Если представители народа вошли в орбиту анекдотов, то их народ можно считать великим. Армяне, грузины, русские, евреи… Это — великие народы. И чукчи через анекдоты как равные причастны к их братству.
К слову, к анекдотам про чукчу Рытхэу относился вполне доброжелательно. У него даже был любимый. Причём, вовсе не тот, о котором подумало бы большинство - не про чукчу-писателя. Хотя сам Юрий Сергеевич как-то сказал, что он вполне серьёзно думает, что "чукча - не читатель, чукча - писатель" - это про него. Но любимый анекдот, который он довольно часто рассказывал, другой:
Сидят двое чукчей в яранге и слышат вопль: "Люди! Помогите!" Один другому говорит: "Вот, как в тундре — так люди, а как в ГУМе — так чукчи"...
Его сосед по даче в Комарово, поэт и переводчик Лев Друскин отзывался о нём так:
Рытхэу - это удивительный сплав культуры и дикости, обаяния и отталкиванья, широты и скупости, цинизма и немного притворного, почти детского простодушия.
Юрий Сергеевич Рытхэу родился 8 марта 1930 года в Уэлене. В этой фразе, которой обычно открываются все статьи о писателе в энциклопедиях, практически всё неправда. Ну, кроме места рождения - он действительно родился в самом восточном селе тогдашнего Советского Союза. Село это и сейчас невелико, а тогда в нём жило меньше трёхсот человек. К слову, расстояние от находящегося уже в Западном полушарии российского Уэлена до американского городка Тим-Сити на Аляске меньше сотни километров по прямой. В то время, как до столицы Чукотки - Анадыря - в шесть раз дальше.
Но продолжу о некотором лукавстве в энциклопедических данных о Рытхэу. Первая неточность, в общем, известна - он не был Юрием Сергеевичем при рождении. Тогда чукчи просто не имели отдельного имени, отчества и фамилии. Были только имена, которые обычно давал шаман. Так и будущему писателю имя дал главный шаман Уэлена Млеткын, бывший к тому же родным дедом новорожденного. Это была очень незаурядная личность - чукотский шаман мог читать и писать по-русски и по-английски, несколько лет жил в США. В Википедии написано, что он "работал" экспонатом в зоопарке Нью-Йорка - сидел в клетке с табличкой "Типичный северный дикарь", но сам Рытхэу как-то рассказал, что дед был участником знаменитой Этнографической выставки в Чикаго в 1893 году. Впрочем, одно другого может и не исключать. А потом вернувшийся из Америки дед Рытхэу был командирован односельчанами в Москву - попросить оставить чукчей в покое и избавить их от Советской власти. В столице он встретился со "всесоюзным старостой" - председателем Президиума Верховного Совета СССР Михаилом Калининым, но безрезультатно.
Млеткына там даже попытались переубедить, но, как позже писал Рытхэу в своём романе "Последний шаман":
Млеткын наотрез отказался служить советской власти. И тогда председатель Чукотского ревкома Хорошавцев подло застрелил его со спины. Шамана похоронили вот здесь и обложили его тело валунами. По старинному обычаю покойника, прежде чем положить на землю, на вечный покой, раздевают догола, а его одежду режут на мелкие куски. Это чтобы он не вздумал встать и одеться. Но когда несколько дней спустя на эту могилу пришли сыновья Млеткына — Гивэу и Кмоль, — они не обнаружили тела. Не было и одежды. Такое впечатление, что он встал, оделся и ушёл. Знающие люди утверждали, что он так и сделал. Но он ушёл в небо, точнее, вознёсся в Созвездие Печали, что возле Полярной звезды.
Млеткын и дал имя Рытгэв своему внуку, что в переводе с чукотского означает "неизвестный". По одной из версий, шаманы давали имя при помощи некоего приспособления типа маятника - во время его раскачивания шаман называл имена, и на каком имени тот останавливался, то и получал младенец. Однако, дед куда-то спешил, а маятник долго не останавливался. Вот Млеткын и решил, что имя его внука будет "Неизвестный":
Сделать его известным полагалось мне на протяжении своей жизни. Не могу судить сам о себе, удалось мне это или нет.
Надо сказать, что удалось. И очень этим гордился. Как вспоминал Лев Друскин:
В 57-ом, в лифте Дома книги, изрядно уже накачавшись, он кричал незнакомому человеку - моему приятелю Михаилу Тартаковскому:
- Пойдём! Выпьем коньячку! Я ставлю. Я первый чукча о котором написали в Большой Советской Энциклопедии!
Эту его гордость я понимаю и разделяю.
Когда в шестнадцать лет ему пришла пора получать паспорт, то такое имя вписать в "дубликат бесценного груза" было невозможно - и оно стало фамилией. А имя-отчество Рытхэу выбрал сам. По одной из версий, так звали его знакомого то ли геолога, то ли метеоролога, а по другой, он просто спросил сотрудника паспортного стола, как того звать и назвался им же. Что же касается даты его рождения, то здесь тоже нет полной ясности - известно было лишь, что он родился в начале первого весеннего месяца. И Рытхэу решил, что пусть это будет восьмое марта - уж очень нравился ему праздник, который отмечался в этот день. И, наконец, по поводу года тоже есть некоторые сомнения - есть вероятность, что на самом деле он родился в 1931-м, но "состарил" себя на год, чтобы получить направление в Институт народов Севера в Ленинград. Впрочем, это не помогло - шестнадцатилетним это направление тоже не давали, а прибавлять больше года было все же рискованно и заметно.
Ещё в школе Рытхэу полюбил читать стихи. Первое его знакомство с ними состоялось, когда мальчик толком и не знал русского языка. Просто однажды он увидел книгу, которая его удивила:
Я, воспитанный в бережливом отношении к любому клочку бумаги, аккуратно собиравший чайные обёртки и конфетные фантики, поражался расточительному использованию страницы, где строчки не шли от края до края листа, как в обычных книгах, а занимали лишь середину. Такое неэкономное расходование бумаги удивляло меня, но в то же время я смутно догадывался о том, что так и должно быть.
Он спросил у своего учителя Ивана Ивановича Татро, почему в одних книгах строчки длинные, а в других - короткие. И услышал, что это стихи. Ответ ему был непонятен, ведь у чукчей не было стихов. И учитель прочитал ему:
У Лукоморья дуб зелёный,
Златая цепь на дубе том:
И днём и ночью кот учёный
Всё ходит по цепи кругом...
Это было совершенно не похоже на то, что я и мои сверстники раньше слышали! С одной стороны, мы понимали, что это русский разговор, но ведь все, кого мы знали - работники полярной станции, заготовитель пушнины, пекарь Николай Павлов и, наконец, наши товарищи по школе Петя и Владик — не говорили так!
— Какой странный русский разговор! — не сдержавшись, сказал я.
И Татро снова произнес это слово:
— Потому что стихи...
— А что такое стихи? — опять спросил я, вызвав у Татро взгляд неудовольствия.
— Я сейчас вам переведу эти слова, — сказал Татро и поведал нам удивительное: — У берега, очертание которого похоже на изгиб лука, стоит зелёное дерево, из которого делают копылья для нарт. На этом дереве висит цепь. Цепь эта из денежного металла, в точности из такого, как два зуба у нашего директора школы. И днём, и ночью вокруг этого дерева ходит животное, похожее на собаку, но помельче и очень ловкое. Это животное — ученое, говорящее...
Последнее обстоятельство было нам понятно, потому что нас с детства окружали говорящие вороны, лисы, росомахи, моржи, нерпы, касатки — разнородное, многочисленное население волшебных сказок, умевшее делать всё, в том числе и говорить по-человечески.
Стихи для него долгое время были чудом, и он думал, что их можно написать только по-русски. Но позже он узнал, что бывают стихи и на других языках. И в конце концов он написал несколько стихотворений на чукотском. Но случилось это уже в Ленинграде, куда ему пришлось добираться несколько лет.
В 1944 году Рытхэу арестовали. Сам он об этом ни в одной своей книге не писал, хотя многие из них, по сути, автобиографичны. Но об этом эпизоде Рытхэу рассказал как-то уже упоминавшемуся мною соседу по даче Льву Друскину. Из его воспоминаний мы и можем узнать о том, что произошло тогда с четырнадцатилетним Рытхэу. Собственно, арестом-то это назвать было нельзя. Просто в Уэлен приехали энкаведешники и всех мужчин, кроме стариков и больных, увезли на пароходе в бухту Лаврентия. Туда, в одноимённый посёлок за пару лет до этого перенесли районный центр, туда переехали все учреждения, но в Лаврентии не было аэродрома. Вот на строительство этого аэродрома и пригнали всех мужчин Уэлена. Они не были заключёнными, но территорию стройки обнесли забором из колючей проволоки, по углам поставили вышки с часовыми. Рытхэу определили помогать повару. В его задачу входило перемешивать варящуюся в котле кашу. Котёл был огромный, и Рытхэу делал это лопатой. А ночью он босиком влезал в котел и сдирал со стенок теплую чуть пригоревшую корку, которая была для него вкуснейшим лакомством.
Там же, в лагере, он стал комсомольцем. Из-за "колючки" он в сопровождении конвоира пошёл в райком и получил там комсомольский билет. А потом он сбежал. Всё же это был не настоящий лагерь, и часовые, видимо, были не очень внимательны. Его даже и не стали искать. А он исхитрился сесть на пароход "Чукотка" и уплыл домой в Уэлен. Друскин так описывал его путешествие обратно:
На корабле была ещё одна пассажирка, жена секретаря райкома — красивая, совсем юная эскимоска. Всю ночь он нянчил её ребенка, а матросы по очереди заходили к ней в каюту. И каждый оставлял плату - пачку махорки.
Утром она честно отдала Юре половину.
После того, как Юрия Рытхэу не направили учиться в Институт народов Севера, он решил предпринять самостоятельное путешествие в Ленинград. Из Уэлена он уехал в Анадырь, поступил в педагогическое училище - всё же "семилетки", которую он окончил, было недостаточно для поступления в университет, а именно это стало теперь его мечтой. Для поездки в Ленинград нужны были средства, поэтому одновременно с учёбой в училище он работал грузчиком, матросом, зверобоем, на летних каникулах участвовал в геологических экспедициях. В семнадцать лет он впервые опубликовал свои стихи в местной газете "Советская Чукотка".
В 1949 году мечта Рытхэу осуществилась - он поступил на филологический факультет Ленинградского университета. Вот как сам Рытхэу описывал свой приезд в университет:
Мы с моим спутником Василием Кайо, наконец-то, после долгого путешествия через всю страну, достигли цели — Ленинграда, где располагался университет, куда мы предполагали поступить. Мы вышли на привокзальную площадь Восстания и остановились в нерешительности. По площади проносились автомашины, трамваи и странные машины с рогами, цепляющимися за подвешенные провода.
После расспросов выяснилось, что университет располагается на Васильевском острове. Слово "остров" нас несколько озадачило: неужто ещё придется на чём-то плыть до этого острова? Один добрый человек развеял наши опасения, объяснив, что на остров ведёт мост, по которому можно пройти пешком. Но вообще-то он посоветовал нам сесть на трамвай номер пять и проехаться безо всяких хлопот до университета. Но мы уже знали, что на тангитанской земле за всё надо платить. А денег у нас оставалось всего-то ничего, и кто знает, во что может нам обойтись неожиданное путешествие на остров.
Мы шли, несмотря на мрачную дождливую погоду, с весёлым настроением. Да и дождь в городе был какой-то странный: он не состоял из отдельных капель, как обычный, нормальный дождь, а висел тончайшей кисеёй, сырой пеленой, однако достаточно прозрачной, чтобы хорошо видеть всё окружающее — мрачные дворцы с колоннами, тёмные входы во дворы, где таилась загадочная, пока непонятная нам жизнь.
И вот, наконец, Нева! Да, это была настоящая, полноводная река, в которой, казалось, отражалось полгорода со всеми зданиями и огнями. Перейдя мост, мы свернули налево. Сколько раз я мысленно приближался к заветным дверям университета, о котором мечтал ещё в далёком Уэлене! И вот эти двери перед нами, стеклянные, тёмные. За ними угадывалась какая-то внушительная фигура. Человек был в форме, похожей на ту, которую носили капитаны арктических ледоколов. Мы робко постучали. Человек медленно приоткрыл дверь и глухо спросил: - Вы кто такие? Абитуриенты? Незнакомое слово ударило меня, и я стал вспоминать, что бы оно значило. Откашлявшись, я представился: - Нет, мы не абитуриенты… Мы - чукчи! - Ах, чукчи! - многозначительно протянул важный человек и медленно, но плотно прикрыл дверь. Мы переглянулись с другом: не ожидали такой реакции на нашу этническую самоидентификацию. - Не надо было говорить, что мы чукчи, - попрекнул меня друг. — Но и не абитуриенты! — возразил я. Важный человек в адмиральском мундире растворился в туманной глубине главного здания Ленинградского университета. Вторую попытку проникнуть в университет мы отложили на утро. Вопрос о ночлеге нас не очень заботил, хотя было промозгло сыро, но вполне тепло. Двигаясь по набережной, мы набрели на двух каменных сфинксов. Под ними находились каменные скамьи, на которых мы отлично выспались. На следующий день мы узнали, наконец, точное значение слова "абитуриент".
Ещё когда он был студентом, его рассказы были напечатаны в альманахе "Молодой Ленинград", потом в разных журналах, включая всесоюзный "Огонёк", а в 1953 году вышел первый сборник его рассказов - "Люди нашего берега". Причём рассказы эти были написаны по-чукотски, но вышли в русском переводе Александра Смоляна. Через два года был издан второй сборник рассказов Рытхэу - "Имя человека", затем "Чукотская сага". Все они тоже были в переводе Смоляна. И уже после первой изданной книги Юрий Рытхэу стал членом Союза писателей СССР. Интересно, что если его произведения, написанные на чукотском языке, выходили в русском переводе Смоляна, то сам Рытхэу в это же время активно занимался переводами с русского на чукотский язык произведений Пушкина, рассказов Льва Толстого, Максима Горького и других поэтов и писателей. Хотя, вообще-то сложно представить, как можно переводить на язык, половины понятий в котором отсутствует? К слову, один из самых известных лингвистов-североведов, участник Великой Отечественной войны, преподаватель в Институте народов Севера Михаил Воскобойников, который перевёл на эвенкийский язык десятки произведений русской литературы, в 1952 году получил срок за безобидную статью о пионерах. Просто потому, что в эвенкийском языке нет слова "галстук". И Воскобойников заменил его подходящим по смыслу словосочетанием "пионерский ошейник". В итоге - арестован и обвинен по ст. 58-10, ч. 1 УК РСФСР. Военный трибунал войск МГБ Ленинградской области приговорил его к 10 годам лагерей с лишением медалей и офицерского звания. И лишь в 1955 году дело было прекращено за отсутствием состава преступления.
После окончания университета Рытхэу по распределению уехал в Магадан, а через три года вернулся в Ленинград - этот город стал его домом до конца жизни, здесь он написал все свои значимые произведения.
В 1958 году Издательством литературы на иностранных языках (ИНОГИЗ) был выпущен его сборник рассказов, переведённых на английский. После чего начинающему писателю прислал телеграмму сам Эрнест Хемингуэй. Телеграмма была лаконичной - "Так держать, Рытхэу!" писал современный классик. Эту телеграмму он долго носил с собой, пока она окончательно не истлела. Фото Рытхэу попало на обложку журнала "National Geographic", и чукотский писатель стал известен всему миру. Работоспособность Рытхэу тогда просто поразительна. У него было правило - не меньше шести страниц текста в день. Его новые романы, повести, сборники рассказов выходили практически ежегодно. И все его произведения о Севере, о Чукотке. Он даже попробовал себя в жанре научной фантастики, опубликовав роман "Интерконтинентальный мост" - о строительстве моста через Берингов пролив. Писал он не только для взрослых им издано множество повестей, рассказов и стихов для детей. К слову, всем нам сейчас известное слово "умка", означающее по-чукотски "медвежонок", пришло именно со страниц его детских книг.
Всего же им было опубликовано более шести десятков книг. Они были переведены на множество языков народов СССР и чуть ли ни на все европейские. Его имя стало известно всему миру. Писателя даже назначили представителем Советского Союза при ЮНЕСКО. Его приглашали читать лекции в Соединённые Штаты, благо, английским он владел свободно. И в аудиториях не было пустых мест - настолько он был популярен. Ему приписывали дружбу с Габриэлем Гарсиа Маркесом, во Франции Рытхэу останавливался исключительно у Марины Влади, с Миттераном, когда тот ещё не был президентом Франции, а всего лишь генсеком Социалистической партии, ходил в кино. На Филиппинах на приёме у принцессы Имельды Маркос Рытхэу как-то пришлось есть сырое мясо:
Слуга, через плечо которого была перекинута свежеосвежёванная туша, подходил к гостям, и те должны были ножичком срезать себе тонкие куски мяса.
В СССР его книги издавались огромными тиражами. Несколько его произведений были экранизированы. Так, в 1972 году режиссёром Анатолием Ниточкиным был поставлен фильм "Самые красивые корабли" по одноимённому роману Рытхэу. Небольшую эпизодическую роль в этой картине - дяди главного героя - сыграл сам писатель.
А в 1978 году Георгий Кропачёв снял драму "След росомахи"
Наконец всё тот же режиссёр Ниточкин перенёс на экран чукотскую притчу "Куда уходят киты". Ко всем этим фильмам сценарии по своим произведениям написал сам Юрий Рытхэу.
В 1994 году Борис Халзанов снял историческую драму "Сон в начале тумана" по мотивам романа одноимённого романа Юрия Рытхэу.
За свою творческую деятельность Юрий Рытхэу неоднократно был отмечен различными наградами и премиями, включая Госпремию РСФСР имени Максима Горького в 1983 году за роман "Конец вечной мерзлоты". В том же году он получил престижную международную премию "Гринцане Кавур" (Il Premio Grinzane Cavour) - вместе с ним тогда этой награды были удостоены австрийский писатель и драматург Томас Бернхард и португальский современный классик Жоржи Амаду.
В 1985 году на стихи Юрия Рытхэу композитором Эдуардом Артемьевым даже была сочинена вокально-инструментальная сюита, которая была записана в исполнении группы "Бумеранг" и Жанны Рождественской и выпущена на виниле фирмой "Мелодия".
Но в 1991 году развалился Советский Союз, и Рытхэу просто перестали печатать. Последняя его книга вышла в 1991 году. Хотя, надо отдать ему должное, он продолжал писать практически с прежней интенсивностью. А когда он уже решился на эмиграцию в США, то его друг Чингиз Айтматов познакомил Рытхэу с швейцарским книгоиздателем немецкого происхождения Люсьеном Лайтисом. И вдруг оказалось, что произведения Рытхэу не потеряли актуальности. Тиражи его книг только в Германии стали достигать 250 тысяч экземпляров. Как рассказывал Рытхэу:
В начале 90-х годов он купил права на книгоиздания в ГДР, тогда разрушающейся стране. Сделал из развалин одно из лучших немецкоязычных издательств. Произведения Айтматова (через которого и познакомились, кстати, подписав первое соглашение едва ли не на салфетке) и мои стали для него дебютными. Выпуск моих переводов во Франции, Финляндии, Нидерландах, Италии, Германии, Испании и других странах – с его лёгкой руки. Он, думаю, гордится, что перехватил меня у богатейшего журнала «International geografic», куда я уже собрался было работать по солидному контракту в комфортных условиях.
А через десять лет - в 2001-м - его снова стали публиковать на Родине. За несколько лет писатель издал несколько романов: "В зеркале забвения" (2001), "Чукотский анекдот" (2002), "Скитания Анны Одинцовой" (2003), "Последний шаман" (2004), "Под Созвездием Печали" (2007), вернувшись тем самым к современному российскому читателю.
Юрий Сергеевич Рытхэу умер от миеломы 14 мая 2008 года. Он был похоронен на кладбище посёлка Комарово рядом со своей женой Галиной Петровной, скончавшейся пятью годами ранее. На его памятнике, кроме имени с фамилией и дат жизни и смерти, написано не совсем понятное слово - IЕТТI. В переводе с чукотского оно означает "Ты пришёл" - так чукчи приветствуют друг друга. И так сейчас приветствует всех Юрий Рытхэу.
В 2011 году в Анадыре открыли памятник Рытхэу. Автор - московский скульптор Александр Рукавишников. Рукавишников изобразил Юрия Рытхэу полулежащим на берегу залива, с двумя крупными собаками у ног. К слову, раньше на месте памятника писателю стоял Ленин, но в 2002 году вождя мирового пролетариата демонтировали, перевезли и установили перед Дворцом детского и юношеского творчества.
А далеко, до стыка воды и неба, простиралось огромное, пустынное море, и не было на нём ни единого признака жизни, ни одного китового фонтана.
Киты ушли.
Если вам понравился материал - поставьте, пожалуйста, "лайк". Вам это ничего не стоит, а канал вы, тем самым, поддержите. Буду рад, если вы захотите высказать своё мнение о материале, не стесняйтесь - комментируйте, благодарите (если считаете нужным), критикуйте. Возможно, в материале что-то упущено и вы знаете какие-то неизвестные детали - пожалуйста, дополняйте. Каждое ваше слово, каждый отзыв чрезвычайно важен для того, чтобы канал оставался на плаву в наше сложное время.