Саттер толком не выходил на лед в первой встрече, а в выходной поинтересовался у Перрона насчет своего игрового времени. Тот ему ответил: «Ну ты же знаешь Майка. У него всегда есть какой-то план. Просто выкладывайся на тренировках».
«За счет кого мы перехватили инициативу в третьем матче? – делится теперь Перрон. – За счет Саттера». Но не без помощи других.
«Многих ребят поставили на позиции, под которые им пришлось подстраиваться, – рассказывает Саттер. – Кроме того, у нас в составе играли те, кто знал, какой ценой дается чемпионство, и их пример нас заразил. Надеялись, что [суперзвезды] подталкивали нас, а мы подталкивали их. Но иначе в команде и быть не должно».
Вообще же именно суперзвезды и положили начало второму канадскому камбэку. Вскоре после того как Крутов с Макаровым едва не реализовали выход 2-в-1, Быков схватил удаление за то, что уложил Лемье на ляд рядом с воротами, а Кинэн выпустил на площадку необычное сочетание Гретцки, Лемье и Токкета, поставив к ним пару защитников Мерфи-Бурк. Гретцки взглянул на своего нового партнера и сказал пару приободрительных слов.
«Выхожу на лед, а Уэйн мне в полголоса говорит: «Только не удаляйся», – вспоминает Токкет со смехом. – Клянусь вам, от него ничто не ускользало».
И спустя минуту большинства Гретцки определенно увидел Мерфи, стоявшего в одиночестве у левого круга вбрасывания, который и забил третий гол канадцев.
Все началось с того, что Лемье выиграл борьбу у Макарова и Касатонова за воротами, отпасовал в офис Гретцки, а тот вывел на бросок Мерфи. Тот переиграл Мыльникова броском в касание, вдохнув новую жизнь и в зрителей, и в матч.
Не прошло и двух минут, как после очередной крепкой смены Токкета Хаверчак занял место за воротами русских, получил передачу от Кроссмана и нашел Саттера почти ровно там же, откуда забил Мерфи. На этот раз броском в касание шайбу под перекладину отправил уже центральный нападающий «Айлендерс».
Все ходы Кинэна сработали. Фюр сделал очередной классный сэйв на броске Крутова, вновь выскочившего 2-в-1 с Макаровым, а потом нейтрализовал Хмылева в аналогичной ситуации. Атака развернулась в другую сторону – это уже Лемье отдал на Гретцки при выходе 2-в-1, но Мыльников разрядил обстановку.
Канадцы получили право на розыгрыш лишнего, и Фетисов откровенно украл гол у Мерфи, который с течением встречи становился все большим и большим фактором, заблокировав бросок в падении, когда Мыльников был уже отыгран. Минуту спустя Мерфи и Хаверчак вместе выскочили из зоны канадцев, последний мощно зарядил с левого края, но Мыльников справился и с этой угрозой. Однако Касатонов немного завозился с отскоком, и Саттер полетел в давление.
После его силового шайба досталась Хаверчаку, внимательно следившему за эпизодом. Мыльников справился с его первым попыткой завести шайбу в сетку из-заворот, но центрфорвард «Джетс» не стал сдаваться и протолкнул ее за линию под падающим вратарем, и поднял «Коппс» на ноги.
«В нас было столько энергии, – вспоминает Хаверчак игру своей тройки в том периоде. – Просто откройте дверь и развяжите нам руки – типа такого. Мы выходили и бились как сумасшедшие, чтобы вернуться в игру. Думаю, это их удивило».
Увы, канадский запал иссяк после того, как под конец 20-минутки Бурк схватил два удаления подряд, но его партнеры блестяще выстояли в меньшинстве. И все же нельзя не поразиться игре «кленовых», отыгравшихся с 2:4 в матче против могучих русских, забросив три шайбы за шесть с небольшим минут, притом, что Фюр отразил все что только можно.
Нельзя не поразиться и Кинэну, срежиссировавшему этот камбэк за счет 22 разных сочетаний звеньев в первые два периода и сумевшему вдохнуть жизнь в атаку за счет актеров второго плана. Быть может, до финала наставник «Филадельфии» и сводил игроков с ума своими требованиями и эксцентричным поведением, но когда ставки достигли максимума, стало очевидно, что главное преимущество канадцев как раз в тренере.
«Мы были не на должном уровне в плане энергии, и Майк сразу же это понял, – соглашается Гретцки. – Тогда-то он и начал выпускать на лед других ребят. Не успели опомниться, как мы уже вернулись в игру, а наша тройка оживилась. Это и изменило ход встречи. В тренерском плане это был лучший матч Майка».
«Майк из тех тренеров, которых либо обожают, либо ненавидят. Но в решающий момент лучше, чтобы он был на вашей стороне, – продолжает Хаверчак. – Он понимает, у кого когда идет игра и как замотивировать тех, у кого она не идет».
Более того, о вкладе Кинэна в победу канадцев в хоккейной истории сказано немного, и это огромное упущение. В трех матчах финала Кубка Канады он руководил одной из лучших команд, которая выступала в усеченном составе, и ему удалось замаскировать эту слабость за счет тасования троек нападения. Оборона, если, конечно же, не считать Бурка и Коффи, у него была средняя, однако он все равно спутал русским карты, из смены в смену делая перестановки в парах защиты. Он также обладал необъяснимым инстинктом, позволявшим ему точно определять, кто и когда именно из его игроков ловил кураж. Ему даже удалось оптимизировать эффективность Гретцки и Лемье, в нужный момент выпуская их на две смены подряд.
Не стало лишним и то, что у него был Мессье в противовес Ларионову. Равно как недовоспет тренерский вклад Кинэна, так недовоспета хоккейными историками и роль Мессье как чеккера Ларионова, несмотря на то, что переоценить ее долю в победе канадцев невозможно. Мессье – один из величайший центров всех времен – пожертвовал атакой, чтобы сконцентрироваться на Ларионове – и русский остался без очков в финале.
Да, «кленовым» не удалось закрыть столь же эффективно ни Макарова, ни Крутова, но тройка Мессье, который чаще всего выходил с Андерсоном и Гартнером, по крайней мере, как-то сдерживала Зеленую Пятерку. Вкупе с результативностью Гретцки и Лемье – большего и не надо было.
«Вы посмотрите на этих трех игроков и как они катаются с тройкой Ларионова, – обращает внимание Том Уотт, помощник Кинэна, работавший из пресс-ложи. – Не думаю, что они часто с таким сталкивались. Я вообще думаю, что Марк их напугал».
«Может быть, мне и вовсе стоило стать центром-чеккером, – шутит Мессье и добавляет. – Когда играешь в хорошей команде, надо четко понимать свою роль. Уэйн и Марио вели за собой атаку, а нам надо было приносить пользу как-то иначе. И неважно, что выпала за роль».
Кинэн также прозорливо использовал преимущество, предоставленное ему работой Мессье. При закрытом Ларионове Кинэн мог выпускать Гретцки и Лемье на лед таким образом, что бóльшая часть их времени приходилась на смены второй и четвертой троек русских, поскольку Тихонов ни за что не собирался отказываться от ротации четырех звеньев. Его звезды получили дополнительное игровое время за счет большинства, он не предпринял никаких попыток увести Ларионова от Мессье или отрядить сдерживающих на Гретцки и Лемье. Кинэн, конечно же, с удовольствием этим воспользовался. Уотт следил за порядком смен русских и сообщал Майку, кто выходит на лед следующим. И тогда Кинэн выпускал выгодное для себя звено.
«Такова была их философия, и мы этим воспользовались, – объясняет наставник «кленовых». – Я еще до турнира считал, что в этом будет наше преимущество. Они были предсказуемы. А нам хотелось быть непредсказуемыми».
Что для Кинэна никогда не являлось проблемой.
«Я провел несколько хороших лет с «Рейнджерс», – говорит он про команду, которую тренировал вплоть до середины 90-х. – Я был уверен в себе, да и наша команда не давала усомниться в победе. Вы посмотрите на тренерский штаб – там люди повыигрывали все на всех уровнях. Думаю, такой коллектив положительно сказался на всех».
Тем временем, Хаверчак выбрал третий матч финала, чтобы выдать лучший хоккей своей жизни, но как и вся его карьера, которая увенчалась введением в Зал славы, его блестящая игра в той встрече осталась в тени Гретцки и Лемье.
Центрфорвард «Виннипега» попал в НХЛ на два года позже Гретцки. В первых семи сезонах в составе «Джетс» он набирал в среднем по 107 очков, благодаря чему «реактивщики», ютившиеся до этого на дне турнирной таблицы, превратились в добротную команду. В своем дебютном сезоне он набрал 105 очков и был признан лучшим новичком, а «Виннипег», одержавший годом ранее всего девять побед и набравший 32 очка, попал в плей-офф с 80 баллами. Это был лучший рывок вперед за год в истории НХЛ.
Проблема заключалась в том, что после дебютного сезона Хаверчака «Джетс» так и не сделали шаг вперед. Уровень его партнеров в Манитобе был далек от одноклубников Гретцки в «Эдмонтоне». Впрочем, так можно было сказать про любую команду. В первые пару лет Хаверчак играл с Полом Маклином и бессмертным Ларри Хопкинсом. Дэйл превратил Маклина в человека, забивающего по 40 голов за сезон.
До пришествия в лигу Лемье и повзрослевшего Мессье именно Хаверчак, скорее всего, был вторым лучшим центром в НХЛ. И его игровой стиль имел много общего с Гретцки. Нельзя сказать, что он катался словно Брайан Бойтано (известный американский фигурист, которому в мультсериале South Park даже посвятили целую песню – прим. пер.), однако он обладал скрытой взрывной скоростью и здорово передвигался по льду латерально. Равно как и Гретцки, он был гениальным распасовщиком, а также здорово видел площадку и умел находить нестандартные решения.
Более того, его стилю было не занимать и определенного артистизма.
Одна из лучших историй про Хаверчака в первые годы в «Виннипеге» касается его отношений с Уоттом, который то и дело пытался вдолбить своему звездному центру, что ему надо отрабатывать в обороне. Хаверчак не всегда соглашался с его доводами, и их вражда вылилась в итоге в то, что Уотт поставил в шкафчик Дэйла свой трофей Тренера года. Дескать, хочешь сам тренировать команду – да пожалуйста. Но знай, что планка стоит вот на этом уровне.
«Если вы спросите Дэйла, думаю, он и сам скажет, что мы помогли ему в юном возрасте и направили его по верному пути», – считает Уотт.
«Это было и со мной, и с другими игроками, – говорит Хаверчак. – Я всегда старался делать все на благо команды».
Сезон-1984/85 стал для Хаверчака лучшим в карьере – он порвал лигу, набрав 130 очков, а «Виннипег» завершил регулярку с 96 баллами. Однако в том же году Дэйл получил травму, и без него «Джетс» вновь уступили «Ойлерс» Гретцки. Казалось, что ни Хаверчак, ни его команда никогда не смогут выйти на невероятно высокий уровень, заданный «Эдмонтоном». Это не давало Хаверчаку покоя. И постоянно его мучило. Он понимал, что играть за «Виннипег» – это все равно что играть на темной стороне Луны, но при этом ему все равно хотелось добиться признания в стане коллег.
Даже несколько иронично, что после уймы очков, которые он набрал за «Джетс» в роли первого центра, Хаверчак сыграл важнейшие матчи своей жизни в статусе нападающего прежде всего оборонительного плана в команде, ведомой его бывшим тренером в классе Junior B.
Впрочем, для него не было проблемой сыграть на непривычной позиции. Как и многие его партнеры по сборной Канады, он был готов на все, чтобы одолеть русских. В данном случае ему пришлось играть как умалишенному, в то время как обычно он демонстрировал умный хоккей.
«Он был готов на все ради команды, – считает Кинэн. – Вы посмотрите на состав. Там были игроки вроде Дэйла и Брента Саттера, которые фактически были ролевичками, но все равно прошли отбор. Не уверен, что нам бы удалось найти кого-то еще, кто бы согласился на эту роль и чей вклад при этом был бы столь же велик».
«Это был шанс доказать себе и остальным, что я за игрок, – подытоживает Хаверчак. – Такое ощущение, что про «Виннипег» никто ничего не знал. Нас будто не существовало на карте, и многие думали, что я просто хороший игрок, выступающий за среднюю команду. И тут мне подвернулась возможность доказать, что я могу играть и с такими ребятами, и показать при этом, что мне нравится и такой хоккей тоже.
Я испытываю невероятное удовольствие от такого хоккея, когда надо и мастерство держать на высоком уровне и при этом выкладываться физически. Что может быть лучше? Быть частью такой серии – это на всю жизнь».
Во втором периоде третьего матча Кохарски выписал пять удалений – три канадцам и два русским – что стало максимальным количеством штрафа в рамках одного периода этой серии. Однако если бы матч судили по правилам постлокаутной НХЛ, то нарушения фиксировались бы каждые пять секунд. Количество всевозможных ударов и зацепов клюшкой во всех трех матчах просто поражает.
«Там можно было хоть 30 тысяч удалений дать, – соглашается Токкет. – Клюшками все размахивали как топорами».
Практически в каждой атаке первым инстинктом защитника, чья задача остановить нападающего, было ударить его клюшкой. Атакующий игрок тоже не отставал и бил в ответ. Средняя зона? Тут даже и говорить не о чем. Там приходилось прорываться через лабиринт рук и палок. Складывалось впечатление, что Андерсон с Мессье и вовсе не проводили силовые в тех случаях, когда могли дотянуться до шеи русского клюшкой.
И несмотря на все это, хоккей был великолепен. Мастеровитые игроки всегда находили оперативное пространство. Темп был запредельным. Минимум остановок. Ни одно преимущество в счете нельзя было считать надежным. После локаута-2004/05 НХЛ переписала свод правил таким образом, что хоккей перестал быть похожим на ту игру, к которой мы привыкли за 50 лет. Благодаря этому, за ним снова стало интересно следить – и эти перемены были необходимы, ведь хоккей стало уже просто невозможно смотреть. Однако в финале Кубка Канады-87, где зацепов, задержек и прочего хватало с лихвой, игра все равно проходила на высочайшем уровне. Почему?
Это любопытный вопрос, учитывая упадок НХЛ в конце 90-х и последовавшую затем реструктуризацию хоккея. Если вам интересно, что же пошло не так, то финальная серия пролила свет на многие вещи. Начнем с того, что у хоккеистов фундаментально разный подход к игре. Безусловно, многое зависит от уровня мастерства. У Канады в центре играли Гретцки, Лемье и Мессье, а также Хаверчак, для которого было привычно выступать на этой позиции, Гилмор и Саттер. Все они здорово владели шайбой и умели созидать на высокой скорости. Артистизм русских же и вовсе не нуждается в дополнительном описании.
Но корень вопроса лежит глубже. Нет никаких доказательств, что та или другая команда, следовали четкой системе и регламентации. Игрокам давали свободу атаковать и полагаться на свои инстинкты. Вброс в зону использовался лишь в крайнем случае, а защитники всячески избегали потерь. В результате мы получили хоккей, основанный на владении шайбой, в основе которого лежат мастерство и командные действия.
Велика ли здесь доля риска? Пожалуй. Во всех трех матчах финала игроки то и дело пробовали нечто такое, чего в нынешние времена уже не встретишь. Защитники всегда подключаются к атаке. Передачи делаются через центр. Игроки перемещаются по всей площадке, постоянно кружа и меняясь позициями, в поиске пространства для себя и партнеров.
В случае потери соперник также получает огромное пространство, поскольку в среднюю зону никто не откатился, да и за свою позицию игроки особо не держатся. То и дело возникают атаки с численным перевесом. То и дело кто-то улетает в ноль. Но это никак нельзя назвать дворовым хоккеем. По большей части игроки обеих команд бились словно гунны и визиготы во всех трех матчах, не желая отступать ни на шаг.
«Эмоции в тех матчах были на запредельном уровне, – соглашается Кинэн. – Игроки бились за пространство. Они считали это частью игры. Когда их хватали или цепляли, они старались высвободиться. Если же они катили туда, откуда чаще всего и забивают, то все понимали, что за это придется заплатить. Такой хоккей только смелым по плечу».
«Они были невероятными мастерами, – делится Хартсбург своими впечатлениями о русских. – Но больше всего нас удивило, что они не боялись лезть туда, где бьют. Можно было их хоть бить клюшкой, хоть рубить, как топором, хоть в силовую играть. И они отвечали тебе тем же. Запугать их было просто невозможно. К концу серии, думаю, и мы, и они попробовали запугать друг друга, но в итоге бросили это дело и стали просто играть в хоккей».
Но еще одна фундаментальная разница заключалась в тренерских подходах. Канадцы и русские поочередно вели в счете в трех финальных встречах, однако при этом ни разу не перестроили свою игру таким образом, чтобы действовать на удержание. Равно как никто не выстраивал на синей линии четверку игроков, чтобы заманить соперника в ловушку. Обе команды продолжали играть в хоккей. Обе команды продолжали атаковать. Быть может, хореографом игры и не выступил Фосси (Боб Фосси – известный американский актер и хореограф середины 20-го века – прим. пер.), но ей было не занимать скорости и темпа.
«У нас не было ни системы, ни ловушек. Мы вообще не требовали от своих игроков действовать каким-то определенным образом, – объясняет Перрон. – Разве что какие-то отдельные задания им давали. Майк всегда оставался верен своему стилю – давление, давление, давление. И игроки это обожали».
Как и болельщики. И это уже концепт. Но были и другие факторы, повлиявшие на уровень хоккея. Изучая составы, нельзя не поразиться габаритам игроков. После Лемье самыми мощными канадскими форвардами были Токкет (183 см, 98 кг) и Мессье (185 см и что-то в духе 93 кг). Лось шутит, что пришел в лигу силовым нападающим, а после 15 сезонов вдруг выяснил, что стал изобретательным центром. Но это также говорит и о том, как изменился хоккей за его карьеру.
Линию защиты сборной Канады нельзя назвать совсем негабаритной, однако самым здоровым там вне всякого сомнения был Рошфор (188 см, 100 кг). Остальных же – Бурка, Коффи, Кроссмана, Хартсбурга, Патрика и Мерфи – никак нельзя причислить к громилам.
Что касается русских, их команду просто бы на смех подняли в сегодняшней НХЛ. Крутов представлял из себя танк при всего 180 см и 86 кг, однако считался силовым форвардом. Самым крупным нападающим был Пряхин, но он редко выходил на лед. Из топ-6 лишь Каменский был выше 183 см, а больше 90 кг и вовсе не весил никто.
Защита у них была покрупнее, а самые жесткие – Фетисов и Касатонов. Однако по нынешним стандартам оба считались бы негабаритными.
Если все это сложить вместе, то получается, что не столь крупные хоккеисты играли в более мастеровитом ключе, не скованные рамками системы. На льду было больше пространства, а темп – выше, но при этом хоккей оставался жестким и неуступчивым. Сейчас НХЛ готова была бы продать душу, лишь бы вернуть тот хоккей. И если подумать, то именно так она и поступила.
Наконец, вратари – это еще одна огромная разница между современностью и хоккеем 20-летней давности. Начнем с того, что Фюр и его визави в лице Мыльникова и Белошейкина обладали средними габаритами и не помогали себе нереально здоровой экипировкой, достойной человечка Michelin, которая вошла в моду десять лет спустя. Их стиль также разительно отличался от следующего поколения вратарей.
Опять же – Фюр и русские редко демонстрировали баттерфляй, да и вообще практически не опускались на колени. Они предпочитали играть стоя и полагаться на свои рефлексы. Однако они много перемещались по вратарской и часто выходили за ее пределы. Может быть, это и не самый эффективный способ защищать ворота, но наблюдать за вратарями, которые мечутся из стороны в стороны и то дело оказываются вне позиции, куда интереснее.
Фюр предпочитал стиль, который не мог не заставить восхититься его атлетизмом. В добавок к своим остальным качествам, нет никаких сомнений в том, что он блестяще катается – даже во вратарских коньках он двигался не менее ловко, чем некоторые форварды в финале.
Наконец, в 1987 году на вратарей рассчитывали вовсе не так, как затем в эру мертвой шайбы в НХЛ. Хруди утверждает, что в то время нормальным результатом для голкиперов считалось 88,5% отраженных бросков. Теперь же с такой статистикой вратаря отправят в фарм быстрее, чем вы успеете сказать «Уилкс-Бэрри». Фюр провел в «Эдмонтоне» десять лет и при этом ни в одном сезоне его процент отраженных бросков не был выше 90, а коэффициент надежности не опускался ниже 3,00. Лучшим сезоном в составе «нефтяников» для него стал 1987/88, когда в 75 матчах он добыл 40 побед при 24 поражениях и девяти ничьих, 88,1% отраженных бросков и коэффициенте надежности 3,43. Так что его роль в команде не предполагала полной нейтрализации атак соперника. От него ждали, что он сделает на один сэйв больше вратаря другой команды, как оно и произошло на Кубке Канады.
Третий период заключительного матча финальной серии помнят как подготовку к победной шайбе Лемье, и тот розыгрыш – начавшийся со вбрасывания в зоне канадцев, через десять секунд после которого Гретцки и Лемье оказались на другом конце площадки – справедливо занял достойное место в истории хоккея. Однако предшествовавшие ему 18 минут и 34 секунды – вместившие в себя гол советов, сравнявший счет, несмотря на преимущество канадцев, ведомых воспрявшим Гретцки – смотрелись вполне себе неплохо.
В начале периода канадцы убили остаток удаления Бурка, после чего Гретцки в типичном для себя стиле едва не удвоил преимущество своей команды. Все началось с того, что Гусаров вручил Лемье шайбу в зоне русских, а тот нашел материализовавшегося из ниоткуда Гретцки. 99-й номер проехался за воротами, бросил с неудобки, Мыльников отбил шайбу на верхний пятак, где ее подхватил не остановившийся ни на секунду Уэйн, выбравшийся затем на свободное пространство.
Затем он отпасовал на Коффи, выскочившего на пятак, тот бросил после финта, и Мыльников выдал свой лучший сэйв за матч. Спустя считанные секунды Гретцки оказался в зоне атаке в положении 3-в-2, отдал шайбу Проппу, тот бросил в касание, но не попал в створ.
Мессье, взрослевший вместе с Гретцки и отыгравший с ним перед турниром восемь сезонов, спросили, чем ему больше всего запомнилась игра его партнера в серии против советов.
«Уэйн восхищался мастерством русских, – ответил он. – Но и они восхищались Уэйном. Думаю, [до 87-го] они считали, что у них самая мастеровитая пятерка в мире. Не думаю, что они ожидали увидеть такого Уэйна».
В следующей смене, которая по подсчетам телевизионщиков длилась две минуты, Гретцки уложил Мыльникова на лед обманным движением, но не смог отправить шайбу в сетку броском с неудобки. Лемье мог поразить цель выстрелом с пятака, но не воспользовался моментом. В паузе, возникшей за 8:32 до конца основного времени, Ройш отметил: «Игра по большей части проходит в зоне Советов… Не могу не отметить, как уверенно канадцы действуют в третьем периоде». Келли добавил, что канадцы перебрасывали русских 10:4 в заключительной трети. Именно после этого русские, конечно же, и сравняли счет.
Проблемы начались с того, что Токкет, Саттер и Хаверчак – три лучших нападающих Канады до этого момента – переиграли смену и позволили Семаку унестись в контратаку с Ломакиным. Первый пас Семака не прошел, но Ломакин пустился в погоню за шайбой, закатился за ворота, а затем – поскольку Хаверчак и Коффи оба закрывали Семенова – нашел открытого Семака на пятаке, и тот переиграл Фюра броском в касание.
«Ничего нового, – сказал Ройш, когда Ломакин чмокнул Семака в щеку. – До конца основного времени 7:39, и у нас снова ничья 5:5».
«Такое ощущение, что матчу будто было предопределено закончиться так и никак иначе, – считает Хаверчак. – Можно было обойтись и без драмы. Но мы здорово играли, начиная с первого периода, и этот гол никак не сказался на нашей уверенности в своих силах».
Может быть и так, но в первые несколько минут после шайбы Семака канадцам пришлось понервничать. Макаров спокойно объехал Мерфи, и Фюру пришлось реагировать на бросок в упор. Каменскому почти удалось повторить свой гол из второго матча, после того, как он прорвался через канадскую оборону, но он не сумел укротить шайбу.
Затем смена Гретцки-Лемье, вроде бы, вернула команде равновесие. Когда на табло оставалось всего четыре минуты, Хаверчак создал полумомент за счет индивидуальных действий – его бросок Мыльников отразил блином. За две с половиной минуты до конца Тихонов взял таймаут, чтобы дать передохнуть тройке Ларионова, в то время как Кинэн вновь выпустил на лед Мессье, Андерсона и Гартнера. Русским ничего не удалось создать, а Гретцки с Лемье получили важную передышку.
Только они вышли на смену с Проппом, как Коффи в нехарактерной для себя манере пробросился за 1:36 до сирены. При обычных обстоятельствах на точку в зоне канадцев встал бы Мессье, однако он только что провел много времени на льду, гоняясь по всей площадке за Ларионовым. Тогда Кинэн сделал выбор в пользу Хаверчака, заменившего Проппа, резонно рассудив, что если его уберут со вбрасывания, то его место займет Гретцки или Лемье – два центра.
Пятерка канадцев выстроилась в линию – Гретцки рядом с Мерфи, Лемье справа от круга вбрасывания, а Кроссман слева. Тихонов ответил тройкой Быкова, Хомутова и Каменского, вместе с которыми, что любопытно, вышла пара молодых защитников Кравчук-Стельнов.
«Я думал только о том, чтобы не проиграть вбрасывание вчистую, – признается Хаверчак. – Придется вязать по рукам – плевать. Но проигрывать я не собирался. А потом шайба сама будто упала как надо, Кравчук дернулся вперед, и все произошло довольно быстро».
И это еще мягко сказано. Больше всего в победной шайбе Лемье поражает даже не пас Гретцки или бросок «Le Magnifique», а именно скорость, с которой канадцы дошли от точки вбрасывания до зоны русских. Хаверчак не выиграл точку, но действительно навязал борьбу Быкову, после чего шайба выскочила на свободное пространство за центральным нападающим русских.
Тогда Каменский и Быков начали русскую комедию ошибок – они оба бросились за шайбой и столкнулись, а затем на сцену вышел Лемье. Он отправил ее чуть дальше, Кравчук по непонятной причине выдвинулся вперед, тогда Марио протолкнул шайбу мимо 21-летнего защитника, и канадцы полетели в атаку.
«Я и не знал, что у него такие длинные руки, – рассказывает Кравчук про Лемье. – Думал, что первым успею к шайбе. Когда увидел, что он первый на шайбе, то понял, что уже опоздал. Постарался сыграть в тело, но он оказался слишком здоровым. Двое наших упали. В той смене все пошло наперекосяк».
И дальше для русских все было только хуже. Гретцки и Мерфи одинаково прочитали эпизод и устремились вперед, пока Лемье объезжал Кравчука. Лемье отпасовал на Гретцки с неудобки, и Великий полетел 3-в-1 против Стельнова, в то время как Мерфи сместился на фланг. Гретцки не стал торопиться с принятием решения, посмотрел на Лемье, убежавшего от русских, затем на Мерфи, который к тому моменту уже занял позицию на дальней штанге, затем сделал передачу назад на Марио, а тот тут же хлестко бросил в девятку над ловушкой Мыльникова. Гретцки и Лемье бросились в объятия друг друга за воротами. К ним присоединился Мерфи, а затем и Хаверчак, прыгнувший в кучу-малу – и все это на фоне ходившего ходуном «Коппса».
«Когда шайба оказалась в сетке и зажглась красная лампа – меня будто ведром холодной воды окатили», – сказал Кравчук.
«Увидев Гретцки и Лемье на краю, я понял, что игра окончена», – признался Дмитриев после игры.
Вся атака – от вбрасывания до броска Лемье – заняла десять секунд. И Келли выдал легендарный комментарий: «Хаверчак встает на точку против Быкова. Хаверчак выигрывает вбрасывание, Лемье проталкивает шайбу в центр. (Тут голос Келли начинает разгон) Лемье пасует вперед на Гретцки. Они выскакивают с Мерфи 2-в-1. Пас на Лемье. Он катит на ворота. (Пауза) Бросок! Гол! Марио Лемье забивает за 1:26 до конца».
За этим последовали почти 30 секунд рева трибун, на фоне которых Ройш пытался разобрать эпизод. Келли сказал: «Помнишь, я говорил про то, что Гретцки заряжает, а Лемье спускает курок? Вот вам ярчайший пример».
Так почему же все произошло столь быстро? Как при ничейном счете русские умудрились дать двум величайшим форвардам в истории хоккея столько свободного пространства в заключительные 90 секунд матча? Все началось, как уже и было сказано, со столкновения Быкова и Каменского в зоне канадцев, за чем последовал необдуманный рывок Кравчука вперед. Но на этом проблемы русских только начались.
Быков опустил голову и вполне мог успеть отработать назад, но Хаверчак немного зацепил его, и центральный нападающий русских смачно повалился на лед. Кохарски, убравший свисток задолго до гола Лемье, видел этот момент, но он не произвел на него впечатления.
«Русский игрок выключился из борьбы, – сказал Кохарски. – Тихонов был недоволен, но у его игрока не было никакой возможности успеть вернуться в оборону».
Тогда Кохарски спросили о том, где он находился во время гола Лемье.
«Я тогда весил 104 кг, – ответил он. – Вы что, думаете, я обогнал атаку?».
Стельнов же, оказавшийся в полном одиночестве, лишь усугубил ситуацию. Его единственный шанс заключался в том, чтобы держать центр и тем самым заставить Гретцки, который располагался под острым углом, бросить по воротам. Вместо этого русский защитник неловко дернулся на капитана канадской сборной и упал, а Гретцки сделал передачу на Лемье. Благодаря этому перед снайпером «пингвинов» открылся весь пятак, и он не промахнулся.
«Перед игрой Игорь Дмитриев сказал, что наблюдал за Лемье на разминке, и тот девять раз из десяти отправил шайбу в верхний угол над плечом вратаря, – рассказывает Кравчук. – Видимо, если у него будет голевой момент, то именно туда он и будет бросать. И этот момент у него появился».
Еще один вопрос касательно самой знаменитой атаки сходу в истории хоккея заключается в вариантах Гретцки. Нельзя его критиковать за точную передачу на Лемье, однако Мерфи стоял в полном одиночестве на дальней штанге – казалось, что сделай Уэйн выбор в его пользу, это был бы автоматический гол.
«Да я и сам думал, что Уэйн отдаст на Ларри Мерфи, – признается Токкет. – Уэйн миллион передач наверняка таких отдал подкидкой на дальнюю штангу, где партнеру оставалось лишь клюшку подставить. Но он решил отдать на шутера. Я видел, как Марио попадал в цель таким броском миллион раз. Что тут скажешь. Лазерный выстрел».
Хаверчак, кативший за атакой через всю площадку, видел то же самое.
«Я поверить не мог, что он не отдал на Мерфа. Такое ощущение, что ему там лишь клюшку оставалось подставить. Но, может быть, Уэйн решил, что многое может пойти не так, если он сделает такую передачу. Если посмотреть на вратаря в этот момент, то он вроде бы кренится в сторону Мерфа, но не поднимает ловушку. Лучше спросить об этом Уэйна. Он наверняка про все это подумал».
Гретцки задали этот вопрос. Оказывается, он и впрямь об этом подумал.
«Я всегда подкалывал Мерфи, что окажись я в такой ситуации тысячу раз, я бы тысячу раз не отпасовал на него, – делится Гретцки. – Он создал эту ситуацию, поехав на ворота. Таким образом, у Марио возникло пространство для броска. Я до последнего смотрел на Мерфи, но думал при этом все время о Марио. Я собирался делать передачу только на него».
Как ему бросок Лемье?
«Вратаря даже немного жаль, – ответил он. – Там вообще без шансов было».
Мерфи же действительно создал весь момент, благодаря тому что прочитал развитие событий еще в зоне канадцев. Но разве это не было рискованным решением, учитывая обстоятельства?
«Так получилось, что я был отвлекающим, но это сказалось и на разборе игроков, – объясняет Мерфи. – В таких ситуациях на многое надо обращать внимание. Мы хорошо контролировали шайбу. Смотришь на то, кто с ней лучше обращается. Не было похоже на то, что атаку прервут. Так что это был взвешенный риск. Я так играл. Это игра процентных соотношений».
Мерфи смеется, когда его спрашивают о том, задумывался ли он о том, как могла сложиться для него эта атака.
«[Гретцки] должен был отдать на Лемье, а Лемье – на меня. Я был очень близок к тому, чтобы стать героем. Я так его за это и не простил. Он просто взял и забил».
После гола Лемье до финальной сирены все еще оставалось 1:26, и русским в теории должно было этого хватить по крайней мере на то, чтобы не дать уметь интриге. Вот только проблема заключалась в том, что Тихонов будто бы сошел с ума в момент, когда Лемье переиграл Мыльникова. Телекамеры поймали, как он около 30 секунд разносил несчастного Кравчука после того, как канадцы вышли вперед. Из-за паузы, возникшей после заброшенной шайбы, у него было достаточно времени для того, чтобы выпустить затем на лед тройку Ларионова. Однако вместо этого он сделал выбор в пользу четвертого звена, состоявшего из Немчинова, Хмылева и Пряхина, вместе с которыми появилась пара Гусаров-Федотов.
Канадцы же чуть не забили сразу после вбрасывания – Мессье, Андерсон и Гартнер тут же устремились к воротам соперника. Зеленая Тройка в итоге вышла на лед с Фетисовым и Касатоновым примерно за 45 секунд до конца, однако Тихонов, следуя русской традиции, так и не снял Мыльникова. Тем временем, Мессье отыграл все 86 секунд, заблокировал пару бросков Фетисова от синей линии, а затем чуть не оторвал голову Крутову на синей линии русских за десять секунд до сирены. После шайбы Лемье русские так ни разу и не потревожили Фюра.
«Это типичное решение для российских тренеров той эпохи, – объясняет Кравчук. – Они много кричали. После игры он подошел ко мне и сказал: «Понимаю, что ты молодой и допустил ошибку, но, в целом, ты провел хороший турнир». После этого мне стало полегче».
После гола Лемье рядом со скамейкой канадцев появился Иглсон – было видно, как он утирал слезу. Он также вышел на лед вместе с командой после финальной сирены.
«Думаю, это были слезы радости и облегчения, – рассказывает Иглсон. – Мы пережили полумятеж игроков и вылезли с 0:3 в первые десять минут. Я также сказал Майку, чтобы он перешел на пять защитников на последние 90 секунд, если потребуется. Я напомнил ему, что мы вели в одну шайбу в первом матче финала за две или три минуты до конца, но позволили русским сравнять счет и выиграть в овертайме».
На этот раз обошлось без драмы. После непродолжительного празднования на льду в зоне канадцев, команды выстроились на синей линии друг напротив друга для послематчевой церемонии. Хаверчака признали лучшим игроком встречи в составе Канады – ему вручили набор сувенирных монет, посвященных Зимней Олимпиаде-1988 в Калгари. Фетисов удостоился той же чести со стороны русских. Затем на лед вышел сияющий Иглсон и вручил Кубок Канады Гретцки, за чем последовала фотосессия в средней зоне, круг почета по «Коппсу» и трогательное исполнение канадского гимна Майклом Бургессом. На этом все и закончилось.
«Если у вас сейчас не наворачиваются слезы на глаза, то вас ничто не проймет», – сказал Келли, когда Гретцки покинул лед с кубком.
Келли умер от рака всего через полтора года после завершения третьего матча финала, однако его комментарий великолепного гола Лемье по-прежнему остается одним из самых памятных моментов Кубка Канады-87, поскольку вобрал в себя всю магию его стиля. Он простой. Там ни одного лишнего слова. Но тон прекрасного ирландского тембра возрастает в идеальном соотношении с развитием атаки и выходит на пик классическим «Бросок! Гол! Марио Лемье забивает за 1:26 до конца».
«Этот момент четко показывает, каким комментатором был Дэн Келли, – считает его сын Джон Келли, последовавший по стопам отца. – Все начинается со вбрасывания, затем он начинает разгоняться и уходить в драму только за счет интонации. Я очень этим горжусь. У меня каждый раз мурашки бегут, когда я это слышу. В этом моменте он проявил себя во всей красе».
Для целого поколения американских болельщиков Келли был голосом хоккея в США. Он начинал комментатором матчей «Сент-Луиса» на радиостанции KMOX, а затем перешел на телеканалы CBS и USA Network. Именно он комментировал на CBS четвертый матч финала Кубка Стенли в 1970-м, завершившимся знаменитым голом Бобби Орра в овертайме. Он работал на матчах плей-офф все 70-е и 80-е. Брайан Саттер – знаменитый игрок и тренер «Блюз» – помнит, как он слушал матчи в комментарии Келли на мощном КМОХ в детстве, когда рос в альбертинском Вайкинге. Он также комментировал матчи нескольких Кубков Канады на CTV, где к нему в пару ставили Ройша, у которого был богатый опыт эфиров матчей «Монреаля». Вместе они проделали первоклассную работу на эпической 3-матчевой финальной серии в 1987-м.
«Джонни Исо [глава CTV Sports] дружил с Иглсоном, – рассказывает Ройш. – На это, кстати, профсоюзу игроков тоже стоило обратить внимание. А именно на то, как распределяются ТВ-права».
«[Келли] был перфекционистом, – продолжает Ройш. – Но он всегда требовал большего от себя, а не от окружающих. Он никогда не пропускал утренние раскатки. Он всегда делал записи. И когда он готовился к матчу, к нему лучше было не подходить.
Он был из тех, кому нравится передавать нерв и энергию игры. И он добивался этого эффекта одной интонацией. Дэнни Галливан был лучшим комментатором, на мой взгляд, но Дэн отставал от него совсем чуть-чуть».
Келли родился в Оттаве и был ведущим Hockey Night In Canada все 60-е. Ему очень хотелось стать комментатором, но эту позицию в Монреале твердо держал в своих руках Гэлливан. Когда Скотти Боумэна назначили главным тренером «Сент-Луиса», именно он порекомендовал КМОХ взять на работу Келли. Джак Бак – еще один член Зала Славы – отработал первый сезон «Блюз», но Келли заменил его на следующий год, а затем его имя стало прочно ассоциироваться с «Сент-Луисом» на протяжении 20 лет.
«В спорте мы часто говорим про франчайз-игроков, – делится бывший председатель правления «Блюз» Майкл Шенахан. – Дэн Келли был франчайз-комментатором».
Двое его сыновей пошли работать в ту же индустрию. Джон Келли шесть лет освещал матчи минорных лиг, после чего пошел на повышение в эфир к Мэрву Альберту на домашние матчи «Рейнджерс». Затем он на три года занял место своего отца на играх «Блюз», провел девять лет в Колорадо и вновь вернулся в Сент-Луис. Дэн Келли-младший был едва ли подростком во время Кубка Канады-87, а в конце 90-х также работал в «Блюз». Ныне он работает в «Чикаго».
Незадолго до того, как Дэн Келли ушел из жизни, его семья собралась вместе и посмотрела – что бы вы думали? – первый матч финала Кубка Канады-87. Кто-то вспомнил, что русские победили в овертайме, но никто не мог точно назвать автора победной шайбы. Тогда решили искать ответ в спальне, где лежал Келли под огромным количеством медикаментов. «Пап, ты не помнишь кто забил в овертайме первого матча?», – спросили его. Дэн Келли повернулся и без какого-либо замешательства ответил: «Семак». А затем отвернулся.
Это едва ли не последние слова отца, которые помнит Дэн Келли-младший.
Первым, кого увидел Кинэн, войдя в раздевалку сборной Канады после вручения трофея, оказался Гилмор. Он по-прежнему был в форме и танцевал с портативным магнитофоном. На протяжении всего пребывания команды в Гамильтоне из колонок безостановочно неслись две песни – «If I Should Stumble Catch My Fall» Билли Айдола и «The Greatest Love of All» Уитни Хьюстон.
Впервые за неделю Кинэн мог искренне сказать, что его от них не тошнило.
«Я до сих пор не пойму, что общего у этих песен, – рассказывает он. – Но я никогда не забуду, как Дагги отплясывал с магнитофоном».
Когда в раздевалку пустили операторов, веселье все еще продолжалось, но уже не столь безудержно. Матесон, работавший репортером, брал интервью у Кинэна, который старался вести себя по-деловому даже тогда, когда его поливали шампанским. Но несколько раз Майк все равно не удержался от смеха.
«Трудно сейчас описать свои эмоции, – сказал тренер. – Битва выдалась тяжелой. Не могу не гордиться парнями и нашей командой, представлявшей Канаду».
«За счет чего удалось отыграться?», – поинтересовался Матесон.
«Думаю, за счет хладнокровия и уверенности в своих силах, которые не покидали нас на протяжении всего турнира», – ответил Кинэн.
После него слово взял Гретцки. Он стал рассказывать про победный гол еще до того, как его спросили о ключевом моменте турнира.
«Не хочу критиковать их команду, – начал он, в то время как Андерсон лил на ему на голову шампанское. – Просто похвалю канадцев. С 1972-го канадцы выигрывали за счет характера, достоинства и желания. У нас не так много времени, чтобы отточить систему. Мы выиграли турнир исключительно за счет упорного труда и достоинства. Мы провели шесть встреч тремя тройками и тремя с половиной. У нас было много травм, но никто не жаловался. Мы прекрасно провели время. Это особая победа. Сегодня у моей бабушки день рожденья. С днем рожденья!».
Эфир закончился коротким интервью Фюра и прощальными репликами Келли и Ройша. Затем за дело взялась пишущая братия, добывшая как минимум одну цитату для тиража.
«Если бы вы увидели завтра игру НХЛ, думаю, вы бы поняли уровень сегодняшнего матча, – сказал Бурк. – Сегодня вы увидели то, чего я сам никогда не видел».
Однако на общее настроение канадцев серьезно давил масштаб содеянного. Кинэн запомнил это так же.
«Команда отмечала победу, но внутри при этом было умиротворение. Тихое осознание того, чего ребята добились», – рассказывает Майк.
«Думаю, это все потому, что у нас все относились с глубочайшим уважением к их команде, – соглашается Патрик. – После серии мы взглянули на них по-другому».
«Это было тихое счастье», – подытоживает Хаверчак.
Гретцки же перед сборами «Эдмонтона» дали пять выходных, о которых он договорился еще в начале лета. Ему был необходим отдых.
«Я невероятно устал психологически и физически, – вспоминает Уэйн. – Мы бились и бились до тех пор, пока все не решила одна единственная шайба, после которой наступило опустошение. Думаю, это все и увидели [в раздевалке канадской сборной]».
Тем временем, пока сборная праздновала победу, Кохарски успел принять душ и переодеться. На выходе из судейской он увидел коробку с шайбами, которую подобрал и отправился в близлежащий бар. Там он раздал все шайбы в рамках различных конкурсов, посвященных успеху Канады.
«Надо было оставить себе эти шайбы, наверное, – говорит Кохарски. – Ими можно было бы всю пенсию обеспечить».
Слава Фетисов встал в тихой раздевалке русских и сказал: «Может быть, и хорошо, что мы проиграли. Быть может, теперь мы выиграем Олимпиаду».
«Он как в воду глядел, – делится Кравчук. – Есть такое русское выражение».
Полгода спустя русские добыли свою последнюю большую победу, разнеся всех в пух и прах в Калгари на пути к золоту. Спустя полтора года после поражения в Гамильтоне Ларионов, Крутов, Макаров, Фетисов и Касатонов играли как вместе со своими канадскими соперниками, так и против них в НХЛ.
«Все было не как в 1980-м, когда мы проиграли американцам, – рассказывает Ларионов про поражение своей команды в третьем матче финала. – Тогда все были в шоке. Никто в себя прийти не мог. А тут было обидно, но для нас Кубок Канады был не так важен».
Возможно. Но для хоккеистов сборной Канады эта была важнейшая победа. Они начали к ней путь еще двумя месяцами ранее, пожертвовав большей частью лета за честь выйти на лед с кленовым листом на груди. Они поверили друг в друга и свою цель. Для русских эта серия была возможностью проверить свои силы против лучших игроков мира, что тоже немаловажно. Однако для них этот турнир не стал всеобъемлющей миссией, как для канадцев – именно поэтому тот опыт по-прежнему занимает особое место в их сердцах.
«В случае поражения чувствуешь, будто подвел всю страну, – объясняет Хартсбург. – Я играл в 1981-м и помню, как тогда было тошно. В итоге нам пришлось каждому вытащить из себя абсолютный максимум. У нас была отличная команда, и нам противостояла отличная команда. Поэтому это особая победа».
«Мы играли не ради денег, – добавляет Мессье. – Мы играли за честь и нашу страну, что серьезно повысило ставки. Мы обязаны были победить. У нас не было выбора».
Но, безусловно, у канадской победы имелся и ряд индивидуальных причин – игра Фюра в решающие моменты, экспертное управление лавкой Кинэна, продуктивность в атаке Гретцки и Лемье, сдерживающие действия Мессье против Ларионова, и вклад не столь ярких звезд в лице Хаверчака, Токкета и Саттера в третьем матче.
Несмотря на все это, канадцы верят, что одолели своего заклятого соперника как раз за счет неосязаемых причин, за счет туманных и трудно определяемых качеств, которые хоккеисты этой страны считают своими по праву рождения. Это, безусловно, надменный взгляд, поскольку русские в финале тоже продемонстрировали свою неуступчивость и устойчивость. И в итоге решающим фактором стал не канадский характер или воля, а один бросок Лемье.
Но игроки помнят все иначе. Они рассказывают о становлении команды, которое началось с обедов в Chez Parée. Они рассказывают о лидерских качествах Гретцки и Мессье, и как два великих «нефтяника» пресекали на корню внутренние распри в раздевалке. Они рассказывают про игроков вроде Саттера, Хаверчака и Гилмора, воплощавших собой лучшее, что есть в канадском хоккее.
«Мне доводилось слышать истории про «Айлендерс» и «Ойлерс» [в 1984-м], – делится Токкет. – Не знаю, как у них там все было, но мы с первого дня сборов стали командой».
«Они до сих пор не могут поверить, что проиграли ту серию, – считает Хаверчак. – Помню, годы спустя разговаривал об этом с Игорем Кравчуком, и он по-прежнему ныл. Они раза три-четыре считали, что нас похоронили».
Хаверчака спросили считает ли он, что ключевым фактором в серии 1987 года стали канадский характер и сила духа.
«Судя по всему, так и есть, – ответил он. – Это прекрасный ресурс».
Но то же самое можно сказать и про Гретцки.
«С игроками, вместе с которыми добился победы, всегда остается особая связь, – отмечает Саттер в редком проявлении эмоций. – Их никогда не забыть. Никогда не забыть, чего вы вместе добились. Если мне когда-нибудь что-нибудь понадобиться, я знаю, что могу позвонить Уэйну Гретцки. Следующего Уэйна Гретцки придется ждать еще очень и очень долго. Уэйн Гретцки – он такой один».
Понравилось? Поддержи проект рублем!
Номер карты – 2202 2036 2909 2554
Книга Эда Уиллиса «ГРЕТЦКИ НА ЛЕМЬЕ: История Кубка Канады 1987»: Пролог. «Надо показать эту серию Беттмэну и сказать – вот к чему мы стремимся» Глава I. Гретцки не хотел играть, Кинэн кошмарил команду, а игроки устроили бунт Глава II. Сталинист Тихонов, роботы Империи Зла и жизнь мрачнее ночи в тюрьме Глава III. Слабое место «Красной машины», обиженные шведы и махинации организатора Глава IV. «У сборной СССР есть две скорости – быстро и еще быстрее» Глава V. Величайший матч Гретцки, гениальный гол Каменского и тяжелая ноша Белошейкина. Вторая игра Кубка Канады-87
Фото: East News/AP Photo/John Zich, AP Photo/Blaise Edwards; nsshf.com; РИА Новости/Владимир Родионов
