Евгений Водолазкин - автор романов «Лавр», «Авиатор», «Соловьёв и Ларионов» , «Брисбен» и других книг. Лауреат премий «Большая книга», «Ясная Поляна» и «Книга года». Его книги переведены на многие языки. Не так давно издательство АСТ выпустило его новый роман Евгения Водолазкина - «Чагин».
Герой книги - Исидор Чагин - может запомнить текст любой сложности и хранить его в памяти как угодно долго. Феноменальные способности становятся для героя тяжким испытанием, ведь Чагин лишен простой человеческой радости - забывать. Всё, к чему он ни прикасается, становится для него в буквальном смысле незабываемым.
Всякий великий дар - это нарушение гармонии. Памяти необходимо забвение, слову - молчание, а вымыслу - реальность. В жизни они сплетены так же туго, как трагическое и комическое в романах Евгения Водолазкина. Не является исключением и роман «Чагин». Среди его персонажей - Генрих Шлиман и Даниель Дефо, тайные агенты, архивисты и конферансье, а также особый авторский стиль - как и всегда, один из главных героев писателя.
В каждой главе романа свой рассказчик. Приём интересный: знакомит читателя с главным героем — а Чагин, бесспорно, здесь главный герой, — с разных сторон. Исидор Чагин — кто угодно: философ, участник кружка по интересам, библиотекарь, актёр «Ленконцерта», архивист, мнемонист… Но красной нитью идёт в этом произведении мысль, что Чагин - человек совести. Человек, который проносит бремя одного своего проступка через всю жизнь. Ведь он ничего не забывает…
Книга, прежде всего, об удивительных особенностях памяти, её переплетениях и рифмах. О памяти, которая конструирует мир вокруг или, наоборот, разрушает его. Тема человеческих сверхспособностей привлекает литераторов. Из современников к ней обращаются Александр Бушковский («Ясновидец Пятаков»), Алексей Сальников («Окульттрегер»), Алексей Слаповский («Гений»). Но Водолазкин не уводит в мир сверхестественного, его интересует вполне конкретный феномен памяти, его влияние на человека и окружающую действительность, на соотнесение прошлого с настоящим, которые выстраиваются системой зеркал, где одно отражается в другом. Рифмуется. Собственно, память как раз и об этих рифмах, которые вовсе не случайны, а выстраивают поэтический строй жизни.
При чтении «Чагина» в какой-то момент возникают аналогии и с «Библиотекарем» Михаила Елизарова. Особенно когда у Водолазкина раскручивается шпионско-детективный сюжет с поиском и попыткой обретения утраченного Синайского кодекса Библии. Или другая ассоциация – с книгой Евгения Чижова «Собиратель рая», только Исидор Чагин, наоборот, пытается пробраться через дебри памяти, в которых стал блуждать, опять же теряя себя.
Всё держится на сочетаниях и совпадениях. Явь, память, написанное. Фантазия и предвидение. Провиденциальность. Жизнь – движение по узорам и сюжетам уже давно сотканного ковра, написанной книги. Необходима навигация, позволяющая среди типических сюжетов не только сохраниться и спастись, но и найти свой путь. Путь возвращения. История вечного человеческого возвращения – жизнекруга.
«События – всегда. Они существуют вне времени. Лежат, словно на складе, – серые или, скорее, лишённые цвета, в ожидании своего часа. Когда же приходит некий человек и делает свой выбор, они наливаются жизнью и цветом», – пишет Водолазкин. Человек – воля, свобода выбора. Именно это его и характеризует. И в этом плане забывание – дар, оставляющий его наедине с самим собой, с волей и ставящим перед выбором, в котором он и собирает свой облик. Иначе твой двойник, разгуливающий по Невскому, может полностью подменить тебя...
Удивительная способность героя - дар ли это или проклятье? Если изначально история, пронизанная настроением хрущёвской оттепели, дышит молодостью, задорностью, и однозначно трактует способности Чагина как чудо, то довольно быстро сгустившиеся над героем тучи заставляют впервые осознать, как тяжело приходится Исидору с подобным даром. И тут уже вступает в дело личный характер читателя: а как бы ты поступил на месте Чагина? Не ввязывался бы в историю изначально? Ввязался бы и жил спокойно? Или бы мучился совестью? Признался или делал бы вид, что ничего не произошло? Каждый решает сам — впрочем, как и решают для себя герои романа.