Когда в 1864 году художник Константин Флавицкий представил широкой публике свое новое полотно "Княжна Тараканова", это произвело эффект разорвавшейся бомбы. Нет, причиной были не художественные достоинства картины, хотя они действительно выдающиеся. Дело в другом: больше ста лет история жизни и смерти героини Флавицкого тщательно скрывалась в недрах императорского Дома Романовых.
Дочка трактирщика
Кто же была эта женщина? По дворцовой легенде Таракановыми называли детей императрицы Елизаветы Петровны (1709-1761(1762)), дочери Петра I. Официально эта государыня замуж не выходила и детей от законного брака с ровней царской крови, которые получили бы императорскую фамилию Романовых, иметь не могла. Однако от тайного брака с графом Алексеем Разумовским, а также от романа с графом Иваном Шуваловым дети у Елизаветы Петровны все-таки были. Именно это обстоятельство легло в основу захватывающей и печальной истории жизни и смерти княжны Таракановой.
И вот в начале 1770-х годов в Европе объявилась некая молодая дама лет 23-х, называвшая себя урожденной русской княжной, дочерью Императрицы Всероссийской Елизаветы и ее тайного супруга графа Разумовского. Дама была благосклонно принята при европейских правящих дворах и в аристократических салонах, где исходя из своего происхождения открыто заявляла о правах на российский престол. Упоминала и о бумагах, якобы собственноручно написанных Елизаветой Петровной как о подтверждении этих прав.
Правда, злые языки утверждали, что она была никакой не княжной, а дочкой то ли булочника из Праги, то ли трактирщика из заштатного немецкого Нюрнберга. Завистливые слухи княжну волновали мало: она вихрем неслась по Европе, а также по сердцам и кошелькам польских магнатов и французских и итальянских вельмож. Они легко спускали на красавицу, обожавшую драгоценности, роскошь и увеселения, целые состояния.
Словом, эффектнейшая стройная темноглазая брюнетка была в Европе в большой моде. Она свободно говорила на итальянском, французском, английском, на диковинном для Европы персидском, имела самые изящные манеры и острый ум. Могла поддержать любую беседу, предметно разбиралась в живописи, архитектуре, скульптуре, истории. Кстати, Таракановой она сама себя не называла, предпочитая именоваться то персиянкой Али Эмете, то принцессой Володимирской, то Алиной, принцессой Азовской.
Не правда ли сомнительно, что столь образованная дама с блестящим великосветским воспитанием могла быть дочкой хлебопека или трактирщика?
«Авантюрьеру доставить в Петербург!» (из текста тайного Указа Ее Величества Екатерины II)
Конечно же, вести о женщине, которая объявила себя ни много ни мало наследницей Великого Петра, дошли до Петербурга и до императрицы Екатерины II. Сложно сказать, какие мысли посетили умную и дальновидную русскую самодержицу, законность нахождения которой на троне взялась оспаривать неведомая княжна. И какой информацией государыня доподлинно располагала.
К тому же совсем недавно с неимоверным трудом удалось подавить Пугачёвский бунт. Так совпало, что его предводитель, простой яицкий (уральский) казак Емельян Пугачёв, также представлялся особой царской крови. И не кем-нибудь, а воскресшим супругом самой Екатерины, императором Петром III. До этого по стране много лет ходили слухи о насильственной кончине молодого императора. Находились и те, кто утверждал, будто эта смерть была делом рук самой Екатерины, которой она была выгодна, поскольку открывала дорогу к престолу. И помогли ей братья Орловы. На таком фоне появление княжны Таракановой даже в качестве дочери от морганатического брака покойной императрицы Елизаветы было для Екатерины крайне нежелательным: неизвестно, какие силы в России и особенно за ее рубежами могли стоять за этим. А позиции самой императрицы были не настолько прочными, как хотелось бы.
Именно графа Алексея Орлова, одного их своих самых доверенных лиц, неоднократно исполнявшего ее явные и тайные приказы, Екатерина Алексеевна и отправила в Италию с поручением доставить княжну Тараканову в Россию. Орлов командовал русской эскадрой, стоявшей в итальянском Ливорно, и по формальному приказу следовал для воссоединения с нею. Находившаяся в Италии княжна сама стала искать встречи с Алексеем Орловым: до нее дошли слухи об опале графа, чья семья помогла взойти на престол Екатерине II. Надеясь на его затаенную обиду, Тараканова рассчитывала использовать это для достижения своей цели. А таковой она видела трон всероссийский.
Фейковая свадьба
Конечно же, случилась встреча, столь желанная для обоих. Очень быстро возникла большая взаимная симпатия, и вот уже на русском военном корабле играют пышную свадьбу прославленного флотоводца графа Алексея Орлова и княжны Елизаветы Таракановой, которая при его поддержке желает осуществить свои права на российский престол. С берега наблюдают, как на корабле подают к столу самые изысканные блюда, льются рекой драгоценные вина, сверкают фейерверки, а счастливых жениха и невесту венчает флотский священник.
Наутро в каюту молодой графини Орловой вошли два гостя ее вчерашней пышной свадьбы. Это были адмирал Грейг и кавалер Де Рибас (кстати, спустя годы он станет основателем Одессы, и его именем будет называться Дерибасовская, главная улица города). Господа офицеры, с которых вдруг слетела вся их светская любезность, казенным тоном объявили Таракановой, что она арестована по приказу Ее Величества Екатерины Алексеевны и под конвоем препровождается в Петербург для проведения следствия.
Несложно себе представить, насколько была шокирована без пяти минут новая русская императрица Елизавета II. На просьбы разрешить встретиться с мужем ей отвечали, что и он как государственный изменник находится под арестом. Хотя это было не так. Да и никаким мужем княжне граф Орлов не приходился: вдобавок ко всему ей пришлось услышать горькую правду о том, что свадьба была липовая, а роль священника сыграл ряженный в рясу матрос, которого для храбрости хорошенько накачали водкой. Цель у этого спектакля была одна: с берега сторонники княжны должны были видеть, что все свои действия она совершает добровольно. Орлов не хотел эксцессов.
Но это только одна из версий ареста княжны Таракановой. Согласно другой, менее романтичной, ее вполне буднично задержали при посещении русского корабля, поскольку это была суверенная территория Российской империи.
Финал
Спустя пару месяцев пути измученная дорогой и неизвестностью молодая женщина была доставлена в Алексеевский равелин Петропавловской крепости Санкт-Петербурга. Дознание было поручено петербургскому генерал-губернатору князю Голицыну.
Вопреки ожиданиям княжна, у которой к тому времени доктора выявили и скоротечную чахотку, и беременность, упорно не признавала себя самозванкой и твердила лишь одно: все, что ей известно, - она прирожденная русская княжна, кровь от крови Великого Петра, и требовала встречи с императрицей Екатериной. Не добившись аудиенции, узница принялась писать государыне письма. Их она неизменно подписывала «княжна Елизавета», всякий раз приводя Екатерину в бешенство.
Государыня требовала от Голицына получить признание во лжи у авантюрьеры, как она называла самозванку. Но все было тщетно. Князь невольно сделал для себя вывод, что подследственная искренне не знает о себе другой правды кроме той, что говорит. Ей предлагали подписать признание в обмен на свободу и возможность выехать из страны, но получили отказ. Невероятно, но в столь отчаянном положении эта женщина и не думала отрекаться от убежденности в своем происхождении.
Развязка наступила в конце 1775 года. Княжна родила мальчика, которого у нее тотчас забрали, и умерла от родовой горячки несколько дней спустя. Новорождённого назвали Александром, дав ему фамилию Чесменский. Здесь явственно прослеживается связь с победой русского флота под предводительством Алексея Орлова, предположительно отца ребёнка, в морской битве с турками при Чесме, из которой Орлов вышел победителем и героем.
Рос Александр Чесменский в неизвестном отдаленном имении, связей с Орловыми не поддерживал, при этом недостатка ни в чем не знал. Позже стал офицером и дослужился до высоких званий и наград.
Наводнения не было
А что же картина Флавицкого? Женщина, изображенная на ней, пытается спастись от наводнения, заливающего ее каземат. Крысы в страхе выбираются на топчан, совсем скоро ледяная пахнущая болотом невская вода накроет несчастную с головой. Говорят, такое не раз случалось с обитателями петропавловских подвальных узилищ. Женщина молода, красива, одета в богатое декольтированное платье, все ее существо совсем не вяжется с мрачным антуражем тюремной камеры. Значит, княжна Тараканова, как художник называет свою героиню, погибла не от родов или болезни, а от наводнения?
Нет. Наводнения в Петербурге в год смерти княжны в Алексеевском равелине не было. Оно случилось пару лет спустя и не было таким сильным, чтобы затопить казематы. Строго говоря, сама княжна почти и не находилась там. Ее быстро перевели из совсем тяжелых условий равелина в подвал Комендантского дома крепости, где было суше, теплее, и кормили значительно лучше.
Здесь Флавицкий скорее применил некую метафору безысходности, невозможности освободиться из заточения, избежать злой участи, чем последовал исторической правде. Композиция картины получилась очень атмосферной, печальной и волнующей. Благодаря этому и безупречной живописной технике «Княжна Тараканова» стала одним из самых известных и запоминающихся образцов русской классической живописи ХIХ века.
Досифея. Еще одна Тараканова?
4 февраля 1810 года в московском Ивановском монастыре случилась мирная кончина некой инокини Досифеи. Монахиня эта провела в обители четверть века. Ее жизнь была устроена таким образом, чтобы сестру Досифею видело в лицо как можно меньше людей, в идеале – никто. И это правило исполнялось неукоснительно: питалась она отдельно от других келейниц, причем стол ее отличался изобилием, разнообразием и высочайшим качеством продуктов и блюд. Келья из двух комнат и прихожей, где она жила, никак не сообщалась с другими монастырскими помещениями и коридорами. Отделка, предметы обстановки и обихода ничем не напоминали аскетичные монастырские. Монашеское облачение скромное, но дорогое. Кто-то явно не жалел средств на содержание Досифеи на протяжении двух с половиной десятков лет. Об этом упоминали все немногочисленные свидетели жизни таинственной монахини. И даже церковные службы для нее совершались, что уж вовсе неслыханно, отдельно от других сестер.
Любопытно, что погребение инокини Досифеи состоялось в фамильной усыпальнице бояр Романовых в московском Новоспасском монастыре, а не на кладбище Ивановской обители, где она провела четверть века своей таинственной жизни, и где сёстрам полагалось находить свой последний приют.
Что за женщина скрывалась под именем Досифеи, данном ей при постриге? Крупный политический и государственный деятель Российской империи граф Д.Н. Блудов, а также ряд других исследователей пришли к выводу, что в миру она носила имя Августы Таракановой, в монахини была пострижена насильно и некоторые послабления своего жёсткого многолетнего режима затворничества получила лишь после смерти Екатерины II.
Опять Тараканова? Как уже говорилось выше, эту фамилию получали дети императрицы Елизаветы Петровны от тайного брака с графом Алексеем Разумовским. Нельзя также исключить, что это были дети от романов с графом Иваном Шуваловым или генералом Алексеем Шубиным.
Исследователи сложной личной жизни дочери Петра I сходятся во мнении, что младшей из детей от Разумовского могла быть княжна Елизавета Тараканова, трагически закончившая свои дни в Петропавловской крепости. А ещё одна дочь, Августа, оказалась заточена в Ивановский монастырь. Можно предположить, что в отличие от Елизаветы Таракановой она не отважилась доказывать свои права как царской дочери и исчезла из жизни, долгие годы проведя в монастыре в полной изоляции от мира.
