Восьмое марта, где ты, праздник чудный,
Когда приносят женщинам цветы?
Балкарские селения безлюдны...
О, что страшнее этой пустоты!
Пришел не праздник – день пришел бессонный.
Балкарским детям не забыть вовек
Холодные и смрадные вагоны
И мартовский – в слезах кровавых – снег.
Кайсын Кулиев
Рано утром 8 марта 1944 г. старикам, женщинам, детям было приказано немедленно собираться в дорогу. Всего в течение двух часов, все население балкарских сел было погружено в грузовые машины. Депортации подверглись все без исключения: активные участники Гражданской и Отечественной войн, инвалиды войны, даже прикованные к постели, дети, жены. «Вина» депортируемого определялась исключительно его балкарским происхождением. К местам нового поселения в Среднюю Азию в 14 эшелонах было отправлено 37.713 балкарцев.
Расселение балкарцев производилось мелкими группами в Средней Азии и Казахстане. На местах никаких земельных угодий и средств им не выделялось. В пути, за 18 дней дороги, в необорудованных вагонах от голода, холода и болезней умерли 562 человека. Те, кто пережил дорогу и лишения, оказались в огороженных и тщательно охраняемых местах. В течение 13 лет балкарцы жили на казарменном положении. Самовольная отлучка рассматривалась как побег и влекла за собой уголовную ответственность.
За 9 месяцев 1944 года родилось всего 56 детей, а умерло – 1592 человека. Начиная от 1 апреля 1944 года до сентября 1946 года в Казахстане и Киргизии умерло 4849 балкарцев, а это каждый восьмой переселенец. Народ практически вымирал в изгнании.
Те, кто испытал ужас депортации, и сегодня не может без содрогания вспоминать дни, часы и годы унижения. Докладывали в Москву исполнители переселения: «…погружено 14 эшелонов, находится в движении 14 эшелонов (Оренбургская железная дорога – 9 эшелонов, Ташкент – 5 эшелонов). Всего погружено в эшелоны 37 713 человек. Переселенцы направляются во Фрунзенскую область – 5 446 чел., Иссык-кульскую – 2702 чел., Семипалатинскую – 2742 чел., в Алма-Атинскую – 5541 чел., Южно-Казахстанскую – 5278 чел., Омскую – 5521 чел., Джалал-Абадскую -2650 чел., Павлодарскую – 2614 чел., Акмолинскую – 5219 чел».
Зловеще звучит текст Указа Президиума Верховного Совета СССР «О преобразовании Кабардино-Балкарской АССР в Кабардинскую АССР» от 8 апреля 1944 года, когда уже депортация состоялась, балкарцы были разбросаны по холодным степям Средней Азии и Казахстана. В частности, в этом Указе предписывалось: «Всех балкарцев, проживающих на территории Кабардино-Балкарской АССР, переселить в другие районы СССР. Земли, освободившиеся, после выселения балкарцев, заселить колхозниками из малоземельных колхозов Кабардинской АССР. Кабардино-Балкарскую АССР переименовать в Кабардинскую Автономную Советскую Социалистическую Республику». При этом часть территории республики, (не спрашивая народы) РСФСР передала Грузинской ССР, произвольно изменив границы.
Последствия этого Указа испытали на себе и боевые офицеры, находившиеся на фронтах Великой Отечественной войны. Они с позором были отозваны из действующей армии, отправлены в глубокий тыл в трудовые лагеря НКВД СССР, а у партизан были изъяты боевые награды, таким образом их подвергли двойному унижению. О том, что выселение заранее тщательно планировалось, говорит и тот факт, что Совнарком Союза ССР ещё 4 марта рекомендовал организовать республиканскую комиссию, включив в нее представителей Наркомзема, Наркомфина, Наркомзага, Наркоммясомолпрома СССР. Ей предписывалось организовать прием и учет сельскохозяйственной продукции и имущества спецпереселенцев, в ее распоряжение направили 450 ответственных работников. С оперативностью были ликвидированы колхозы и совхозы, переименованы населенные пункты. На карте республики уже не было Хасаньи, а был поселок Пригородный, Гунделена (сел. Комсомольское), Лашкуты (сел. Заречное), Былым (пос. Угольный), Кашхатау (сел. Советское) и т.д.
О лишениях, выпавших на долю спецпереселенцев, есть немало страниц воспоминаний. Во-первых, везли в холодных, продуваемых со всех сторон студеными ветрами телячьих вагонах, где без элементарных человеческих условий размещались седобородые горские старики, старухи, дети и молодежь. Многие умирали в пути - скорее не от физических, а от моральных и психологических страданий. Мертвых предлагалось хоронить на ближайшей железнодорожной станции. Но, чтобы избежать этого, многие везли с собой уже окоченевшие трупы своих близких.Конечно, в местах, куда выселяли балкарцев, их никто не ждал. Да и само население тех мест жило бедно, скученно, без особых удобств. И, как отмечалось в справке МВД Киргизской ССР, «…с первых дней прибытия в республику основная масса переселенцев (балкарцев) была размещена в порядке уплотнения к колхозникам…».
«Мой отец отступал до Москвы, но ее отстоял. На Курской дуге он был контужен, ранен, был в плену и из плена бежал. И снова пошел на Запад: при штурме Варшавы был снова контужен и ранен. А мы в это время - мать, сестренка и я, и весь многострадальный народ мой, брошенный на произвол судьбы, - терпели голод и холод, и суровую зиму 1944 года в Кызыл-ордынских, Джамбульских и Киргизских степях» — пишет Али Байзула - балкарский поэт
А вот как описал те события Шамиль Шахангериевич Чеченов, боевой офицер, прошедший боевыми дорогами от предгорий Кавказа до Эльбы, 8 марта, в день выселения
«…старики, дети, женщины успели взять только носильные вещи, многие не хотели уходить, плакали, целовали камни гор, могильные плиты предков… Люди падали на колени, плача, целовали камни…»
Много было унижений: офицера-фронтовика, вернувшегося с боевыми наградами в 1947 году к семье в Киргизию, заставляли каждые 10 дней ходить в комендатуру отмечаться, ограничивали в передвижении. В документах писали: «Имеет право в пределах такого-то селения». Все. Больше никуда не имеешь права уехать. Живи там и умирай там. Это больше всего мучило. Некоторые из переселенцев не могли даже попасть в районную больницу, так и умирали, не получив медицинской помощи.
В ТУ НОЧЬ
Когда средь ночи громко в дверь стучатся,
Как при пожаре – надо, мол, тушить, –
То к колыбелям матери стремятся,
Чтоб малышей скорее защитить.
Так было и в ту ночь... Когда солдаты
Врывались в наши мирные дома,
То чувство незаслуженной утраты
Едва ли не сводило нас с ума.
Как лихорадка, нас трясла тревога,
Земля вздыхала горестно вослед.
Куда уводит дальняя дорога,
Никто не знал... Казалось, это бред.
Шли толки в недрах мрачных эшелонов:
«Не может быть... Наказывать народ?..
Таких вовеки не было законов!..
Скорей на землю рухнет небосвод!..»
Как получилось, что в ту злую пору
Стоять мы на смерть не были должны?
Но ведь не вражью видели мы свору!
Мы видели солдат своей страны...
Иначе в бой мы бросились бы смело –
У горцев так давно заведено.
А здесь как быть? Неправедное дело
Без адвокатов было решено.
Мы поняли: судьба для нас померкла,
И горе мы изведаем сполна,
Но повторяли, брошенные в пекло:
«Не может стать нам мачехой страна!»
И с участью решили мы смириться –
Мы, верные Отчизны сыновья.
Попробуй кто тогда не подчиниться –
Мгновенно бы лишился бытия.
Ведь на свою страну поднявший руку
Поднял её на собственную мать.
Познав с родной землей своей разлуку,
Мы крови не хотели проливать...
(из цикла Керима Отарова «Журавли вернутся»)
Источник: