Лера едет в маршрутке. Пары в институте закончились поздно, она устала и хочет домой.
Маршрутка, обреченно дергаясь, тащится по городским пробкам. Кто-то смотрит в окно, кто-то уткнулся в телефон, кто-то дремлет. У всех усталые, раздраженные лица и тоска во взгляде - не известно, когда попадешь домой.
Лера старается встать поудобней, прикрыв глаза, пытается думать о чем-то приятном, например, о большой чашке латте с шоколадным пирожным, нет, лучше с ягодной слойкой...
Тем временем в маршрутке разгорается перепалка.
Рядом с водителем расположились трое парней лет лет семнадцати.
Тетка лет шестидесяти в красном мохеровом берете обращается к одному из них, высокому, светловолосому, в наушниках:
- Мальчик, передай за проезд.
Парень ее не слышит.
Тетка повторяет свою просьбу, начиная закипать:
- Ну молодежь! Нацепют эти свои, уткнутся - ни до чего нет дела! Эй, ты! Совсем оглох? Вот паразиты!
Парень вытаскивает наушники и, глядя на тетку ясными голубыми очами, спокойно изрекает:
- Пошла на хер!
Тетка взвивается:
- Нет, ну вы слыхали? Хам, подонок! На СВО его отправить, гаденыша!
Ее поддерживает мужик с красным лицом завзятого скандалиста:
- Вот- вот, совсем обнаглели, хамят, уважения никакого, все подъезды загадили!
- Зажрались!
- Распустились, оглоеды!
Приятели парня, двое таких же долговязых, в капюшонах, гогочут:
Ага! Сталина на нас нет!
- Не трогайте святое имя Сталина, сволочи! - взвивается бабушка-божий одуванчик в старомодном пальто. - Мизинца его не стоите, недоноски!
Молодая женщина в голубой куртке пытается ее утихомирить:
- Женщина, успокойтесь, не надо так. Они же еще дети!
- Это не дети! Это черти из ада! - басит краснолицый мужик.
Парни, кривляясь, хохочут, один выкрикивает:
- Бабушка, а вы случайно не в ГУЛАГЕ работали?
Подхватывает тетка в берете:
- Вырастили их на свою голову - ничего святого! В голове одни пакости! Вот что это за перья у него на башке?
- Распусти-ились!
Лера закрывает глаза, в голове только одна мысль:" Ну еще немного осталось, еще пять остановок".
На следующей остановке выходит троица парней - возмутителей спокойствия.
Лера, забившись в угол, поближе к окну, с тоской смотрит на жемчужно-голубой кусочек неба. Вот бы улететь отсюда туда, где нет пробок, ругани, плохих новостей...
Еще через остановку выходит тетка в красном берете.
Маршрутка снова безнадежно встала, завязнув в железном потоке машин.
Начинает казаться, что это никогда не кончится.
Ее остановка, Лера с облегчение вываливается из маршрутки, с наслаждением глотает влажный весенний воздух, он кажется ей восхитительным.
В десяти минутах ходьбы от Лериной девятиэтажки - небольшая роща, любимое место пикников и прогулок местных жителей, Лера сворачивает к ней.
Во она, хорошо знакомая поляна. Лера села на ствол поваленного дерева, достала маленькую бутылочку воды, жадно напилась, огляделась.
У подножия старых берез жмется синий сырой снег, рядом бурый ковер из прелой прошлогодней листвы, источающий терпкий волнующий аромат, воздух пахнет чистой водой и свежими огурцами, высоко в ветвях мечутся солнечные лучи, расплываются радужными пятнами, настороженно затаились набухшие почки, еще немного - и брызнут они нежно-салатовыми листочками, пахнущими острой незамутненной свежестью.
Лера хорошо знала это место, маленькой она бегала с подружками сюда играть в прятки, а постарше - рассказывать страшные истории и секретничать. А еще Лера ходила сюда плакать - оплакивала детские обиды, несправедливые двойки, все эти девчоночьи беды.
Лере всегда казалось, что роща с ней говорит, она никому не рассказывала об этом, чтобы не считали дурочкой, но и сейчас слышала, как говорит с ней эта оттаявшая земля, шершавые стволы берез, бархатные островки мха и острые, ярко-зеленые первые травинки, говорят что-то таинственно-непонятное, но сразу кажется, что все будет хорошо.
Лера смотрит в верх, туда, где среди ветвей светится бирюзовый кусочек неба, по нему плывут легкие белоснежные облака, большое облако похоже на чью-то кудрявую голову, вон то, подальше - на толстую кошку, свернувшуюся клубочком, а вот это- на пухлую руку с растопыренными пальцами.
Луч солнца, скользнув, подсветил облака розовато-сливочным, только большая курчавая голова осталась ослепительно-белой.
Пора домой. Выходя из рощи, Лера обернулась, улыбнувшись, помахала облакам рукой, - ей показалось, что голова благосклонно кивнула ей в ответ, тряхнув пышными кудрями.