На карте Москвы в скромном зеленом треугольнике, зажатом двумя железными дорогами и улицей, трудно распознать изысканную загородную усадьбу XVIII века. Время почти не тронуло это пространство, позволяющее точно по волшебству переместиться на три столетия назад.
Текст: Екатерина Жирицкая, фото: Александр Бурый
Если взглянуть на современное Кусково с высоты полета птицы или дрона, оно раскинется перед нами во всей красе: ухоженные газоны, узоры цветников, аллеи шарообразных лип, симметричные дымчато-розовые дорожки, набережная вдоль Большого Дворцового пруда. Взгляд непременно задержится на дворце цвета «утренней зари» с рядом стройных колонн и широкой лестницей со сфинксами на пандусах. А дальше – стеклянная легкость Большой оранжереи, охристая вертикаль колокольни, изумрудный купол «Грота», пряничные домики Менажерей – всего около десятка построек одной из самых богатых усадеб в окрестностях Москвы.
ПЕРВЫЙ ГРАФ
Как свидетельствуют архивы, село Кусково с XVI века числится собственностью Шереметевых. Как и Романовы, этот древний род вел свое происхождение от московского боярина Андрея Кобылы – первого исторически достоверного предка царской династии.
В 1715 году усадьбу Кусково купил у своего младшего брата сподвижник Петра I Борис Петрович Шереметев. Воевода и тамбовский наместник, участник первого Азовского похода и Северной войны, он командовал армией в Полтавской битве, возглавлял осаду Риги и за заслуги получил орден Андрея Первозванного. А в 1706 году он первым в России стал обладателем наследственного титула графа.
В Кусково – загородный дом к востоку от Москвы – Борис Петрович приезжал, чтобы развлечься охотой. Его сын, Петр Борисович Шереметев, получил Кусково в 1719 году – после смерти отца. Землями по соседству владел тогда князь Алексей Михайлович Черкасский – один из богатейших помещиков России. На его единственной дочери – богатой наследнице Варваре Алексеевне – и женился Петр Шереметев.
«Музей-усадьба «Кусково» – знаковое место для русской культуры XVIII века. Это не просто дом богатого вельможи, куда он прибывает летом насладиться природой. Назначение усадьбы иное – быть загородным увеселительным домом, русской развлекательной усадьбой XVIII века, – говорит заместитель директора музея по научной работе Людмила Венадьевна Сягаева. – И Дворец, и парк, и павильоны предназначались не столько для услаждения самого владельца, сколько для удивления тех, кто «не видывал подобного». Такие усадьбы были весьма распространены в XVIII веке. Они соперничали друг с другом за внимание публики, за право «вознестись на вершину Парнаса». Шереметевскому Кускову это удалось.
Поместье тогда находилось в 7 верстах от города, и о происходивших здесь празднествах сообщали доски с объявлениями, висевшие на верстовых столбах вдоль дороги. В объявлениях говорилось: «В селе Кусково распоряжено на сие лето и осень гуляние всем кому угодно оным пользоваться по воскресеньям и четвергам». В эти дни двери усадьбы открывались для всех, кто был прилично одет и соблюдал правила поведения. Специальное распоряжение гласило: «Гуляльщиков в сад пускать, однако следить, чтобы ничего не портили, не ломали, и всех, кто затевал драки, высылать вон».
Шереметевские театрализованные праздники устраивались по подробно расписанному сценарию. Начиналась встреча с торжественного водосвятия в местном храме Происхождения Честных Древ Животворящего Креста Господня (Всемилостивого Спаса). Затем гости шли к Большому Дворцовому пруду, где разыгрывались потешные морские бои: «пираты» обстреливали фальшивыми ядрами превратившийся в «крепость» остров. После все проходили в сад, где гостей встречал роговой оркестр – «живой орган»: каждый музыкант выдувал в рог всего одну ноту, но вместе они создавали огромный музыкальный инструмент, звуки которого приводили слушателей в восторг.
ПОЛЕЗНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ
Еще одна затея, придуманная Шереметевым для гостей, – посещение дальних стран. Не бывавший за границей Петр Борисович, как всякий образованный человек XVIII века, знал и понимал культуру европейских стран и предполагал, что подобное «путешествие» будет интересно и полезно его гостям. Не покидая Кускова, можно было побывать в «Голландии», «Италии» и «Франции»: все три садовых павильона усадьбы отражали архитектуру, вкусы и быт той или иной страны.
Расписанный «под кирпич»Голландский домик демонстрирует типичную для Нидерландов XVII века архитектуру со ступенчатым фронтоном. Посетив его, можно было узнать, как устроено голландское жилище, какие картины полагалось в нем развешивать, как выглядела знаменитая бело-голубая голландская плитка – ею были выложены стены комнат, причем в каждой был свой вид изразцов. Рядом с домом была устроена ферма-метерея, где разводили голландских коров. Их доили, взбивали масло и варили сыры, а затем угощали гостей на обедах в Голландском домике. Там же жил декоративный «голландец» – дворовый человек в голландском костюме. Он ходил с удочками на берег Голландского пруда, соединявшегося с Большим Дворцовым прудом небольшим каналом, и удил ручных карпов, которые приплывали кормиться на звон его колокольчика.
Посетив «Голландию», гости направлялись в расположившуюся по соседству «Италию». Итальянский архитектурный ансамбль окружал небольшой пруд рокайльной формы – почти квадратный с полукруглыми углами. К нему вела липовая аллея, выводившая к четырем павильонам с расходящимися веером дорожками. В этих миниатюрных дворцах жили водоплавающие птицы Большого Дворцового пруда – гуси, лебеди, птицы-пеликаны – именно так их тогда называли. Сам же Итальянский домик представлял собой небольшой дворец для приемов, наполненный произведениями искусства.
В «итальянский» архитектурный комплекс входит и гордость Кускова – «Грот», который любезный хозяин усадьбы предоставлял в распоряжение гостей в летние жаркие дни, когда было особенно приятно наслаждаться прохладой и любоваться изощренной красотой этого павильона. Образ воды отразился в самой архитектуре здания. С его шпиля сбегает металлический «фонтанчик». «Струи» текут по куполу, «вода» застывает белоснежными каскадами муфтированных колонн. А навстречу этим потокам по решеткам окон и дверей ползут золотые стебли растений, выкованных шереметевскими крепостными из волжского села Павлово. Но главное богатство «Грота» скрывается внутри. Его пространство и вправду напоминает пещеру, скрытую водными струями, – сводчатые потолки и песочного цвета стены украшают сотни морских раковин, колонны превратились в заросли водорослей, под потолками устроились морские птицы, на стенах раскрыли свои бутоны водяные лилии.
«Грот» в Кускове – единственный сохранившийся в России павильон XVIII века с ракушечным убранством. Его автора – крепостного архитектора Федора Семеновича Аргунова, который построил в Кускове еще и кухонный флигель, и Каменную оранжерею, – вдохновил «Грот» в Царском Селе. Как и императорский павильон, «Грот» в Кускове разделен на два кабинета и центральный купольный зал, но его создатель довел свое творение до совершенства.
Центральный купольный зал «Грота» выкрашен под мрамор в зеленых и розоватых тонах. В XVIII веке окна павильона были затянуты зеленой тканью, свет из них создавал на полу «пещеры» иллюзию прозрачной воды. Усиливали это впечатление вмонтированные в стены стеклянные и зеркальные фрагменты, отражавшие солнечный свет. Кабинеты «Грота» украшали морские и речные раковины. Южный кабинет был выполнен в теплой гамме южных морей. Холодные северные моря поделились своей гаммой красок с Северным кабинетом. Интерьеры «Грота» создавались немецким «гротических дел мастером» Иоганном Фохтом, который использовал для украшения помещений 24 вида раковин, собранных в Средиземном и Черном морях, Индийском, Атлантическом и Тихом океанах. Туррителла обыкновенная, «пеликанья нога», «морское ухо», перловица живописная и другие моллюски дарили «Гроту» свою экзотическую красоту.
Кабинеты «Грота» использовались для торжественных застолий важных гостей. В августе 1775 года Петр Борисович Шереметев принимал в Кускове императрицу Екатерину II, приехавшую на празднование годовщины Кючук-Кайнарджийского мирного договора. А в мае 1886 года в этом же павильоне Сергей Дмитриевич Шереметев, правнук устроителя усадьбы, угощал императора Александра III.
ОПТИЧЕСКИЕ ИЛЛЮЗИИ И ПОРТРЕТЫ МАЛИНОВОЙ ГОСТИНОЙ
Центр всей усадьбы – Дворец. Уникальность Главного дворца в Кускове в том, что, построенный из дерева в стиле раннего русского классицизма, он никогда не подвергался перестройкам и капитальным ремонтам. Точечные косметические ремонты позволили зданию дожить до сегодняшнего дня в полной сохранности.
Заходим в парадные сени и попадаем в театральную декорацию. XVIII век – век театра, а значит, иллюзорности и декораций. Так что, войдя в деревянное здание, гости неожиданно оказывались в... мраморном вестибюле. И только присмотревшись, обнаруживали, что перед ними – искусно расписанные под камень деревянные стены.
Наверху между полуколоннами – античные барельефы. Но и это обманка: впечатление объемной скульптуры создает живопись в технике гризайль. Роскошные яшмовые с бронзовым декором вазы при ближайшем рассмотрении оказываются раскрашенным алебастром с гирляндами из папье-маше. Выбор материалов для отделки дворца неслучаен. Шереметев использовал алебастр и папье-маше не потому, что был беден, просто тогда ценилась не дороговизна отделки, а мастерство человеческих рук, способное обмануть глаз зрителя.
Стены гостиных украшали фламандские шпалеры конца XVII века. Шпалера – это безворсовый ковер с сюжетной или орнаментной композицией. Его ткали вручную перекрестным переплетением шелковых и шерстяных нитей, которое образовывало характерные для шпалеры рубчики. Во время войны 1812 года в Кускове стояли войска наполеоновского маршала Нея. Сам Дворец, к счастью, пострадал не сильно, но со стен были содраны лионские ткани и часть шпалер. Однако сохранившиеся шпалеры дают представление об этом трудоемком и изысканном ремесле. На тканых картинах Прихожей гостиной бродят павлины, журчат источники, клонятся к земле виноградные гроздья. В Шпалерной гостиной можно наблюдать редкий прием: для шпалеры не хватило простенка и ее, чтобы сохранить полностью, перевели с одной стены на другую, предварительно убрав из угла камин. Таким образом, гостиную проектировали специально под шпалеру, которую ни загнуть, ни обрезать не приходило в голову: шпалеры были чрезвычайно дорогими.
Малиновая гостиная получила свое название по цвету стен, обтянутых шелком карминного цвета – такой оттенок получали за счет окрашивания ткани краской, добываемой из самок кошенили. На малиновых шпалерах висят портреты в овальных позолоченных рамах. Знаменитое изображение Екатерины II – копия XVIII века с оригинала Федора Рокотова – напоминает о неоднократных визитах императрицы в Кусково. Здесь же портреты великокняжеской четы, Павла Петровича и Марии Федоровны, работы Дмитрия Левицкого. А портрет императрицы Елизаветы Петровны подсказывает, что отчасти именно она была «виновницей» того, что свою любимую летнюю резиденцию Петр Борисович устроил именно в Кускове, потратив немалые средства на осушение топкого участка. Ведь резиденция императрицы была неподалеку – в селении Перово. Елизавета Петровна не раз запросто, по-соседски приезжала в Кусково.
На соседней стене висит огромный портрет самого владельца усадьбы работы Николя Бенджамена Делапьера. Полотно свидетельствует о том, что Петр Борисович страдал косоглазием.
Малиновую гостиную сменяет выполненная в зеленой гамме роскошная Парадная спальня. Традиция таких спален восходила к версальскому дворцу Людовика XIV. В Парадной спальне создавался интерьер, демонстрировавший статус владельца. После Парадной спальни гости попадали в Кабинет. Деревянные панели, которыми обита комната, до сих пор хранят 114 маленьких заплаток. В XVIII веке на месте этих заплат прямо в стены были врезаны небольшие картины, написанные сухой пастелью. Однако в 1787 году Петр Борисович пожелал перенести их в Дом уединения – жилой дом усадьбы.
ФАЛЬШИВАЯ МУХА И ПОРТРЕТ АННУШКИ
Однако в Кабинете висят другие картины. Они кажутся одновременно и простыми, и странными. На них – фрагмент отделанной деревом стены Кабинета и обычные предметы: ножницы, листы бумаги, перья, книги на полках. Перед нами – картины одной из самых крупных в России коллекций живописных обманок, популярных в XVIII веке. К примеру, зрителя пытались заставить согнать с полотна нарисованную муху или снять с полки «книгу» – настолько правдоподобно эти детали были написаны.
А на стене Вседневной опочивальни висит один из самых известных детских портретов XVIII века работы Ивана Аргунова – «Портрет калмычки Аннушки». Если при Петре I было модно брать на воспитание арапчат, то при Екатерине II появилась мода на маленьких калмыков. Российская власть поддерживала связь с калмыцкими ханами, воспитывая их детей в дворянских семьях. Вот и у Шереметевых была любимая воспитанница – Аннушка. Ей дали прекрасное образование и выгодно выдали замуж.
Полотна для предваряющей Танцевальный зал Картинной галереи подбирали, скорее, по «размеру, цвету и пристойности», используя шпалерную развеску. Классическую шпалерную развеску, когда картины полностью покрывают стену, можно увидеть в Петербурге. В Кускове же использована так называемая московская «шпалерная с воздухом», при которой между картинами остается пространство.
Прогулку по Дворцу завершает Танцевальный зал – самый просторный и торжественный. Из-за французских – от пола до потолка – окон зал заливает дневной свет. Белые стены украшали позолоченные барельефы и гирлянды. Большие зеркала, в которые когда-то смотрелись Екатерина II, князь Потемкин, австрийский император Иосиф II, русские сановники и иностранные посланники, увеличивали пространство. Фигурные канделябры у каминов, хрустальные люстры, ряды золоченых геридонов – Танцевальный зал был роскошен.
СКУЛЬПТУРЫ-ЗАГАДКИ И КАРТОННЫЕ ДАМЫ
Кусково имело славу подмосковного Версаля. Родственник Шереметевых, поэт Иван Долгорукий, писал: «Кусково было всем запасно, – проси хоть птичья молока». Здесь можно было полюбоваться живописью и архитектурой, послушать музыку, потанцевать, а при желании – поупражнять ум, разгадывая загадки парковой архитектуры.
Кто такой Витрувий? Как изображена Азия? Почему скульптура называется «Терпение»? Гостям предстояло отыскать ответы на эти каверзные вопросы. Мраморные скульптуры не просто украшали парк. Шереметев следовал традиции «гимнастики для ума», заложенной Петром I. Создавая свой Летний сад, российский император настаивал: «Я хочу, чтобы те, кои приходили в сей сад, могли в оном при удовольствии своем получать еще некое поучительное наставление». Человеку XVIII века предписывалось быть образованным, чтобы по кадуцею и крыльям опознать Меркурия, по шлему и копью – Марса, а также понять символическое значение скульптур «Красноречие» или «Архитектура».
Прекрасные образчики топиарного искусства – зеленые скульптуры из бука, тиса, померанца, лимонных и апельсиновых деревьев, подстриженные в виде человеческих фигур, зверей, птиц, шаров и пирамид, – зимой хранили в Большой Каменной оранжерее, а летом выставляли в партер регулярного сада. В XVIII веке дорожки в парке посыпали битым стеклом, крошкой гранита и песком. В Кускове до сих пор сохраняют эту комбинацию материалов, потому под ярким солнцем дорожки усадьбы искрятся, будто усыпанные алмазной крошкой.
От Главного дворца дорожки ведут в центральную часть усадьбы – партер французского парка. В переводе с французского «партер» значит «на земле». Это зал под открытым небом с цветниками и газонами. Классический французский парк можно определить по пяти признакам: геометрическая планировка, партер, стриженая зелень, скульптура, парковые павильоны. Все они присутствуют в Кускове. К сожалению, сегодня парк не может похвалиться обилием образцов топиарного искусства – это очень дорогой и сложный в хранении вид зеленой архитектуры. Но ягодные тисы в кадках, которые стояли здесь в XVIII веке, по-прежнему встречают гостей.
Помимо скульптур-загадок парк был полон и другими затеями. В аллеях были установлены садовые обманки – вырезанные из картона и расписанные фигуры кавалеров и дам. В сумерках или в тени деревьев их можно было легко принять за человека. Подвыпивший кавалер мог раскланяться с картонной дамой и потом долго потешаться над своей ошибкой. Еще больший конфуз ждал тех, кто пытался поздороваться сам с собою – в аллеях часто были замаскированы зеркала.
Партер парка также украшают два памятных знака – обелиск перед Дворцом и колонна перед Большой Каменной оранжереей. Оба памятника были установлены в честь пребывания здесь Екатерины II. Один в 1785 году, когда императрица обедала в «Гроте», другой в 1787-м, когда она посещала Кусково в рамках торжеств по случаю 25-летия ее правления.
В глубине парка, напротив Голландского павильона, расположен французский павильон «Эрмитаж», который также был начинен обманками. С первого этажа на второй гостей доставлял подъемный механизм в виде дивана-канапе, приводимый в движение вручную. На второй этаж слуг не допускали – общение в «Эрмитаже» не предполагало чужих ушей. Павильон был оснащен столом на 16 персон. Когда приходило время обеда, гости звонили в колокольчик, в полу открывался люк и оттуда поднимался накрытый к трапезе стол. На столе под каждым блюдом стояла деревянная тарелка, соединенная с собственной шахтой. В шахту можно было опустить записку с названием блюда. Тарелка опускалась и поднималась уже с заказом. К сожалению, к концу XVIII века эта «игрушка» сломалась и была заброшена.
ИСТОРИЯ В ПОРТРЕТАХ
Создание портретных галерей было распространенной практикой в XVIII веке. Обычно владельцы усадеб создавали галереи своих предков. А Петр Борисович решил составить галерею славных лиц России и Европы.
Под эту галерею Шереметев отвел специально выстроенное здание за Оранжереей, однако в 1814 году оно было разобрано из-за ветхости. Сотрудникам музея потребовались годы, чтобы выявить все относящиеся к галерее портреты, отреставрировать их и убедиться, что из 128 портретов, принадлежавших Шереметевым, сохранилось 120. Это означало, что коллекция картин дошла до нашего времени практически полностью.
Западное крыло Портретной галереи изначально было отведено выдающимся деятелям Западной Европы – европейским королям, знати, военачальникам. Восточный кабинет предназначался для русских государственных деятелей. В большом центральном зале висели портреты русских царей и императоров. В Галерее, которая занимает теперь часть Каменной оранжереи, этот подход постарались по возможности сохранить.
Здесь находятся и портреты представителей родов Шереметевых и Черкасских. Но портрет Алексея Михайловича Черкасского здесь не потому, что он был тестем Петра Борисовича, а потому, что он – кабинет-министр императрицы Елизаветы Петровны. Рядом висят портреты генерал-фельдмаршала Степана Апраксина, графа Петра Толстого, дипломата Андрея Матвеева, генерал-прокурора Сената Павла Ягужинского. Прогулявшись по Портретной галерее, можно увидеть, как выглядели те, на ком держалось в то время настоящее и будущее России – свою миссию зафиксировать историю страны в лицах Петр Борисович Шереметев выполнил с честью.
«Мне кажется, он создавал Галерею, проецируя ее на себя, задавая себе вопрос: «Где мое место в этом ряду? Среди кого я бы хотел оказаться?» Мы позволили себе повесить его портрет при входе в Галерею, потому что именно благодаря ему дошел до нас этот срез не только российской, но и западноевропейской истории», – объясняет Людмила Сягаева.
В Галерее есть как друзья России, так и ее соперники, и вокруг каждого портрета можно развернуть отдельный сюжет российской истории. Например, Семилетняя война: восемь ее участников представлены в Галерее, по ним можно выстроить хронологию противостояния. В Галерее есть портреты персон, которые в России можно увидеть только в Кускове. Например, португальские монархи Мария I и Педро III. Здесь же портреты королей Франции, Италии, Испании...
«ХРАМ ДОБРОДЕТЕЛИ ДУША ЕЕ БЫЛА»
В покоях сына Петра Борисовича, Николая Петровича Шереметева, располагается выставка, посвященная Прасковье Ивановне Жемчуговой. Крепостная крестьянка стала великой русской актрисой и графиней Шереметевой.
В Кускове хранится самое большое количество изображений и вещей Прасковьи Ивановны. В том числе и ее знаменитый портрет в полосатом халате. Художнику Ивану Аргунову надо было создать исторический документ: брак Прасковьи Жемчуговой и Николая Шереметева был тайным, нужно было доказать рождение законного наследника, и живописец пишет Прасковью Ивановну на последних сроках беременности, чтобы подтвердить права будущего ребенка на титул Шереметевых.
Но место, больше всего связанное в Кускове с именем Прасковьи Жемчуговой, безусловно, Воздушный театр. Это была одна из главных кусковских приманок. Театральная труппа Шереметевых соперничала с труппами московских театров. Славу кусковскому театру принесла Прасковья Жемчугова. Она поразила Николая Петровича драматическим талантом и уникальным голосом – колоратурным сопрано невероятного диапазона. В Кускове Прасковья Ивановна пела свои первые арии, здесь спектакли с ее участием смотрела Екатерина II, в знак восхищения актрисой подарившая Жемчуговой перстень.
Но брак дворянина с крепостной крестьянкой по меркам XVIII века был чем-то запредельным. На богатейшего жениха России имели виды самые знатные невесты двух российских столиц, императрица Екатерина II сватала ему своих фрейлин. Однако Николай Петрович выбрал Прасковью. Обвенчалась пара в 1801 году в московской церкви Симеона Столпника, что в районе нынешнего Нового Арбата. «Трудно сейчас сказать, кто настоял на том, чтобы их венчание и брак были тайными. Обвиняют Николая Петровича: дескать, он был недостаточно смел, чтобы признаться в этих отношениях свету. Но мне кажется, на непубличности их отношений настояла именно Прасковья, – считает Людмила Венадьевна. – Она прекрасно понимала, что они станут изгоями, их не примут ни в одном доме. Или примут его, графа, но не примут ее. Кто знает, возможно, чтобы не обрекать себя на такую жизнь, Прасковья могла принять такое решение».
Обвенчавшись с графом, Прасковья Ивановна, давно получившая вольную, жила в Большом Фонтанном доме Шереметевых в Петербурге. На сцену она больше не выходила. Все вокруг догадывались о том, что произошло, но, пока соблюдались внешние приличия, Николая Петровича принимали при дворе. Однако тяжелая болезнь Прасковьи Ивановны после рождения сына подвигла Николая Петровича легализовать брак. Появился кровный наследник, а за наследство Шереметевых уже давно шла нешуточная борьба. Тогда Николай Петрович решился написать письмо императору Александру I с просьбой признать брак. Понимая, что Прасковья Ивановна умирает и уже не может быть опасной для репутации графского рода, Александр I дал согласие. Хоронили Прасковью как графиню Шереметеву. Семнадцать лет она была женой Николая Петровича и только один день – графиней.
Памятником Прасковье Ивановне стал учрежденный супругами Странноприимный дом на Сухаревке, который москвичи знают сегодня как Институт скорой помощи им. Н.В. Склифосовского. Первый параграф устава Странноприимного дома гласил: «Оказывать помощь бедным и убогим, не спрашивая роду и племени»...
* * *
В 1918 году последний владелец усадьбы, Сергей Дмитриевич Шереметев, пишет письмо наркому просвещения Анатолию Луначарскому с просьбой открыть в Кускове музей и сам передает усадьбу государству, понимая, что в противном случае она будет разграблена. Наряду с Останкином и Архангельским Кусково становится в 1919 году музеем-усадьбой Москвы. В том же году Сергей Дмитриевич умер от гангрены...
Сегодня в музее хранят порядок, заведенный в усадьбе Шереметевыми. Дворец не отапливается и не освещается, как это было в XVIII веке. И если вы придете в музей зимой, то заметите, что после трех часов дня музейные залы начинает скрывать темнота, а в выставочных помещениях дворца слишком прохладно.
Неизменность традиций, которую по мере возможностей старались сохранить любившие Кусково люди, позволила усадьбе прожить три заслуженных века. И хранит ее до сих пор. И как тут не вспомнить девиз на гербе графов Шереметевых: Deus conservat omnia – «Бог хранит все»...