В тени лип на Патриарших Берлиоз, перед благодарной аудиторией в лице Ивана Бездомного, произнёс речь.
"Речь эта, как впоследствии узнали, шла об Иисусе Христе. Дело в том, что редактор заказал поэту для очередной книжки журнала большую антирелигиозную поэму. Эту поэму Иван Николаевич сочинил, и в очень короткий срок, но, к сожалению, ею редактора нисколько не удовлетворил. Очертил Бездомный главное действующее лицо своей поэмы, то есть Иисуса, очень чёрными красками, и тем не менее всю поэму приходилось, по мнению редактора, писать заново".
Кстати, в редакциях 1929-31 годов Владимир Миронович Берлиоз объясняет Ивану Попову (! – говорящая фамилия), какую именно стихотворную подпись должен он сочинить к уже готовому рисунку в журнале "Богоборец".
Там речь идёт о карикатуре, где Христос поддерживает капиталистов. Иван, тем временем, рисует на песке карикатуру на Христа, которую Воланд потом предлагает ему растоптать, что тот и делает.
Это становится причиной безумия Ивана, а вина Берлиоза в том, что он Ивана не остановил, хотя Воланд ему это предлагал: "после моего евангелия, после того, что я рассказал об Иешуа, вы, Владимир Миронович, неужто вы не остановите юного безумца?!"
Две концепции
Суть проблемы – в противостоянии двух концепций в изучении истории возникновения христианства (и, соответственно, в атеистической пропаганде) – исторической и мифологической.
Иван Бездомный был сторонником (точнее – "сторонником", потому что он вообще не в теме) исторической концепции – "Иисус в его изображении получился ну совершенно как живой, хотя и не привлекающий к себе персонаж".
Михаил Берлиоз же считал, что "Иисуса-то этого, как личности, вовсе не существовало на свете и что все рассказы о нем – простые выдумки, самый обыкновенный миф". Это, соответственно, мифологическая концепция.
Прототип поэмы Ивана Бездомного – "Евангелие от Демьяна" пролетарского поэта Демьяна Бедного, опубликованное в "Правде" в 1925 году. Характерный образец текста:
"Был он зол, угрюм и упрям,
Шатался по чужим пустырям,
Ни к какому делу не приспособился,
И оттого ещё больше озлобился".
Это, очевидно, фрагмент "поэмы Бездомного".
В самом по себе историческом подходе ничего особенного нет. В историческом ключе выдержано, например, глубокое исследование Эрнста Ренана "Жизнь Иисуса" (1863 год). Но в приложении к антирелигиозной пропаганде он сводился к безудержной ругани в адрес Иисуса и церкви.
Мифологический ("научный") подход, представленный в позиции руководителя "Союза безбожников" Емельяна Ярославского, был более взвешенным.
Выступая на II Всесоюзном съезде Союза воинствующих безбожников в 1929 году Максим Горький говорил о недопустимости "грубых средств" в борьбе с религией. Справедливости ради надо сказать, что базировалось это направление на хорошем заделе западной антирелигиозной пропаганды. Достаточно вспомнить "Священный вертеп" Лео Таксиля, впервые изданный ещё в 1879 году.
Третье направление борьбы – с образом Иисуса-революционера, представленного в сочинениях Карла Каутского и, например, Анатолия Луначарского, в романе не отображено.
Евангелие от Воланда
Линия Ярославского окончательно победила в 1929 году – тогда, когда Булгаков начал писать "закатный роман" (по одной из версий события на Патриарших происходят вечером 1 мая 1929 года). В это время поэма Бездомного действительно была уже неактуальна и нуждалась в решительной переработке…
Неудивительно, что для Берлиоза (одним из источников образа которого был Горький) было важно, чтобы поэма Бездомного была написана в "правильном" ключе.
К этому времени, кстати, "переобулся" и сам Демьян Бедный:
"Точное суждение о Новом завете:
Иисуса Христа никогда не было на свете.
Так что некому было умирать и воскресать,
Не о ком было Евангелия писать".
На помощь Берлиозу приходит… Воланд. Его концепция евангельских событий, описанная в романе мастера, подчёркнуто исторична – Иешуа там "совершенно как живой", но, в отличие от персонажа Бездомного, вполне привлекательный персонаж.
И да – он никакой не Сын Божий и, конечно, не воскресает.
Литературовед Надежда Дождикова обращает внимание на пьесы А. Иркутова "Иисус Назареянин" и С. Чевкина "Иешуа Ганоцри. Беспристрастное открытие истины", опубликованные в 1922 году.
В первой Иисус представлен "александрийским философом", слабым и мечтательным, не имеющим силы следовать собственным принципам. Во второй Иисус – демагог-неудачник, жертва самовнушения.
Причём в обоих случаях он психически не вполне полноценен (тут, опять же, существует обильная западная психиатрическая литература, вроде четырёхтомника Шарля Биене-Сангле "Безумие Иисуса"), что подтверждает и булгаковский Пилат, называя Иешуа "притворяющимся сумасшедшим", "безумным преступником", "явно сумасшедшим человеком", "бродячим юродивым". Правда, в московских главах безумие поражает, в основном, атеистов…
Берлиоз намёков не понял.
Источники образованности Берлиоза
В первой главе говорится, что "редактор был человеком начитанным" и что он "забирался в дебри, в которые может забираться, не рискуя свернуть себе шею, лишь очень образованный человек".
Кстати, немаловажный вопрос – а кем говорится? В роман введена личность "рассказчика" (в инсценировке "Мёртвых душ" Булгаков назвал его "первым") и среди булгаковедов идёт дискуссия относительно его личности. Указывается, что он выглядит легковерным, не слишком образованным и даже восторженным. Соответственно это – не Булгаков.
Мы компетентность уважаемых авторов под сомнение не ставим, но отметим, что комментарии рассказчика могут быть ироничными, а вот ирония для Булгакова была вполне себе свойственна…
Независимо от личности рассказчика отметим, что довольно высокого мнения о Берлиозе придерживается и мастер – "сколько я о нем слышал, все-таки хоть что-то читал!"
Интересно, что же читал Берлиоз? Логично было бы ожидать, что главным источником будет изданная в 1924 году книга Емельяна Ярославского "Как родятся, живут и умирают боги и богини". Но нет. Цитируем:
– "Доказательство Канта, – тонко улыбнувшись, возразил образованный редактор, – также неубедительно. И недаром Шиллер говорил, что кантовские рассуждения по этому вопросу могут удовлетворить только рабов, а Штраус просто смеялся над этим доказательством".
–"Кантово доказательство утверждает бытие личного Б., то против него восстают все пантеисты: Фихте, Шеллинг и Гегель порицают его довольно резко, и Шиллер говорит, что Кант проповедует нравственность, пригодную только для рабов. Штраус насмешливо замечает, что Кант к своей системе, по духу противной теизму, пристроил комнатку, где бы поместить Б.".
Первая цитата, понятно, из романа, а вторая – из статьи "Бог" энциклопедического словаря Брокгауза и Эфрона. Начитанный человек – словарь наизусть выучил. Причём, в отличие от шолоховского Щукаря, читал не только сами слова, но и то, что они означают… Большой интеллектуал!
Первопубликация: https://ukraina.ru/20221002/1039274722.html