Овации. Восторженные крики «Браво!». Девушка, которая стояла на сцене в облегающем узорчатом синем блестящем купальнике и наслаждалась самозабвенными аплодисментами публики. Сделала почтительный реверанс. И приветливо помахала рукой.
– Наша непревзойдённая, неподражаемая Користо! – выбежал к ней отец, по совместительству шпрехшталмейстер, ведущий циркового представления, гордо взяв ее за руку и подняв вверх. – В который раз удивляет нас своим гимнастическим мастерством и прекраснейшей улыбкой!
Користо еще раз поклонилась и с грацией дикой кошки удалилась со сцены, под рукоплескания зрителей циркового представления. Все это время с лица не сходила обаятельная улыбка и открытым и благодарным взглядом. Все, как и учил отец. Улыбаться, что бы не случилось и как больно и страшно тебе не было, и благодарить зрителей взглядом, что не увидели твою боль, страх упасть с высоты птичьего полета и разбиться насмерть. Благодарить их за то, что они здесь и сейчас, отложили свои дела и пришли, чтобы посмотреть на твое выступление.
Девушка скрылась за кулисами, спокойно выдохнув, и напряжение на ее лице отразилось моментально. Сколько бы она не выступала там, под куполом цирка, страшно было как в первый раз. Об этом говорил легкий тремор рук.
– Девочка моя! Ты справилась! – подбежала женщина с кудрявыми каштановыми волосами и крепко обняла.
– Ну не в первый же раз. – Закатила глаза Користо, пытаясь высвободиться из крепкой материнской хватки.
– И надеюсь, не последний. – Она отстранилась, взволнованно исследуя морскими глазами девушку. – Ты бледная. Хочешь воды?
– Мам. Все нормально. Где Вита?
– Без понятия. – Вздохнула Гретта, обеспокоенно посмотрев на выход. – Его нигде нет.
– Как нет? Его выступление через пару номеров! Он не может его пропустить! Безответственный, непутевый выхухоль!
– Перестань ругаться на брата! – Нахмурилась женщина, осторожно смотря по сторонам. – Слава Высшему, отец тебя не слышит. Вита никогда не пропускал своих номеров. Все будет хорошо. Он успеет.
– Очень на это надеюсь. – Користо скрестила руки на груди, стараясь скрыть обиду. – Или я ему устрою.
Гретта только пожала плечами, протянула дочери воды и скрылась где-то среди гримерок, чтобы подготовить следующего выступающего. Девушка вздохнула. Маме досталась самая кропотливая и нервная работа из всех. Она могла быть, жонглером или акробатом, но на ее роль выпало наставление всех трудящихся, которые выступают под куполом. В том числе и ее. Цирковые часто срываются на мать, но в итоге все проходит отлично, а ей приходится пить настои из трав.
А что до Виты… Девушка стиснула зубы и презрительно вздернула кверху губу. Если по его вине отец будет краснеть, она точно его убьет, ведь в таком случае попадет и ей. Вчера вечером ушел из спальни тайком, чтобы никто не заметил, и до сих пор от него нет известий. Где он может шляться в самый ответственный момент, оставив ее отдуваться за них обоих?
Користо нервно ходила туда-сюда, взволнованно оглядываясь на выход. Шпагоглотатели уже вышли с арены, весело хохоча, подначивали друг друга. Девушка холодно зыркнула на них, но ничего не сказала, лишь остановилась и нервно постукивала ногой по полу. Время идет.
– Привет, красавица! – послышался из-за спины голос брата и девушка резко развернулась к нему на пятках.
Он был как всегда безупречно одет в свободную белую одежду, а на голове черная льняная шляпа с маленькими полями: вещь, по которой его узнавали.
– Где ты был, оболтус? – она подбежала к нему с укоризненным взглядом, от которого становилось не по себе. – Ты хоть знаешь, что твое выступление через два номера?
– Знаю. И поэтому я здесь. – Он был равнодушен.
– Мне не нравится твой тон!
– Эй! Сестричка! Будь проще и люди к тебе потянуться! Ты же хочешь, чтоб тебя замуж взяли. – Положил он на плечо девушки руку и подмигнул.
– Я не сложная. Я ответственная!
– Да ну? Правда, что ли? – Он подозрительно поднял вверх бровь.
– Как же ты меня достал… – Користо обреченно посмотрела вверх и помассировала виски двумя пальцами. – Великая Мать... Зачем ты мне дала такого безответственного братца?
– Знаешь, разговоры сама с собой ведет к болезням души.
– Отстань! Иди переодевайся и на сцену!
– Вита, на сцену! – послышалось из-за кулис, и парень ухмыльнулся.
– Поздно, Користо. – Он взъерошил ей короткие волосы, а сам горделиво выпучил грудь и высокомерной походкой скрылся за кулисами из виду.
Девушка только прыснула на его поведение. Ну надо же. Всю ночь дома не было, а теперь бесстыдно заявился, когда она места себе не находила. Переживала за него, беспокоилась, а его совесть вообще не мучила. Как можно быть таким эгоистичным, самовлюбленным засранцем, который думает только о себе любимом? Совсем о семье не заботиться. Сколько бы отец или мать не переживали, ему все равно на них. На нее, его сестру. Что бы она делала, если бы с ним что-нибудь случилось? Они все-таки близнецы и все должны делать вместе. Ему важно, чтобы его потребности были удовлетворены.
На арене послышалась заводная музыка и Користо осторожно выглянула из-за кулис. Вита, которого публика любила не меньше, чем ее, упоенно танцевал, ублаженный восторгом зрителей. Глядя на его изящные движения, девушка и сама не заметила, как засмотрелась. Ей нравилось, когда он танцевал. Он был одним из лучших танцоров Диннии, всегда отдавался целиком и полностью, раскрепощаясь еще больше, чем есть на самом деле. Он такой: всецело поглощённый этим древнейшим искусством. Гармоничные движения. Искусная мимика. Пластика. Все это было в нем. Девушка грустно улыбнулась: она всегда хотела быть похожим на него. Она мечтала родится мальчиком.
Вита же думал совсем о другом, когда танцевал. В танце он всегда старался отразить чувства, эмоции, выразить себя через движения, ритм, музыку. То, что он хотел передать зрителю – необузданная и постыдная страсть, которой заполняются все клетки живого организма. Парень вспоминал ночь, проведенную в деревне эльфов, где он в компании трех фигуристых темнокожих дикарок развлекался до самого рассвета. Да, узнай отец, где он пропадал и чем занимался с ЭТИМИ, устроил бы ему знатную взбучку и позорно выгнал из цирка.
Трудно одновременно испытывать неконтролируемую жажду эльфийского тела с отчаянными попытками сдержать эту самую страсть. А затем страх, за возникшее жаркое желание где-то в области живота. Страх, что вот-вот и сойдет с ума. Ему стыдно за предательское сердцебиение. За порочность. За осквернение своей же души и тела в очередной раз. За ярость и агрессию. За их стоны. За прикосновение тел друг к другу. Их касание пальцев к его спине, а потом все ниже и ниже, заставляли сотрясаться от удовольствия все тело. Эмоции зашкаливали. А потом забывали про то, что они принадлежат разным мирам, отдаваясь желанию. Страсти. Похоти. Вот что он хотел передать публике, не обращая внимания на их взгляды. Был только он и его танец.
Зрители ликовали, когда он, склонив голову, закончил танцевать. Отец вышел на арену, еще раз поблагодарив всех, за их присутствие, а Вита ушел, даже не обернувшись. Он никогда не улыбался на публику. Не благодарил их. Не махал рукой, как делала Користо. Он уходил молча и красиво. Именно за это его любили. За это же и ненавидели. Но желали увидеть его снова и снова.
Парень остановился, увидев за кулисами сестру, и улыбнулся. Ее глаза говорили о многом.
– Что? Завидуешь, что меня они любят больше? – он снова взъерошил ее волосы, на что получил неодобрительный взгляд.
– Вот еще. – Прыснула девушка, поправляя мышистые волосы. – Корону поправь, а то вот-вот упадет.
– Даже не подумает. – Рассмеялся парень, но потом устало зевнул во весь рот. – Раз мой номер прошел пойду-ка я спать. Сегодня была тяжелая ночь.
Користо нахмурилась, но ничего не ответила. Лишь смотрела, как брат удаляется с цирка. Слишком людно, чтобы задавать подобные вопросы.
Она, вновь поправив волосы, которые и так были коротки, увидела отца, на другом краю тренировочной арены и помахала ему рукой. Он, завидев ее, улыбнулся и вальяжной походкой, которая была присуще всем людям его профессии, подошел к ней и поцеловал в голову. Девушка чуть ли не заурчала от удовольствия.
– Ты справилась.
– Как и в прошлый раз. И в позапрошлый. И в позапозапрошлый…
– Стоп-стоп-стоп. – Рассмеялся мужчина средних лет, погладив девушку по голове. – Я понял тебя. Можешь не продолжать. Твой брат тоже справился на отлично. Где он, кстати.
– Он сказал, что слишком устал и раз его номер закончен, то он пойдет высыпаться. – Равнодушно пожала плечами Користо, но сердце защемило завистью.
– Что-то он часто устает… – Взволнованно нахмурился отец и посмотрел в сторону выхода из цирка. – В любом случае, Вита должен выспаться. Он славно потрудился. Присмотри за ним и надавай по шеям, если он вдруг бунтовать начнет, хорошо?
– Хорошо.
– А теперь беги домой. И проследи, чтобы сегодня он точно выспался.
Вновь поцеловав в голову девушку, он ушел, оставив одну в не очень хорошем настроении. Вита – гордость отца. Только ему позволено отдыхать, когда как Користо каждодневно тренировалась, день ото дня наносила этими тренировками увечья, растяжения, травмы и синяки. А потом, после ей приходилось делать все по дому и помогать маме с бытом. Мужчины в их семье, как и во всей Диннии в целом, не знали, что такое готовить еду, убирать за собой со стола или же стирать свое белье. Это все делали женщины.
Користо цокнула и легла на живот, растягивая спину и шею. Что бы не делал брат, в какие бы ситуации он не попадал, ее всегда будут сравнивать с ним. Ему все прощают. Она завидовала, ведь ей отец спуску не дает. Но это не значит, что девушка не любила брата. Ведь он один, кто дает ей свободу выбора, когда они остаются наедине. Его подшучивания, ее грубость. Его смех, когда она хамит ему, потому что знает – это не со зла. Только он один воспринимал ее всерьез.
***
Свет приглушен. Бордовый купол темнее обычного. Вита лежал на белом песке арены и смотрел на свои пальцы, выставив руку вверх, а рядом, почти голова к голове лежала Користо, такая маленькая и хрупкая девочка, для которой не существовал мир за пределами цирка. Сейчас она лежала и неровно нервно дышала, кажется, боясь вставить слово в его монолог.
– Это были три очаровательные эльфы. Странно, мы живем в разных мирах, говорим совершенно на разных языках, но они сразу поняли, чего я хочу. Это был незабываемый опыт. Теперь понятно, почему люди уходят в Ничейные Земли. Ради любви с теми, с кем их народ враждует. Жаль только то, что потом они не возвращаются…
– Потому что не хотят?
– Нет. Потому что их не пускают обратно. Те, кто когда-либо пересекает эту грань между людьми и эльфами, автоматически становятся предателями крови.
– Но это же нечестно!
– Таковы правила.
– Правила. – Девушка прыснула. – Правила созданы, чтобы их нарушать. Разве не так?
– Ты это отцу скажи. Он вмиг тебе на место мозги вправит. – Вита рассмеялся.
– Если отец узнает, ну о том, что ты был с эльфами, влетит и мне… – она взволновано теребила подол платья.
– Он не узнает. Я ухожу поздно ночью. Он еще ни разу не заметил этого. И будем надеяться, что не заметит. Ничего, сестренка, мы сбежим. Когда-нибудь мы точно сбежим на встречу приключениям. Я обещаю тебе.
Користо вздохнула, также выставив руку вверх. Это была их традиция, вечером каждого дня выходить на пустую арену и ложиться ровно посередине, с взглядом устремленным в купол. Они всегда рассказывали, что с ними приключилось за этот день. Он давал девушке советы, когда она попадала в немилость отцу. Она выслушивала о его любовных похождениях. И не было ничего. Ни зависти к тому, что Вита всегда на счету у родителей, ни его шуток, по поводу и без в сторону сестры, ни споров, ни ругани. Были только они. Здесь и сейчас.
– Вита… – Послышалось откуда-то издалека и они вмиг встали и посмотрели на ту, которая робким девичьим голоском зовет парня. – Эранд просил позвать тебя и… Користо на ужин.
Девушка, которая подошла к ним была более полненькой с красивым румянцем на щеках и русым длинным волосом, сплетенным в тугую косу. Она с явной завистью и агрессией посмотрела на Користо и поджала пухлые губы. Користо отвернулась, стараясь скрыть презрительно вздернувшуюся губу.
– Да, Иллеса. Мы уже идем. – Приветливо улыбнулся Вита, но его тело непроизвольно напряглось.
Користо медленно встала, отряхнулась от песка и протянула брату руку. Он посмотрел на нее. Невольно пропустившие удар сердце на его до боли полные печали изумрудные глаза. Ее сочувственный взгляд и легкая улыбка.
– Мне долго еще вас ждать? – Девушка, которую танцор назвал Иллесой, начала раздражатся.
– Да идем мы уже. – В голосе Користо было столько же раздражения, сколько и в ее.
Первым пошел парень. Он посмотрел на Илессу, на эту красивую девушку, и прерывисто вздохнул. Их сосватали, когда ему только исполнилось два года. И сыграют, когда парню исполниться восемнадцать лет.
Она была немногим старше него, всего на три года, и довольно красивой, несмотря на пухлость, но Вита не любил ее. И никогда бы не смог полюбить. Но слово отца – закон. Он не мог перечить ему. Не мог сказать, что он не хочет. Что для нее будет лучше, если он не станет ее мужем. Что ей будет с ним плохо. Что она будет плакать ночами, когда тот не будет возвращаться домой.
Он не ненавидел ее, но и не любил. Она слишком туповата и зажата. Она понятия не имеет, как доставить ему удовольствие, как действовать в тех или иных условиях. Когда надо медленно и осторожно. Когда агрессивно и громче. Когда надо проявлять желание. Когда – причинять боль.
Вита снова бросил взгляд на свою будущую жену, которая шла впереди, искусно покачивая бедрами, пытаясь привлечь его внимание. Пыталась соблазнить. Молодой человек грустно усмехнулся. Это было так неуместно. Где-то позади, невидимо и молча, шла сестра, явно стараясь не усугублять уже не радужную обстановку. Иллесе не нравилась его сестра, поскольку он всегда был на ее стороне и не позволял кому-либо обращаться плохо с ней, в то время как к ней он был равнодушен. А Користо его будущая жена тоже не нравилась, просто потому что... В общем, не нравилась.
Когда они вошли в просторный обеденный зал, в гостеприимной атмосфере цирковых, воздух наполнился аппетитным ароматом жареной рыбы и освежающей рябиновой настойки. Запахи, пропитавшие каждый уголок помещения, сразу же утоляли голод и возбуждали чувства, будто предвкушая утонченные вкусовые впечатления, которые только что приготовленные блюда обещали доставить.
Центром внимания был длинный деревянный стол, на котором разместились цирковые артисты, сидящие в непринужденной обстановке. Они вели дружеские разговоры, излучая радость и весьма оживленное настроение. Стол был буквально загружен самыми свежими и аппетитными блюдами, только что готовившимися в кулинарной мастерской. Вся их сытная и заманчивая выпечка, разнообразные горячие и холодные закуски, а также утонченные десерты легким паром поднимались из тарелок, готовых удовлетворить самый изысканный вкус.
Во главе этого пиршества сидел Эранд, благородный господин, чей олицетворенный взгляд сочетал в себе доброжелательность и великодушие. Широкая, радостная улыбка, разигравшаяся на его лице, едва была скрыта за финальным пунктом этого грандиозного застолья. Эранд был не только известным цирковым артистом, но и настоящим гурманом, чья изысканная кулинарная коллекция собрала признание и восторг не только среди поверенных его искусству, но и в самом цирковом мире в целом.
Уже с первыми впечатлениями от обстановки, запахов и оживленных разговоров за столом, можно было понять, что цирковая команда, под предводительством Эранда, находилась в состоянии полного подъема, готового поразить свою аудиторию и восхищать ее прекрасной, неповторимой программой.
– Мы вас заждались уже! – помахал рукой Альзур, отец Иллесы, указывая на место рядом с ним. – Вита, мальчик мой, присаживайся рядом с тестем!
Парень с жалобно-отчетливой болью в глазах посмотрел на отца, но тот сделал вид, что этого не заметил и коротко указал головой на мужчину рядом. Вита обреченно вздохнул, но повиновался беспрекословно. Спорить с отцом – себе дороже.
Их встреча была быстрой и безликой, словно еще одна повседневная обязанность, о которой не стоит тратить лишние слова и эмоции. Вита знал, что помимо молчаливого укора в глазах отца, тот хранил внутри себя множество ожиданий и надежд. Будущее, которое отец тщательно формировал на протяжении всех лет, заполняло сознание Виты. И сейчас, лишаясь последнего кусочка свободы, он погружался в бездну, накладываемую на него человеком, которому парень обязан всем.
Внутренний бунт парня бушевал, как проливные дожди, размывающие все на своем пути. Он хотел вырваться из уз множества требований, уйти в неизведанное. Но каждый раз, когда его глаза встречались с безжалостными глазами отца, силы покидали его тело, оставляя лишь остатки едва уловимой надежды.
Словно разбитый корабль, сквозь мрачные тучи Вита плыл по реке обязанностей, попутно собирая обломки себя. Он старался угасить горение своего духа, чтобы быть полезным, чтобы оправдывать надежды, возлагаемые на него. Но каждая новая доля его жизни казалась смертельным уколом, лишающим его сил и надежды на лучшее.
Отец был тишиной, которая раздражала и обжигала Виту. В нем скрылось все: его мечты, его стремления, его нетерпение. Имитируя равнодушие, отец наблюдал за своим сыном, тонкими ниточками ведущими его по замысловатой дороге призвания.
Альзур радостно его приобнял и звонко засмеялся, а рядом с Витой примостилась и Иллеса, так близко, что притронулась своим бедром к ноге молодого человека. Он напрягся, но виду не подал, лишь с мольбой посмотрел на сестру.
Користо вовсе не смотрела на него. Ее взгляд был устремлен в пол. Лишь села между Имой и Адей, которые только что перешли границу детства, став приятными на вид девушками. Но в душе она ненавидела сложившуюся ситуацию. Ненавидела отца, который замечал ее только тогда, когда она безукоризненно выступала, а в другое время нет. Ненавидела Альзура за то, что не заметил, как брат с надеждой и скорбью посмотрел на отца. Ненавидела Иллесу, что ей все равно, как Вита чувствует себя в ее обществе. Ей не было важно, что он ее не любит. Она же станет его женой, а остальное не имеет значения. Как будто свет на нем клином сошелся и других мужчин нет в цирке. Користо принялась медленно жевать рыбу, косо поглядывая на мужчин.
– Вита, съешь это. – Альзур протянул парню тарелку с каким-то салатом из морепродуктов, а у Иллесы румянец на щеках стал еще краснее. – Это приготовила моя дочь.
– Спаси вас Высший. – Парень замялся, ерзая на скамье из белого дуба, но все же взял салат. – Вкусно выглядит.
– Мы все видим, что ты устаешь в последнее время. – Пробасил Ван, мощный мужчина, который поднимает тяжести, чем радует публику. – Тебе надо хорошо питаться, чтоб быть сильным, как я.
– Или ты чем-то еще занимаешься ночью? – Шутливо спросил отец и Вита подавился морской капустой. – Ты чего? Держи, запей. Еще не хватало, чтобы ты так глупо ушел из жизни.
Користо перестав жевать исподлобья посмотрела на брата, который, продолжая откашливаться, пил воду, а по спине внимательно стучал Альзур. Иллеса взволнованно взяла брата за руку, а у самой же Користо перехватило дыхание и совсем не от того, что тот подавился. Она ждала, что он скажет и какая реакция будет у отца.
– Нет, отец. Я ничем противоправным не занимаюсь. Мне часто снятся кошмары, вот и не высыпаюсь. Користо может подтвердить.
Соврал. Користо неслышно с облегчением выдохнула. Цирковые разом переключили внимание с Виты на Користо, а он умоляюще на нее посмотрел. Вот еще. Она же не дура. Если она скажет правду, не только брату попадет, а еще и ей, за то, что так долго утаивала правду, хоть об этом и узнала об этом только сегодня вечером.
– Користо?
– Да, отец. Вита прав. Он часто по ночам кричит.
Она лгала. Лгала так, что сама себе удивилась в правдоподобности сказанного.
– Да? – Эранд вопросительно посмотрел на брата. – Вита. Мне нужно, чтобы ты выступал изумительно. Да. Сегодня ты выступил отлично, но я знаю, что ты можешь и лучше. Тебе необходимо высыпаться. Может тебе тогда лучше не спать одному?
– Извини меня, но с сестрой я спать не буду. – Заявил Вита, а Користо нахмурилась. – Она уже взрослая девочка и я буду ее смущать.
За столом стало тихо. Эранд думал и никто не хотел эти думы прерывать. У Користо предательски стучало сердце и ей казалось, что его вот-вот кто-то услышит. Вита все еще равнодушно пил воду, но внутри нервничал и Користо это заметила. Одна из всех, кто заметил его скрываемое беспокойство.
– Может… – Подал голос Альзур, но миг колебался. – Может ему тогда спать с Иллесой? Все равно через год они сыграют свадьбу. А моя дочь в случае чего успокоит и приголубит Виту.
Эранд строго посмотрел на Альзура, а затем на раскрасневшуюся Иллесу, которая отвела взгляд, сминая свое платье, а после на удивленного Виту. У Користо сжалось сердце. Ее брат был потрясен и в панике смотрел на отца.
– Я думаю, ничего плохого не случится. – Протянул Эранд, потирая шею. – Если Иллеса не против, даю добро.
– Была бы она против. – Засмеялся Альзур, косо погладывая на смущающуюся дочь.
– Но отец! – Воскликнул Вита и с шумом вскочил с места. – Я не могу спать с ней!
– Вита, сядь!
– Но мы даже не женаты! Я не могу! Ты сказал, что только после восемнадцати!
– Вита, сядь! – Рявкнул отец и парень, вздрогнув, тихо сел обратно. – Это не обсуждается! С сегодняшней ночи ты будешь спать с Иллесой! Это мое слово!
– Но я даже не люблю ее!
– Придет время – полюбишь.
– А как же Користо?.. – Промямлил Вита.
– Ничего страшного с ней не случится.
Користо презрительно взглянула на отца, но тут же отвела глаза в сторону. Сердце стучало, как безумное, производя злобные удары. Она вспыхнула от ярости. Вита со скорбью окинул взглядом свою сестру и прерывисто вздохнул. В его глазах ясно читались слова "прости" и "помоги мне", но она была бессильна. Ей было бесконечно жаль брата, и она желала, чтобы ее родитель услышал все, что она имела ему сказать. Но, к сожалению, она была просто женщиной. Что она могла сделать? Ничего. Ее не станут слушать.
Остаток времени все сидели молча, иногда переговаривались Ван с Эбером, но только чтобы за столом не была тишина. И только Иллеса явно ликовала от услышанного. Она с желанием заговорщически томно заглядывала в глаза Вите, молча говорила о том, что их ждет сегодня жаркая ночь и одновременно о том, что он у нее будет первым. И скорее всего, надеялась, что и она у Виты будет первой и единственной, но очень многого не знала.
А Вита угрюмо молчал, ковыряя рыбу ложкой. Эта новость... Эта новость, что теперь он ему буквально придется жить с этой пухлой девицей, которая наверняка проходу ему давать не будет и от которой не отвязаться, будет преследовать его до конца жизни. Будут скандалы, ругань, слезы, мольбы остаться с ней, но в очередной раз он будет уходить к ним. Если будет… Наверняка, она заметит и нажалуется Альзуру, а он в свою очередь отцу. Он-то точно устроит ему знатную взбучку и все равно останется с ней.
***
– Где мое место? – Сухо спросил Вита, оглядывая комнату, где спала Иллеса.
– Вита… Твое место рядом со мной… – Она подошла к нему медленно, расстегивая платье.
Парень холодно смотрел сквозь нее, не двигаясь и почти не дыша, но ей было все равно. Она думала, что теперь он принадлежит ей, что он только ее и никого больше. Вита про себя горько ухмыльнулся. Как бы не так.
Иллеса ступала медленно и осторожно, боясь его спугнуть, а платье падало с нее, оголяя тело, но молодой человек смотрел ей в глаза и ни один мускул на лице предательски не дрогнул.
– Я буду послушной и сделаю все, как скажет мой мужчина… – Она смущенно отвела глаза, закрывая руками грудь, продолжала надеяться, что сегодня ночью станет настоящей женщиной.
– Тогда сделай одну вещь. – Хладнокровно процедил он.
– Все что угодно, мой любимый.
– Оденься и иди спать.
– В смысле? – Удивленно захлопала глазами Иллеса, явно не ожидая такого поворота событий.
– В прямом. – Вита начал раздражатся. – Надевай свою гребанную одежду и ложись спать. Трахать тебя я не буду. Никогда. Так что смирись с этим.
– Но твой отец сказал…
– Он сказал только то, что я должен спать с тобой. Про секс никто ничего не говорил.
Молчание. Глупое молчание, которое нависло над ними, тяжело давило на уши обоим. Вита чувствовал, как раздражение медленно нарастает в его груди, а в глазах Иллесы зазвучали немые слезы. Сгорбившись, она подняла платье, стараясь скрыть свое тело от мужчины, который отказался его признать. Она не смотрела ему в глаза. Поджала губы. Вите никогда не нравилось, когда женщины плачут, но в этот момент он испытывал удовлетворение, ведь он хотел причинить ей боль. Он жаждал унизить ее, поставить на место.
Но тут произошло нечто странное. В воздухе, пропитанном запахом сырости и духов, зазвучала угроза. Этот странный аромат доминировал над всеми остальными запахами, мешая им проявиться. Девушка, уже надевшая платье, смотрела на него с яростным взглядом. Ее прекрасное лицо моментально исказилось ненавистью, заставляя парня едва сдержаться, чтобы не отступить.
– Все равно в конечном итоге ты будешь моим. Мы все равно поженимся. И ты будешь заниматься со мной любовью, хочешь ты этого или нет.
Она развернулась на пятках и молча легла в желтую постель и с яростью фыркнула, укрывшись простыней с ног до головы. «Очень в этом сомневаюсь», вздохнул Вита и лег на зеленый древний диван, от которого пахло старостью. «Как же я хочу, чтобы она исчезла и оставила меня в покое», он закрыл глаза и, устроившись на сколько это возможно удобно, скрестил руки на груди.
Користо в эту ночь не спалось. Она сидела на подоконнике, прижав к себе колени и положив на них голову, смотрела на растущую луну и красные мерцающие звезды. Проведя с Витой много времени, целых семнадцать лет, под одной крышей, ей было одиноко. Пустота на соседней койке и тишина висящая в воздухе пугала ее. Только жучок, что летал по комнате, жужжал в одиночестве.
После ужина заходила мать.
– Почему мир так несправедлив? – спросила Користо, смотря в окно. – Почему люди должны быть с теми, кого они не любят.
– Такова жизнь… – Гретта погладила по голове дочь и улыбнулась. – Твой брат ведь знал, что ему уготовано. Он знал, что все к этому идет.
– Но ведь он ее совсем не любит!
– Я знаю.
– Мама, скажи. – Спросила после недолгого молчания Користо. – А ты любила папу?
– Много будешь знать, скоро состаришься. – Улыбнулась женщина и поцеловав ее в голову ушла.
Девушка глубоко вздохнула и направилась в постель, но сна не было ни в одном глазу. Она смотрела в потолок и все время думала. Почему ее пытаются оградить от мира, в котором ей предстоит жить? Ведь столько интересного в нем, столько необъяснимого и загадочного. Они говорили, что мир опасный, что всем будет лучше, если она останется в цирке и разделит свою судьбу с одним из его членов, который будет беречь ее, как зеницу ока. Но ни слова о том, почему там, за пределами места, который она семнадцать лет называет домом, опасно. Кто именно угрожает ей.
Девушка прыснула и перевернулась на другой бок к деревянной стенке, которую задумчиво начала ковырять ногтем. Только брату они рассказали. Только его научили всему, что знают сами. Конечно, ведь он любимый сын отца, мужчина в семье, которому надо знать о опасности мира. Может именно поэтому он и возвращается с очередных вылазок домой? Может быть именно поэтому и уходит.
Вскоре мысли начали смешиваться в кашу. Глаза постепенно закрывались. Она засыпала.
Она проснулась в оцепенении. Громкий душераздирающий крик женщины заставил Користо вздрогнуть и вскочить с кровати. Паника охватила ее, разливаясь по всему телу, заключая сердце в стальные кольца, заставляя бежать без раздумий. Запах горелой древесины и серы наполнил воздух, но это не остановило ее. Она бежала и бежала, волнуясь за женщину, чей крик продолжал рвать ночные тишины.
Из комнат доносились отчаянные возгласы, последние стоны умирающих мужчин. В стойлах животные выли от боли, отчаянно пытаясь сбежать. Темнокожие мужчины, неустанно вырывали из комнат женщин, умолявших о пощаде для своих детей, но они только смеялись. Их смех пронзал сердце до самой глубины, заставляя кровь в жилах стынуть. Осколки разбитой надежды рассыпались повсюду, настигая везде смерть и разрушение.
Люди с факелами освещали путь, мерцающим огнем выделяя в контрасте картины ужаса. Черная пыль и удушливый запах дыма наполнили воздух, терзая легкие и нагоняя безвыходность на всех, кто попадал в эту бурю хаоса. Обломки потолка и перевернутые бочки создали коварные преграды на пути, но все это было ничто по сравнению с видом, открывшимся перед глазами.
На земле тела детей лежали безжизненными, их глаза закрыты на вечность. Кровь покрывала полыхающий огнем цирк, пропитывала землю, мерзко пахла, убивая всякую надежду на мир и счастье. Брезгливый аромат наполнял ноздри, заставляя желудок подниматься наверх, словно протестуя против происходящего.
Но все это не остановило Користо. Она бежала, минуя мужчин со злыми лицами, которые пытались ее схватить, задержать. Но девушка постоянно уворачивалась. Она хотела найти родителей. И была уже близко, но резко остановилась. Зрачки глаз испуганно расширились, а сердце пропустило по крайней мере три удара. Брат. Ее брат весь в крови лежал почти без сознания, а над ним висели два мужчины, которые с особой яростью били его по лицу и по животу ногами, издеваясь все больше и больше.
Користо испытала внезапную вспышку ярости и решимости. Никто не имел права делать это ее брату. Даже если он совершил что-то неправильное, никто не заслуживал такой жестокости. Стержень ярости заполнил ее внутренность, давая ей силу и решимость.
– Нет! – У девушки сорвался голос и она несласт к одному из живодеров, нацеливаясь прямо в его живот, забыв о страхе. – Не надо! Прощу! Я сделаю все, что угодно, но не убивайте его!
Мужчины внезапно повернулись, услышав подбегающую девушку, и одновременно схватили ее, прижав к полу ногами, чтобы лишить возможности сопротивляться. Руки безжалостно замахнули за спину и начали сворачивать ее запутанный бунт юных мышц, но она отчаянно сражалась, не желая подчиниться. В воздухе повисла атмосфера паники, переполненная металлическим, проникающим запахом крови. Слезы на невинных изумрудных глазах неудержимым потоком лились по ее потной грязной коже. Ее голос стал пронзительным криком, который перекрылся хрипами и плачем, утопая внутри этой смеси слез.
– Все! – Раздалось откуда-то издалека. – Уходим! Все горит!
– Что делать с отпрысками Гретты? Убить?
– Забери их с собой! Разберемся, когда придем к Ассе.
У девушки все затуманилось перед глазами от слез, пыли и дыма. Она не видела лиц тех мужчин, что связывали ее, что положили на плечо и унесли из полыхающего пламенем цирка прочь. Не видела, что ее брата тоже забрали. Сознание терялось. Картинки недавних воспоминаний. И тьма.
***
Вита очнулся только тогда, когда его окатили холодной водой, и начал задыхаться. Ему было больно дышать, больно двигаться, но он все же с трудом сел, на мгновение подумав, что ослеп, из-за темноты в помещении, где он находился. Он попытался встать, но что-то звякнуло между его рук. Тяжесть на запястьях, которую он сначала не заметил из-за боли в груди. Он прикован. Он в цепях. Он схвачен.
Воспоминания полезли ему в голову и он в панике осмотрелся. Его ударили. Оттащили по полу, когда Иллеса кричала. Избивали. Он помнил крик сестры. Высший, если с Користо что-нибудь случилось, то он просто…
Но Користо рядом. Измученная, мокрая, пахнущая потом и кровью, еле живая, но рядом. Она неровно и громко дышит и смотрит на того, кто окатил их водой, и в ее глазах был огонь самой настоящей ненависти и презрения. Вита ни разу не видел таких глаз. Но то, что сестра жива, делало его дыхание свободным, несмотря на битые ребра.
И только тогда он посмотрел на еще одного присутствующего здесь. Рослый смуглый мужчина в рванье и с мачете на бедре. Он смотрел на них совершенно спокойно, в его взгляде не читалась неприязнь, как и на всем его лице.
– Извините, но так надо. – Только и сказал он, после чего поставил на каменный пол таз, в котором была вода, и ушел.
– Да чтобы ты сдох, сука! – яростно закричала Користо, но мужчина уже скрылся из виду.
Она продолжала смотреть на решетчатую дверь. Грудь ее тяжело вздымалась. Вита положил ей ладонь на руку и она вздрогнула, удивленно посмотрев на брата.
– Ты в порядке? – Он попытался улыбнуться, но боль от ссадин на лице не дала это сделать. – Они с тобой ничего не сделали?
– Со мной все в порядке. Эти окаёмы1 не трогали меня. – Користо злобно сверкнула глазами в сторону двери и вновь направила взгляд на Виту. – Скажи лучше, не слишком болит? Они тебе ничего не сломали?
– Нет. – Он снова попытался выдавить улыбку. – Если что-то сломано, то это моя гордость.
– Они ворвались внезапно. Неудивительно, что ты не смог ничего предпринять. И я рада этому. В ином случае, тебя бы просто убили.
– Где родители?
– Не знаю… – Опустила глаза сестра и шмыгнула, но Вита еще сильнее сжал ее руку. – А Иллеса?
Вита отрешенно посмотрел в сторону и долго молчал, ища подходящие слова. Не решался. Користо, милая добрая наивная Користо была не готова к такому. Она видела трупы, кровь, мертвых детей. Она не была готова к тому, что цирк будет полыхать в огне, что дома больше нет. Она должна была сойти с ума, но все еще держалась.
– Мертва. – Тихо, почти шепотом.
– Сука.. Мне жаль.
– А я ведь хотел, чтобы она исчезла. – Горько ухмыльнулся. – Но я не думал… Она не заслуживает этого.
Теперь уже Користо взяла за руку Виту и приобняла его, боясь причинить боль.
– Я думаю, что она в лучшем месте.
– Где мы? – перевел тему Вита, стараясь отвлечься от воспоминаний.
– Понятия не имею. Надеюсь, нам все скажут, когда мы встретимся с ним.
– С ним?
– Ну да. Когда нас забирали, один разбойник сказал: «Разберемся, когда встретим Ассу». Я так понимаю, что Асса главарь этой банды.
Страшное событие, которое произошло в их жизни, изменило ее навсегда. Раньше она была обычной девушкой, смиренной и миролюбивой. Но теперь она познала жестокую реальность, и это превратило ее в неукротимую силу, готовую на все, чтобы достичь своей цели.
Ее глаза пылали яростным пламенем, словно огонь внутри нее горел все сильнее. Эмоции кипели в ее душе, страсть и ненависть слились в единую сущность, заставляя ее совершить подвиг, который никто не ожидал от нее.
И теперь, с братом рядом, она чувствовала себя сильнее, готовой к самым отчаянным поступкам. Рука брата, сжимая ее пальцы, как будто давала ей дополнительный заряд энергии. Вместе они были непобедимыми, и не было ничего, что могло остановить их на пути к мести.
В груди что-то екнуло, словно зверь пробудился внутри нее. Пульс участился, а мысли ускорились, обретая четкость и решимость. Она знала, что пришло время действовать. В ее сердце пылала жажда отмщения, и она не позволит себе отступить.
Теперь каждая клеточка ее тела была наполнена одной мыслью – истребить тех, кто уничтожил их семью. Жизнь, которую они отняли, должна быть возмещена. Пусть причинители страданий испытают на себе то же самое, что они причинили другим.
Убивать. Внутри нее зародилось черное желание разорвать врагов на куски собственными зубами. Ее раненая душа требовала возмездия, и она была готова предаться этой темной стороне, чтобы справедливость восторжествовала.
Стегать преступников, карать их и заставить испытать в полной мере устрашающую боль – вот ее цель. Она будет их худшим кошмаром, они не уйдут от нее непокорными. Они пожнут, что посеяли своими жестокими действиями.
Так она все же держалась. Она не сломилась под весом горя и потери, а возгорелась яростью, становясь сильнее, чем когда-либо прежде. Ее путь мести только начался, и ничто не сможет остановить эту неудержимую силу, пламенеющую в ее сердце.
Користо не знала, сколько времени они провели в этой комнате с решетчатой дверью. Пару раз разбойники приносили кашу не самой первой свежести и, если в первый раз девушка отказалась от еды в пользу брата, второй раз уже набросилась на пищу, словно неделю не ела. А может быть не словно.
Они были заперты тут уже несколько дней. Подземелье, в котором они находились, заполнило привычные для этого места запахи влажности, гнили и старого камня. Слабый свет едва проникал сквозь решетки на двери, создавая причудливый узор на стенах. Тишина тянулась до полных потусторонних измерений.
Прошлые эпизоды реальной жизни Користо складывались в ее памяти, будто пазл, но образ, который они формировали, никогда не показывал картины ее настоящего. Она всегда была сильной и решительной, способной бороться за свою семью. Но сейчас она чувствовала, как силы покидают ее.
Глядя на брата, она пыталась сохранить спокойствие и уверенность, но все больше и больше сомнений проникало в ее сердце. Они должны были выбраться отсюда как можно скорее, но как? Ответ не приходил.
Каждое появление разбойников с едой напоминало ей, насколько незащищенными и безнадежными они стали в этой ситуации. Неужели это судьба?
Она смотрела на Виту. У него началась лихорадка, а раны на его теле загноились и причиняли ему мучительные боли. Он спал постоянно, едва слышно постанывая, когда пытался изменить своё положение на ледяном каменном полу. Чувствуя постоянный холод, Вита судорожно сжимался и свёртывался клубком, периодически громко кашляя. Её сердце сжималось от боли за него, но она бессильна что-либо изменить. Несколько раз она пыталась крикнуть головорезам, чтобы они обратили внимание на то, что брату плохо, что он болеет и нуждается в теплых одеялах, но они притворялись, что не слышат её голоса. В итоге Користо осознала, что бороться бесполезно. Ей и самой было больно, несмотря на то, что её тело не подвергалось жестокости.
Когда в комнату вошел еще один мужчина, было сразу очевидно, что он не собирается уйти так просто. К нему присоединились еще двое, но лиц Користо не рассмотрела, так как когда двое схватили брата под руки, он обессилено повис между ними и закашлял в очередной раз.
– Положите его! – беспомощно кричала она, пытаясь вырваться из рук мужчин. – Ему плохо! Он умирает!
– Так надо. – Спокойно проговорил один из мужчин, видимо тот, который приносил им еду. – Вас ждет Асса.
– Плевать я хотела! Вы убили мою семью! Твари! Выродки! Оставьте его! Оставьте и я сделаю все, что угодно!
– Он нужен Ассе. Как и ты. Успокойся и идем. Скоро все кончится.
Користо ослабела, поэтому бессильно склонила голову и решила повиноваться. «Скоро все кончится». В голове пульсировала только эта мысль. Значит, им не выжить. Значит их убьют.
Разбойники вели Користо по узким, сырым, пахнущим плесенью и тухлятиной серым каменным коридорам, поднимались по лестницам и снова спускаясь, пока не пришли в большой круглый зал. Везде висели какие-то желтые гобелены, свечи на высоких черных подсвечниках горели, освещая комнату. Посередине стоял круглый деревянный стол с едой и напитками, а за ним сидели и жрали другие головорезы, которые совершенно не обращали внимание на вновь прибывших, и были в какой-то в изношенной броне.
Мужчина, ведущий Користо под руку, неожиданно прокашлялся, заставив их обернуться. Она увидели главаря — высокого, холодного взгляда мужчину с хищной улыбкой. Он встал с места, стреляя на них бешеным взглядом, и вытер губы тыльной стороной руки. Медленно, как хищник, он приближался к ним.
Разбойники безжалостно кинули Користо на землю, заставив ее больно удариться и упасть на колени. А Вита оказался не смог подняться после того, как его бросили. Но Користо сосредоточилась только на своем брате. Она подползла к нему, положив его голову на свои окровавленные ноги, и гневно взглянула на главаря.
– Узнаю этот взгляд. – Рассмеялся Асса, сделав шаг навстречу к Користо. – Точно так же смотрела на меня Гретта в последний раз.
– Что ты сделал с мамой? – Ярость начала переполнять ее.
– Ничего. Сидит в комнате и не разговаривает со мной. – Мужчина начал ходить из стороны в сторону. – Говорит, что я убил ее семью. Но я когда-то тоже был частью ее семьи, поэтому ее высказывание сомнительно.
– Откуда ты знаешь маму?
– О. Это долгая история. – Он присел на корточки и заглянул в полные ярости изумрудные глаза. – Вероятно, о своем происхождении она не сказала. Ну ничего. Все равно ты когда-нибудь узнала. Дело все в том, что мы Фекты. Нам платят. Мы убиваем. Твоя мать была фектой. Она могла пустить нож и попасть прямо в цель. Она была не подражаема в своем деле. Никто не мог так искусно кидать ножи. И за это я влюбился в нее. Взял в жены, как только она достигла брачного возраста. Это моя судьба. Я ее судьба. И мы были счастливы три года. До тех пор пока эта дрянь не сбежала. Как же я страдал. Я искал ее повсюду. Убивал людей, выпытывал информацию, насиловал женщин, чтобы их мужья заговорили. И так длилось двадцать лет. А потом я увидел ее. Выступающую в гребанном цирке с гребанным старикашкой. После я узнал, что это ее муж и у них, оказывается, двое детей. Ты представляешь? Она вышла второй раз замуж, при живом муже!
Он встал с кресла, медленно начал ходить туда-сюда по комнате, словно пытаясь найти ответы на вопросы, которые преследовали его уже слишком долго. Под тяжестью его шагов камень на полу содрогался, словно сам испытывал его внутренний раскол.
А потом он загремел нечеловеческим смехом, таким зловещим и безумным, что Користо вздрогнула и еще сильнее прижала к себе брата. Ее пальцы невольно загребли его руку, холодную и дрожащую, но не от страха. Она молчала.
Сердце ее замирало при каждом его рыкнувшем движении, словно подсказывая, что его зверская душа окончательно овладела его телом. Она слушала, вникала в зловещую симфонию, выполняемую судьбой, и пыталась свыкнуться с мыслью, что ее добрая и преданная мама, которую она знала и любила семнадцать лет, оказалась в прошлом убийцей.
А Асса внезапно остановился в своем беспорядочном ходе и охватил ее мрачным искусственным взглядом.
– Я приказал своим людям найти и привести ее мне, а остальных убить. Но Гретта умоляла вас не трогать. Сказала, что сделает все, что угодно, чтобы мы вас не трогали и я сжалился над ней. Мы вас не убьем. Даже подлечим твоего непутевого братца. Все ради нее. Видишь, какой я милосердный муж? Я ненавижу вас, потому что вы не мои дети, но я пожалел жену, которая останется со мной до конца.
Он снова присел на корточки рядом с Користо и поднес потную руку к ее лицу. Но она резко убрала голову и смерила его презрительным взглядом.
– Тем более, как я могу убить ту, которая так похожа на Гретту. Предоставите им отдельную теплую комнату с камином, а так же позовите лекаря, чтобы излечил его лихорадку. И уведите их. Мне тошно находиться с ними в одной комнате.
– Иди на хер!
***
Восстанавливаясь от последствий травм и болезни, Вита ощутил, как сила возвращается в его тело. Лекарь дал ему настойку из неизвестных трав, которая действовала на него, как магический эликсир. Больше не казалось, что его легкие сжимаются в холодных объятиях, и он мог снова насладиться потоком свежего воздуха, наполняющего его грудь замечательным теплом.
Часто весь день проводил в сонной неподвижности, но просыпался с чувством прилива энергии и желания продолжать путь к выздоровлению. И Користо, нежная и заботливая, оказывала ему неоценимую поддержку. Она приносила ему куриный бульон, кормя его ложечкой, словно заново натаскивая на него силы и жизненную энергию.
Он видел ее волнение и радость, когда замечал ее удовлетворенное сердце, видя, как он поправляется под ее заботой. Часто Вита спрашивал о матери, но ответы Користо всегда оставались молчаливыми и односложными. Его сердце сжималось от подавленности и непонимания. А что еще она могла ему ответить, ведь мать не видела с той самой ночи, когда цирк разграбили фекты. Она понятия не имела, как она сейчас.
– Я обещал тебе приключения. – Горько улыбнулся Вита, лежа на кровати и смотря в никуда. – Уж лучше бы я сдох, но ты была бы в цирке.
– Не говори ерунды. – Отмахнулась Користо, поправляя ему одеяло. – Мы не знали, что так произойдет. Ты ни в чем не виноват.
– Виноват. Виноват, что не рассказал тебе, чего следует боятся за пределами цирка. Сколько опасностей может поджидать. Фекты – еще не самое страшное.
– Сука! Забудь хоть на время о своих оправданиях! Чего было, того не изменишь. Все мы о чем-то сожалеем.
– Сколько времени мы здесь?
– Не знаю. Я давно потеряла счет времени. Может быть месяц. Может быть больше.
– Как бы я хотел все исправить…
– Вита! Ты снова начал? Забудь об этом! Я тебя ни в чем не виню! Тебе надо поправляться.
– Я придумаю, как отсюда сбежать, даже если мне придется остаться.
– Я тебя здесь не брошу. Я никуда без тебя не уйду. Кто, как ни я, заставит тебя вовремя есть и ложится спать? Кто, как ни я, удержит тебя от разных глупостей? Правильно, никто. А теперь закрой рот и спи!
Парень засмеялся и Користо улыбнулась. Он явно идет на поправку и это радует. Об остальных неприятностях, выпавших на их головы, они подумают потом. Вместе.
Користо подбросила в камин дрова и тоже легла в постель и, отвернувшись к стенке, стала прислушиваться. За закрытой дверью охрана молчала, видимо спала. Хорошо. Они частенько будят ее хохотом и ором, не задумываясь о том, что за дверью больной человек и ему нужен отдых. Девушка закрыла глаза и попыталась расслабиться.
Вдруг в дверную скважину вошел ключ и медленно стал поворачиваться. Вита и Користо подняли головы и удивленно переглянулись, не понимая, что может потребоваться Ассе в такой час.
Дверь отперлась медленно и неслышно, словно призрак проник в комнату. Удары сердца Користо участились, создавая в его груди смерч эмоций – злость и удивление смешались в его глазах, ярко зажигая огненный намек. Гретта, ошеломленная и взволнованная, стояла на пороге, ее лицо отражалось в огне из камина, создавая обрамление света вокруг ее фигуры. Этот огонь делал ее образ еще более взволнованным, чем на самом деле.
– Мама? Что ты тут делаешь? – Удивленно спросил Вита, сбрасывающий с себя одеяло.
– Нет времени объяснять. – Почти шепотом отозвалась Гретта, оглядывая детей. – Послушайте и сделайте все, что я вам сейчас скажу. Быстро одевайтесь и забирайте все самое необходимое. После медленно выходите из комнаты, я буду ждать вас снаружи.
– Но зачем? – Не понимал Вита, гладя матери прямо в печальные взволнованные глаза.
– Асса передумал. Он собирается вас убить. Я не могу этого позволить. Собирайтесь. Ну же!
Гретта вышла из комнаты, оставив Виту и Користо в спешке одеваться. Користо, быстро догадавшись о необходимости, разорвала простыню и смастерила из нее небольшую сумку. Затем она собрала самое важное – хлеб, лекарства для Виты и несколько одеял. Вита, все еще слабый от болезни, успел только одеться, так как времени на большее не хватало.
Користо медленно открыла дверь и так же тихо закрыла за братом. Гретта ждала около стены, оглядываясь по сторонам.
– Почему никого нет? – Шепотом спросила Користо.
– Я в вино подсыпала снотворное. Они проспят еще какое-то время, но нужно бежать, пока они не проснулись.
– Я никуда не уйду, пока ты нам все не объяснишь. – Вздернула голову Користо. – Это правда, что ты одна из Фект?
– Родная, пожалуйста, у нас нет времени. По дороге я все объясню, но, пожалуйста, надо идти.
– Пойдем, Користо. Лучше ей поверить. – Взял ее за руку Вита и улыбнулся.
– Ты правда убивала? – Спросила Користо после недолгого молчания, пока они бесшумно пытались выбраться из башни.
– Да, но это было до того, как я встретила вашего отца. – С грустью в голосе прошептала Гретта, спрятавшись за стену, приказала детям последовать ее примеру. – Помнишь, ты спрашивала, любила ли я отца? Да, я любила его. Влюбилась с первого взгляда и убежала с ним. Стала цирковой. А потом появились вы. И я была счастлива.
– А разве убийства не приносили тебе радость?
– Я убивала не по своей воле. Как и вышла за Ассу. Меня взяли силой. Меня заставляли. И я боялась.
– Ну да. – Фыркнула Користо. – А еще мне говорила, такова жизнь. Брат женится на не любимой женщине. Такова его судьба. Сама-то не лучше.
– Користо! – шикнул на нее Вита.
– Что, Користо? Я уже семнадцать лет Користо!
– Мама же взяли силой...
– Женщина должна слушаться мужчину. – Передразнила она Гретту. – Ты втолковывала мне правило, которая сама же нарушила!
– Если бы я не сбежала, меня бы убили. – На удивление спокойная Гретта выглядывала из-за угла. – Или еще хуже.
Користо только прыснула. И замолчала.
Каменное подземелье окутывало зловещая тишина. Запах сырости и мужского пота проникал в каждую щель, открывая двери в этот проклятый мир. Охрана, отравленная снотворным, похрапывала в своих закутках, изолированы от реальности, погрузились в сонный мир мрачных грез.
Гретта отчаянно старалась выводить своих детей из этой ужасающей тюрьмы, оглядываясь на спящих разбойников, но их сон приносил всем облегчение.
По тропам каменного лабиринта Гретта мужественно вела своих потерянных детей, которые постоянно ощущали, что тени Ассы поджидали их в каждом углу. Их надежда на спасение росла с каждым шагом, но в их глазах отсвечивал ужас и неопределенность.
Пока спящие охранники продолжали погружаться в вечный сон, Гретта, Користа и Вита продвигались сквозь зловещие арки и темные проходы подземного каменного свода. Их сердца замирали на мгновение при каждом шорохе и каждом шепоте, словно смерть лично постигала их на каждом шагу.
Но Гретта не сдавалась. Она знала, что в этом проклятом месте есть выход и добыть его стало ее единственной целью. Ее дети, ее золотой свет в этой ночном мраке. Она лелеяла надежду, что однажды они вырвутся из этих клеток, наполненных ужасами, и смогут почувствовать свободу.
Она остановилась.
– Мы пришли. – Они стояли перед огромной входной дверью. – Я не могу с вами идти.
– Но почему? – Воскликнул Вита. – Тебе же тут плохо! Тебя держат силой, ты же сама только что это сказала.
– Вита… – Она взяла его за руки и заглянула в глаза. – Я не могу уйти. Я должна защищать вас.
– Но он же тебя убьет!
– Нет. Он не посмеет убить свою жену. Я буду с ним, чтобы защитить вас.
– Но куда мы пойдем? – первый раз за долгое время всхлипнула Користо, и Вита сжал ее руку.
– Отправляйтесь в Ничейные Земли. Там вас не найдут. Просите помощи в Башне Трех Звезд у Верховного Мага. Он вас защитит. Снаружи стоят две лошади. Садитесь с скажите, что есть мочи, а если кони падут, идите пешком. Все поняли? А теперь уходите. Они скоро проснутся.
– Мама… – У Користо сорвался голос и она заплакала.
– Не плачь, девочка моя… – Гретта крепко обняла дочь, прижав к себе. – Мы встретимся. А теперь бегите. Вита, присмотри за сестрой.
– Да, мама… Я люблю тебя. – Вита смахнул слезу с ресниц и тоже обнял мать.
А после брат и сестра сели на белых коней и пустили в галоп. Гретта все еще стояла там, где они ее оставили, не в силах шелохнутся. Она знала, что больше никогда не увидит детей. И плакала.