С недавнего времени Ольга Примакова сама подбирала персонал. Несмотря на высокую должность, которую, между прочим, она заслужила трудом и упорством, она предпочитала отсеивать сама потенциальных лодырей и непрофессионалов, ведь за последние полгода отчего-то именно такие слесари и попадались. А потом бесконечные жалобы жильцов: не дошли рабочие, не доделали, явились в нетрезвом состоянии, и звонки, обрывающие линию в течение рабочего дня. Ей хотелось, чтобы каждый был на своём месте и получал свой хлеб, что называется, по делу.
Кабинет был небольшой, но зато свой. Со столом, стульями, шкафом и сейфом. Имелась даже секретарша Неля: хрупкая молоденькая девушка, напоминающая Ольге её в молодости. Чувствовалась стеснение и забитость, когда она впервые вошла в кабинет. Не зная, куда деть руки и как смотреть прямо в глаза, Неля периодически заикалась, скукоживаясь под взглядом начальницы, которая была вдвое старше. Но дело своё знала. Быстро освоилась на месте, когда Ольга дала шанс, и влилась в коллектив.
- Тут устраиваться пришли, - заглянула Нели, и Ольга кивнула, закрывая толстую тетрадь с записями.
- Здравствуйте, - кивнул стеснительно мужчина, зажав в руках шапку, и Ольга внутренне сжалась в комок. Не выдавая волнения, она указала мужчине на стул перед собой, надеясь, что он её не узнает.
- По какому вопросу? – деловым тоном поинтересовалась она, и мужчина посмотрел в упор.
- Ольга? – сдвинул он брови на переносице.
- Ольга Владимировна, - вздохнула она как-то неискренне и сложила руки в замок на столешнице.
- Ничего ты какая стала! – расплылся в улыбке «будущий» сотрудник, надеясь, что шапочное знакомство каким-то образом повлияет на решение руководителя.
- Давайте к делу, - не обратила внимания Ольга, сдерживая внутри гнев и воспоминания.
- Хорошо выглядишь, - будто не слышал её Николай Громов, который в ряду первых делал её жизнь невыносимой.
Есть ли у обиды срок давности? Она думала, что уже забыла и простила всех, но, увидев одного из них, поняла, что плещется ещё в груди злость и отчаяние. И хоть смотрела она спокойно на обидчика, внутри бушевал ураган. Надо же, как просто одет, вещи с рынка, самые простые. Ворот у свитера растянут, ботинки, она сразу это заметила, как вошёл, грязные. По лицу видно, что не прочь выпить, но выбрито, подготовился. Слесарь, надо же, а когда-то все считали наоборот. Что Ольга Примакова в продавщицы или уборщицы, а Колька инженером станет. Вот тебе и инженер.
- У меня времени мало, давайте к сути! - вновь сказала Ольга.
- На Вы, значит, - выпятив губу, покачал головой Громов. – Важная какая стала.
- Расскажите о прежнем месте работе, каков стаж, почему уволились.
Николай открыл рот, только что именно он говорил, Ольга не понимала. Она вновь переместилась в то время, когда была маленькой и беззащитной. Это сейчас она сидит в кресле напротив, и статусы у них явно разные. С каким результатом выйдет он отсюда, зависит от неё. «Простить обиды», - говорилось на тренинге. «Отпустить прошлое». «Закрыть гештальт». Оказывается, она врала сама себе, когда говорила, что всё забыто.
- Шухер, шухер, - Антон Комов заглянул в женский туалет, призывая всех бежать. Прямо к нему направлялась поджарая учительница химии, Алла Петровна, вытянув губы тонкой линией так, то их почти не было видно. Она смотрела на Комова через большие круглые очки, когда он сорвался с места и бросился бежать по коридору, смешиваясь с толпой. Дверь туалета резко распахнула, и оттуда вывалились четверо учащихся, среди которых был один мальчик.
- Громов, - выдохнула учительница, прикладывая руку к сердцу и широко раскрыв глаза. – Она осматривала одноклассников, боясь представить, что именно они делали в туалете. Эти дети сведут её с ума, что за поколение пошло. Сквозь гвалт она различила странные звуки и посмотрела в сторону туалета.
- Что вы наделали? – поднялись у неё на голове волосы дыбом. Она не знала, но чуяло сердце, что дело касалось Примаковой. Эта девочка, как красная тряпка для одноклассников. С первого класса, как Оля пришла к ним, начался ужас. Она не могла влиться в коллектив, а всё потому, что у ребёнка пахло изо рта. Решала проблемы мать или нет, никто на самом деле не знал. Тянула троих в одиночку, постоянно на работе. Накормлены, одеты, здоровы – что ещё надо. У Оли же была не жизнь, а выживание.
Она как-то говорила с матерью, но та просила потерпеть, и девочка замкнулась в себе, пытаясь нацепить толстый слой защиты при каждом походе в школу.
- Саша, пересядь к Оле, - просила учительница биологии.
- Не буду, у неё изо рта воняет, - отвечал Саша и издавал звук отрыжки, а остальные смеялись.
- Прекратить! – стучала рукой по столу учительница, испытывая неловкость. Она подходила к Оле, которая, стиснув зубы, смотрела в пол, и, положив руку её на плечо говорила.
- Нельзя быть такими жестокими, Оля такая же как вы!
Но у детей было другое мнение.
И вот, смотря на раскрасневшиеся лица учеников, Алла Петровна поняла, что хорошего не жди.
- Стойте здесь! – приказала жёстко. – Чтоб ни один не дёрнулся, понятно?
Дети еле заметно кивнули, и учительница толкнула дверь в туалет. Зажав рот рукой от ужаса и подступившей тошноты, она со страхом смотрела как шестиклассница Оля Примакова умывает грязное лицо. Коричневые брызги на раковине и характерный запах навели учителя только на одну мысль.
- Господи, - схватилась она за голову, не понимая, откуда столько жестокости в современных детях. – Олечка, - в голосе появились слёзы и отчаянье. – Давай помогу, - подошла учительница, засучивая рукава и сдерживая дурноту. Если ей не по себе, что чувствовал бедный ребёнок.
Но Оля быстро-быстро замотала головой, немного отворачиваясь. Она боялась испачкать учителя, для неё это был не просто человек: наставник, педагог, которого многие уважают. Она хотела стать такой же, чтобы к ней обращались на Вы. но Алла Петровна восприняла это иначе: девочке стыдно и стоит оставить её одну.
- Я подожду за дверью, - в глазах учителя стояли слёзы.
- Вы, - её подбородок дрожал, как и палец, которым она указывала на всю компанию. Она силилась, но не находила слов. Столько за свою жизнь было сказано, столько уроков проведено, а сейчас все слова исправились, настолько она была поражена случившимся.
- Бегом к директору, - сжала она зубы, прожигая ненавистным взглядом каждого. – Вы не дети, - покачала она головой, не в силах сдержать слёзы, - вы хуже зверей.
- Ну так что, Олька, возьмёшь? – вырвал её из воспоминаний хрипловатый прокуренный голос Громова.
- Ольга Владимировна, - второй раз поправила она его.
- Да ладно тебе, - расплылся он в улыбке, где не хватало как минимум одного зуба, - мне позарез работа нужна! И…
- Вы нам не подходите, - Ольга перебила собеседника на половине слова и поднялась.
- Почему это? – удивлённо вскинул он брови. – Дети были, понимать надо, - пожал он плечами.
- Мы сейчас говорим по сути, - она стянула с вешалки пальто, понимая: ей срочно надо проветриться после такой встречи. – Я не вижу профессионализма, а наличие пагубных привычек налицо, - пояс туго затянулся на животе, и она поправила волосы.
- Оль, - подскочил к ней мужчина, схватив за рукав.
Она посмотрела на его руку, вспоминая, что раньше до неё даже боялись дотронуться, а теперь вот так запросто. Одёрнула рукав и выдержала мутный взгляд.
- Дети у меня, - давил на жалость Николай. – Кормить надо.
- Всего доброго, - она протиснулась и вышла в коридор. – Возможно, не вернусь, - обратилась она к Неле, и та непонимающе уставилась на начальницу. – Проводи человека на выход, - кивнула она на того, кто стоял за спиной.
Искажённое от ненависти лицо отдалённо было похоже на того, кого раньше все девочки считали красивым. Поначалу Колька Громов нравился и ей, только красота снаружи и гниль внутри не сочетаемые вещи.
- С….., - бросил он ей в спину, но Ольга никак не отреагировала.
Примакова вышла на крыльцо, и вдохнула еще морозный весенний воздух. Свернув направо, она просто шла, не имея цели. Ей хотелось дышать, потому что там, в маленьком кабинете с Колькой Громовым, вновь почудился тот запах.
Она изменила себя. Вырвавшись от матери и заработав первые деньги, смогла решить проблему, смогла справиться со всем, не сломалась, а доказала, что несмотря ни на что человек достоин второго шанса. Ольга достала телефон и набрала дочери.
- Что случилось? – зашипела она в трубку. – Я на уроке.
- Ничего, просто хотела убедиться, что все в порядке.
Затем она набрала мужа.
- Привет, - отозвался он. – Хочешь напомнить, что сегодня идём в театр?
Надо же, а у неё совершенно вылетело из головы, обычно это она говорит мужу о подобных вещах.
- Хочу напомнить, что люблю тебя, - сказала как-то грустно.
- Какая-то странная, - было ответом. – Но я тоже тебя люблю.
- Тогда встретимся вечером.
Напомнив себе, что в этом мире теперь не одна, и есть те, кто тебя любит и ценит, она, наконец, позволила слезам, которые душили горло, вырваться наружу. Смахнув излишнюю влагу, она посмотрела на голубое небо и вдохнула полной грудью, вновь становясь Ольгой Владимировной. Минутная слабость прошла, она вновь была уверенной в себе женщиной. На другой стороне улицы расположилось кафе-мороженое, и Ольга с уверенностью шагнула за любимым лакомством.