Видео в YouTube:
У нас в доме молитвы стоит крест. Простой деревянный крест, ни тебе каких-то изысков: ни по форме, ни по размеру, ни по украшению. Мы не претендуем на то, что он с Голгофы, что он именно тот, на котором распяли нашего Господа. Хотя, конечно же, это помогло бы нам поправить наше материальное положение. Ведь наличие той или иной реликвии очень благотворно влияет на денежную составляющую церкви. Недаром храмы бьются за право обладать всевозможными
«святынями», будь то чей-то палец, осколок кости, прядь волос или же гвоздь, вонзившийся в плоть Господа. И не страшно, что, как говорит статистика, по всему миру, на данный момент, десять голов Иоанна Крестителя, семь его челюстей, четыре плеча, девять рук…
Диакон Кураев пишет: «Есть даже профессиональная шутка церковных археологов: в мире известны десять голов Иоанна Крестителя, но подлинны из них только три».
Так вот мы не претендуем на какую-то значимость креста, что стоит у нас в зале. Он не изготовлен как точная копия голгофского. Это не какое-то особенное дерево: ни красное, ни каменное, ни морёный дуб и тому подобное. Он стоит как напоминание о жертве нашего Господа. Это не украшение зала, это не попытка хоть как-то прикрыть облезлые стены – это крест Христа, основание нашего
прощения. Иногда он подсвечивается, иногда нет. Каждый проповедник стоит под его, креста, сенью, то есть, покровом, укрытием, можно сказать, в его тени.
Когда темно, рядом никого нет, а он подсвечивается, ты испытываешь чувство,
побуждающее к молитве, размышлению. Вокруг ни зги, даже с улицы свет особо не проникает внутрь, а от стены исходит сияние, подчёркивающее силуэт креста. И тебе хочется пооткровенничать, поговорить, поплакаться, порадоваться,
пожаловаться… не кресту, нет – Тому, Кто был на нём распят. И ты, находясь в этой атмосфере креста, испытывая внутреннюю тишину, смешанную с благоговейным трепетом, начинаешь говорить с Ним. Говоришь… говоришь…
И вот во время одного из таких разговоров, сидя на ступеньках нашей сцены, опёршись спиной о кафедру, я услышал голос. Что интересно, голос-то был мне знаком, но вот того, кто говорил, я так и не увидел. Да, это был голос моего
знакомого старца, но вот где он? Я огляделся, глаза уже немного привыкли к темноте, да нет, в зале никого нет.
«Знакома ли тебе сила креста?»
Я прислушался и понял, что звук исходит с той стороны, где стоит крест. Я привстал, посмотрел повнимательнее, но опять никого не увидел.
«Знакома ли тебе сила креста?» – повторил мой невидимый собеседник.
«Ну, надеюсь, что да, что знакома», - ответил я, вновь усаживаясь на ступеньку. Я решил расслабиться, нет смысла выглядывать его, если ему надо, то он себя обозначит и видимым образом. «Крест даёт спасение, – продолжил я. – Он – основание нашего прощения...».
«Твоего, - прервал меня старец. – Вы, христиане, любите говорить «нас», «мы»… Где-то это и неплохо, но есть и опасность. Опасность потерять личную ответственность, личное осмысление, как бы растворять всё, размывать на всех. Вам не нравится, когда проповедник говорит «ты», «тебя», «тебе»: вы считаете это невежливым, предпочитаете «нам»… Но крест даёт спасение ТЕБЕ. Понимаешь? К нему не нужно подходить группой, подходи лично, сам, ты».
«Да, да, абсолютно согласен, даже и не спорю, - чуть, как мне показалось, дерзко, прервал я старца. – Крест мне благодаря жертве Господа, даёт прощение грехов, даёт, тем самым, вечную жизнь. Ведь Иисус взял на Себя все наши гре…».
«Твои, твои грехи, - уже меня прервал старец. А дальше... – Помнишь, как в детстве ты лазал по карманам в школе? Ну, в раздевалке, в одном нашёл двадцать копеек, в другом пятьдесят… Ты ещё гордился этим, считал себя крутым, и с другом своим, Серёгой, покупал мороженное на эти деньги, эскимо, оно ещё стоило 20 копеек».
Мне стало как-то не по себе. Не лучшее воспоминание из детства. Я отец семейства, трое детей, пастор церкви, а тут – такое…
«Помню, помню», – без энтузиазма сказал я.
«А про то, как ты трусливо стоял и смотрел, когда избивали твоего товарища, помнишь?»
Вечер перестал казаться томным. От былого воодушевления, какой-то одухотворённости не осталось и следа…
К чему всё это? Я помню, хотя уже и подзабывать было стал. И, что хочу сказать, нисколько не жалею об этом. Это трусливые, не красящие парня поступки, зачем о них помнить?
«А про то, как пожелал своей больной маме смерти, помнишь? Она говорила тебе делать уроки – ты не хотел, она пыталась смотивировать тебя ремнём – а ты внутри себя подумал «Чтоб ты сдохла!», помнишь?»
Нет, ну, к чему сейчас всё это? Всё так хорошо начиналось. Не понимаю…
«А когда ты служил в армии, помнишь, один из тех, кто был с тобой одного
призыва, издевался над молодыми, помнишь? Помнишь, что он заставлял их делать? Как он при всех унижал их, а ты, будучи верующим человеком, как ни в чём ни бывало, прошёл мимо».
Мне становилось как-то всё более и более скверно. Ну, помню, это нельзя назвать поступком сильного и принципиального человека. Зачем всё это? Мне же самому от этого тошно.
«А помнишь, – просто не унимался старец. И в это время я заметил, что не так сильно-то он стал мне и нравиться. – А помнишь, как после учёбы в библейском колледже, ты представлял себе то, сколько ты будешь зарабатывать? Ты рисовал себе достаточно безбедную жизнь, что, по сути, было желанием использовать благочестие для прибытка…»
«Давай уже, продолжай! – несколько обречённо промолвил я. – Вижу, что ты всё знаешь обо мне. Какой резон тогда спрашивать? Может, хватит?»
И в это время я не смог усидеть, но встал и направился в сторону выхода из зала.
«А вот ещё один эпизод…», – продолжил обличающий меня голос, но… что интересно, я стал его слышать хуже. Поначалу я подумал, что мне показалось. Прислушался… и точно! Выйдя в предбанник, я и вовсе перестал его слышать.
«Фу, наконец-то!..» – буквально выдохнул я. Это, скажу я вам, непросто, когда тебя кто-то наизнанку выворачивает. Когда ты сам это знаешь, ну, знаешь и знаешь, а когда тебе другой человек это рассказывает, становится как-то не по себе.
Я сел на лавочку, немного перевёл дух… Заглянул в зал, а там – крест. Он всё так же стоит, его силуэт подсвечен ярким белым светом. Не знаю что, но было нечто привлекающее к нему. И я не смог усидеть, поднялся и пошёл обратно.
«А помнишь, - всё громче и громче слышался голос. – А помнишь, как после свадьбы ты увидел молодую сестричку… и ты, уже женатый человек… А вот не так давно на компьютере картинка одна показалась, как быстро ты отвёл взгляд?...»
В этот момент я аж оглянулся: нет ли кого? Это, скажу я вам, сомнительное удовольствие – знать, что это кто-то слышит. И тут мне пришла мысль… А не подойти ли ещё ближе к кресту? Я уже понял, что по мере удаления от него я
испытываю всё меньше и меньше обличения. А что будет, когда я максимально близко к нему подойду?
Шаг. Ещё один. И в какой-то момент я почувствовал… принятие, что ли. Это был покой, но… не поверхностный, а какой-то более глубокий, что ли. Мне не было
стыдно от звучащего перечисления моих грехов, хотя всё это мелочно и постыдно, более того, даже те грехи, что я считал не достойными внимания, я увидел в гораздо более мерзкой перспективе. Но по мере приближения к кресту внутри меня возрастал не стыд, не жалость к себе, не уныние, а благоговейная благодарность, я бы сказал, смиренное восхищение Иисусом, Который взял всё моё (извините, но уж скажу, как есть, как я это чувствую) дерьмо на Себя.
Всё то, от чего мне стыдно, от чего хочется закрывать уши и оглядываться - а не слышит ли кто это, вследствие чего я не смог бы смотреть в глаза людям, так вот, всё это взял на Себя Иисус. И если мне мерзко лишь от упоминания об этом, то каково было Ему, святому, праведному Сыну Божьему, когда это стало Его виной! У меня просто мурашки по коже пошли...
И это парадокс какой-то! По мере приближения к кресту осознание своей греховности, всей своей мелочности, низости, пошлости, грубости, лицеприятия, корыстолюбия, похотливости, трусости, слабохарактерности… всё возрастало и возрастало, и, казалось бы, всё это должно было свести с ума, максимально
подавить, но, нет!
Нет, и ещё раз нет! Наоборот, всё большее понимание греховности приводило ко всё большему пониманию любви и величия Господа! Рядом с крестом мне не было стыдно! Мне хотелось прижаться к нему, обнять его, ведь он даёт свободу… не он, впрочем, а Тот, Кто был распят на нём.
«Он взял на Себя наши немощи и понёс болезни, - услышал я знакомый мне голос. – Он мучим за беззакония наши, наказание мира, греховного мира, было на Нём. Как восток от запада, так Он удалил от нас беззакония наши. Он стал грехом, вместо нас… простив нам все грехи».
«Знакома ли тебе сила креста?» – вновь прозвучал вопрос.
Теперь я уже не хотел говорить, а лишь поближе подошёл к кресту, ведь только рядом с ним ты видишь его силу и действие. А он удивителен. Удаляясь от него, ты меньше переживаешь о грехах своих, казалось бы, так спокойнее, но, не тут-то было, в этом покое нет глубины, он очень быстро разлетается от ударов суеты и
пустоты окружающей нас жизни. По мере приближения к кресту в какой-то момент становится невыносимо больно, ведь в тебе реально столько грязи, но в один миг боль сменяется восхищением, ошеломляющим осознанием любви Господа, Его
прощения и принятия. Ты не перестаёшь относиться к греху, как к мерзости, наоборот, это лишь усиливается, но при этом вся глубина греховной пропасти твоей души наполняется водой из чистейшей горной реки, благодатью и
прощением Христа. Вся грязь твоих грехов преображается в благоухающее миро прощения. Сила креста…
«Знакома ли тебе сила креста?» – продолжил спрашивать меня старец. Интересно, что я его так и не видел. Приди кто-то со стороны, увидь это – так ведь и списали бы меня как жертву интеллектуального труда: ходит по залу, разговаривает с кем-то…
Ровно в этот самый момент я оказался в наполненном людьми зале. Это был наш зал, точно, наш, только кафедры посередине не было, а вот люди… их я что-то не узнаю… Мало того, по всей видимости они меня ещё не видят. Я спросил что-то одного – нет реакции. Помахал перед лицом другого – ноль. Я встал чуть в стороне, рядом с запасным выходом из зала, что перед нашим пультом.
И дальше я стал свидетелем нескольких каких-то, прямо скажем, мистических картин.
Идёт явно богатый, состоятельный человек. Всё в нём на это указывает. И спокойное, такое самодостаточное, выражение лица. И дорогая, брендовая одежда, ботиночки (мне кажется, я видел такие, их цена где-то в районе 90 тысяч). Часы, гаджет в руке, аромат… Так вот он идёт по направлению к кресту… Идёт, идёт… как вдруг просто вот раз – и всё… он оказывается в лохмотьях, весь в
грязи, колтун в волосах, и… он явно находился где-то рядом с отхожим местом, так от него пахло, да нет, воняло.
Я не поверил своим глазам. Говорю честно, даже потёр их: не показалось ли? Нет, не показалось. Приблизившись к кресту, он стал напоминать самого, что ни на есть опустившегося бомжа. Не того человека, кто вынужденно попал в сложные обстоятельства жизни, а того, кто сам опустился до такого состояния.
«Ты видишь?» – как обычно неожиданно, да так, что я аж вздрогнул (ещё раз – и я поседею или разрыв сердца получу), спросил меня уже до боли – или до радости
– знакомый мне голос. Как оказалось, не для всех в зале я был невидим. Прямо рядом со мной сидел он…
«Ты видишь?» – повторил он вопрос.
И в этот момент мужчина заметил произошедшие в нём изменения. У него глаза практически округлились. Он побелел, испуганно посмотрел на крест, потом на себя, на крест… Попробовал подойти поближе – становилось только хуже. Он медленно попятился назад… шаг, ещё один, и вот, всё вернулось на круги своя. Аромат, ботиночки… Он радостно выдохнул – и пошёл от креста всё дальше и дальше.
А вот ко кресту стала приближаться семейная пара. Ну, скажу я вам, любо дорого: идут за ручку, по всему видно, что любят друг друга. На ушко что-то говорят один другому, ну, просто воркуют аки голубки. Только и слышно: «Зайка», «мой кролик»,
«зая», «дорогая»... Так это нежно и мило смотрелось. Я испытал какой-то даже дискомфорт, я что-то не сильно проявляю к моей дорогой супруге такого внимания…
Я смотрю и сам в себе размышляю, да, неужели?...
И только я подумал об этом, как только они приблизились к кресту, всё вдруг
поменялось. Они стали орать, да, да, именно орать друг на друга. Она одёргивает его, он бьёт ей по руке, чтобы не трогала его. Он, как я, присмотревшись, увидел, держит за руку другую женщину, вот это да! Жена рядом, а за ручку он держит другую… «Жаба, безмозглая корова, всю плешь мне проела…» «Бездарь, козёл, будь ты проклят, всю жизнь мне испортил…» В какой-то момент и они обратили внимание на произошедшие изменения. Остановились. Переглянулись.
Посмотрели на крест, на себя, на крест… Сделали шаг назад, потом ещё один… – и, о чудо, вновь внешне всё неплохо выглядит.
Я, скажу вам, был в шоке. Особенно от того, что когда они опять удалялись от креста, всё возвращалось на свои места. Идиллия да и только. Я как-то проникся к этой паре, побежал к ним навстречу, кричу:
«Не уходите, остановитесь, идите к кресту, там принятие, там покой, радость и настоящие отношения! Поворачивайте, обратитесь!...»
Но знаете, как в фантастических фильмах, я просто пробежал сквозь них.
«Ты видишь? Имеющие вид благочестия, силы же его отрекшиеся», - вновь услышал я вопрос.
«Вижу! Я вижу, но что это? Что здесь происходит?» – попытался разобраться я.
«Ибо ты говоришь: "я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды"; а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг,» – ответил он.
«Знакомые слова», – подумал я. – Где я их слышал?».
А в это время в направлении креста пошёл один молодой человек. Одет он был просто, я бы даже сказал неброско. А, в принципе, даже бедно. Я, заинтересованно наблюдая за ним, попытался представить, так что же с ним
произойдёт? Он вообще что ли голым останется? И действительно по мере того, как он приближался к кресту, его вид становился всё более и более отталкивающим. Одежда истлела, он стал покрываться какими-то язвами. В какой-то момент, увидев это, остановился. Он смотрел на себя и слёзы текли у него из глаз. Его мимика, взгляд, говорили о сильнейшей боли, которую он испытывал.
«Пожалуйста, не останавливайся, просто продолжи идти!» – кричал я ему, прекрасно понимая, что он меня не слышит.
И к моему ликованию он, превозмогая боль и отвращение к себе, шаг за шагом продолжил идти к кресту. Подойдя к кресту, он преобразился. И я на практике увидел, как нищий превращается в принца…
«Ради Него я отрёкся от всего, что считаю ненужным сором, дабы обрести Христа и обрести самого себя в Нём с праведностью, основанной не на законе, а на вере в Христа, с праведностью, которая идёт от Бога и основана на вере. Я хочу
познать Христа и ту силу, которая проявилась, когда был Он воскрешён из
мёртвых. Я хочу также разделить Его страдание и уподобиться Ему в Его смерти, с надеждой, подобно Ему, воскреснуть из мёртвых… Я же не стану хвалиться ничем, кроме креста Господа нашего Иисуса Христа! На этом кресте был распят мой мир, и сам я был распят для мира», - видя моё удивление, проговорил старец.
«Получается, что крест подобен рентгену, он помогает увидеть всё в истинном свете? От него ничего не скрыть, и нет смысла как-то притворяться? – обдумывая происходящее, спросил я. - Но почему далеко не все это видят? Ведь это верующие люди, христиане, члены церкви, как я понимаю…».
«Все по-разному. Кто-то играет в веру, кто-то не хочет этого в себе видеть, пытается скрыть, думая, что это у него получается, наивный… Но крест воздействует всегда одинаково.
По мере приближения к нему (а это необходимо делать и верующим людям) свет Божий всё сильнее и сильнее указывает на твою испорченность, показывая всю грязь твоей души. Когда же ты подойдёшь к нему совсем близко (а тебе это уже знакомо, правда?), так вот, когда ты окажешься у его подножья, ты испытаешь силу божественной любви и прощения… Крест помогает понять, сколь много тебе прощено, чтобы увидеть, сколь велика любовь Иисуса. Если ты христианин, ты не будешь вновь и вновь получать прощение – нет, оно тебе уже дано, но ты будешь вновь и вновь удивляться и восхищаться жертвой Господа, Его любовью и
прощением, а это, в свою очередь, будет возгревать твою любовь к Нему».
При этих словах я вновь оказался в пустом зале. Темнота, лишь у стены светится крест…
«А что значит приближаться к кресту?» – спросил я старца, которого я не видел, но знал, что он откуда-то со стороны креста обязательно мне ответит.
Но в ответ была тишина.
«Есть кто?» – спросил я в темноту. Ответа опять не последовало.
Я подошёл к кресту, сел, опёрся об него спиной. И внутри меня как-то отчётливо прозвучало:
«Слово Христово да вселяется в вас обильно…
И всё, что вы делаете, словом или делом, всё делайте во имя Господа Иисуса Христа…
Жены, повинуйтесь…
Мужья, любите...
Дети, будьте послушны родителям вашим… Отцы, не раздражайте детей ваших…
Рабы, во всем повинуйтесь господам вашим по плоти…
И всё, что делаете, делайте от души, как для Господа, а не для человеков, зная, что в воздаяние от Господа получите наследие, ибо вы служите Господу Христу».
«Нет никакого особенного рецепта. Приближение к кресту – это наполнение себя Словом и каждодневное послушание ему. Вот и всё. Слово и послушание. Слово и послушание. Шаг за шагом. Шаг за шагом...» – вновь услышал я знакомый голос.
И где-то вдалеке зазвучала старая, хорошо знакомая мне песня:
«На далёком холме, средь деревьев и скал, Сквозь седые века старый крест простоял, Миллионы людей у подножья креста
Своё счастье нашли, Там однажды был я…
Старый крест, старый крест неброский, но лишь в нём Сила есть, сила есть. Сегодня может он
Исцелять разбитые, больные сердца, Каждому пришедшему открыть небеса».