Поэту Олегу Григорьевичу Чухонцеву сегодня исполняется 85 лет. В честь его юбилея мы вспоминаем одно из его стихотворений:
— Кыё! Кыё!
По колена стоя в воде, не выпуская тачки, он мочится в реку.Возле моста, напротив трубы, извергающей пенуи мыльную воду бань, напротив заброшенного погостаи ещё не взорванной церкви на том берегуон стоит в воде и мочится в реку,не понимая как будто и сам, как сюда забрёл,а по лицу блуждает улыбка то ли блаженства,то ли безумия; кончив нужду, он там и стоит,где скот обычно вброд переходит реку,стоит, не оправляя штанов, уставясь в поток,онучи набрякли паводковой водою,и он не знает, что делать дальше, так и стоит,держась двумя за свою тележку, и что-то бормочет,что-то мычит, но одно лишь слышно: — Кыё! Кыё!
Что это? причет? или проклятья?
Каждой весноюпо мостовой железный грохочет гром.— Это Кыё-Кыё, — в пустоту кивают, —выкатил тачку свою, — и под лай собакон возникает в серой казённой шапке,в красных галошах собственной выклейки — вот,вот он проходит, лязгая, громыхая,чуждый всему и всем, и старухи вследкрестятся скорбно, как на Илью Пророка,а мужики ворчат: — Проходи, проходи, дурак,или в Андреево хочешь? — и, дёрнув тачку,он исчезает в слепящем сумраке днятак же внезапно, как и пришёл, лишь рокотходит с собачьим брёхом то тут, то там,следуя по пятам...
Зачем человек явился?Зачем как судьбу толкает два колеса,и в праздники плачет, и лихо с улыбкой терпит,и радуется не к месту: я видел сам,как он с оркестром рядом шёл похоронными, обнажая дёсны, беззубым ртомвесь ликовал, смеялся беззвучным смехом,вот, мол, кыё, смотрите, кыё-кыё —что с него взять! Пришёл незнамо откуда,и неизвестно, где сгинет. — Не отдавай,не отдавай меня в Андреево, — говориламать моя перед смертью, а у самойбыли такие глаза...
Недавно случаемя проезжал это место. Одноэтажный домстарой постройки, без царя перестроенный,в поле на выселках, можно сказать, барак,но с мезонином, и на крыльце сиделилюди, все в чём-то сером, стайка людей,не говоря меж собой, нахохлясь как птицы,выбившиеся из сил, упав с облаковна полевое судёнышко... но не этостранным мне показалось, не дом — приюти не его обитатели, а то, что сам я,кажется, был там, знаю его изнутридо половиц, до чёрных латунных ручек,вскриков и запахов хлорки, урины исквозняков, гуляющих коридором,хлопающих дверьми: — Проходи, проходи...
О, то не гром расходится мостовыми,Это Кыё-Кыё в небесах летитна оглушительной тачке своей, и слабый, белыйтянется инверсионный след за ним,медленно растекаясь и багровеязнаками таин...
Что он хотел сказать,думаю я, просыпаясь, и на рассветечерез полвека, путая сон и явь,всматриваюсь и вижу стоящего человекав мутной воде и вопрошающего опять:что? кого? но нет у пустоты ответа,нет и всё! Ах ты ка’танье наше, мытьё,никуда от вас — Иордан, Флегетон и Летаили Вохна у ног... не знаю... Кыё. Кыё.