Всем привет! Хочу начать с рассказа, который написан лет 10 назад и мне почему-то особенно дорог и, как кажется, несколько подходит под настроение текущего мира.
Ветер налетел, распахнул форточку и вздыбил занавеску. От звука Ежи проснулся и сел на кровати. В комнате стояли предрассветные сумерки, под дверью протянулась желтая полоска света, и доносились звуки: льющаяся вода, бормотание из телевизора, стук ножа о деревянную доску. «Почему все проснулись так рано, еще совсем ночь?» - подумал Ежи и посмотрел на часы, но была уже половина девятого.
Ежи вышел на кухню: там за завтраком сидели сестра, мать и отец, их лица были напряжены, еда на тарелках лежала почти не тронутая.
- Мама, почему так темно?
- Ежи… Завтра новый год…
- Но ведь… вчера…
- Что-то произошло…
- Откуда ты это знаешь?
- Передали в Экстренном выпуске… да и посмотри сам… в окно.
Ежи подошел к окну. Мелкий дождь хлестал по стеклу и сделал совершенно черными ветки деревьев, желтые пятна фонарей выхватывали летящие туда-сюда совсем в беспорядке капли, ветер раскачивал светофор над пустой дорогой.
- Мама, там осень
- Да, но к полудню обещали, что пойдет снег, станет совсем холодно. Нужно достать теплые вещи
- Неужели правительство не может никак поступить! – вдруг взвизгнула сестра.
Ее никто не стал слушать, но все поднялись и пошли к кладовке. Они теперь складывали легкую летнюю одежду и обувь на темные пропахшие старыми обоями полки, а доставали оттуда теплые куртки, сапоги, шапки, шарфы…
- Мне пора в школу, - сообщила сестра, натянула сапоги и куртку и исчезла за дверью.
- Сынок… нужно, чтобы кто-то сходил, купил елку и что-нибудь на ужин… праздник, все-таки,
- Да, мама, я схожу – принесу все, что надо, не беспокойся.
В этот момент из комнаты вышел дед и, вытащив изо рта потухшую трубку, стал хохотать. Ежи надел куртку, сапоги и вышел из квартиры. Даже в лифте еще слышен ему был хохот деда.
На улице по-прежнему было почти темно. Ветер носился туда сюда, безумствуя: качал светофор, отчаянно и беспорядочно зажигавший свои огни, срывал с веток вороньи гнезда, под крики ополоумевших ворон, поднимал волны в мелких мутных лужицах. Ежи раскрыл зонт, который тут же вырвало из его рук и ударило о стену дома. Тогда он плотнее укутал голову шарфом и пошел в сторону городского рынка.
В полдень и впрямь пошел снег. Ветер стих и большие белые хлопья стали покрывать землю. Ежи шел и, мимоходом, оставлял следы на этом белом. Небо стало светлым, вороны успокоились и сидели на спинках скамеек. Ежи проходил парком, навстречу иногда попадались люди: некоторые лежали замертво на холодной земле и их укрывал снег, другие ходили с детьми, другими людьми и по одиночке. Какой-то мужчина спешил домой с маленькой облезлой елкой, а за ним бежала усталая собачка с картой мира на тощем боку и иногда кусала мужчину за штаны. Ежи продолжал идти парком и мертвые люди уже почти скрылись из виду, были теперь скорее белыми бугорками – снег заботливо укутал их и продолжал падать. Теперь Ежи увидел двух мужчин с елкой – огромной, тоже облезлой. Мужчины несли ее на плечах и в какой-то момент тот, что шел спереди упал навзничь. Тогда задний мужчина подошел к нему и попробовал поднять, но задний мужчина не поддавался, тогда, потрогав его пульс на шее, первый вернулся к началу дерева и стал тянуть один. Какое-то время ему мешал второй уже мертвый человек, который застрял в ветвях и был лишним грузом, но потом все уладилось. Передний мужчина скрылся из виду с елкой, а задний лежал на дороге и снег накрывал его, и через какое-то время остался только маленький белый холмик.
Посередине дороги стояла женщина. Ее кто-то когда-то любил, но теперь ей хотелось спать и она зашагала прочь. Ежи глядел ей вслед. Наверное, весной он тоже смог бы ее полюбить.
В алкогольном магазине было людно и пахло теплой пластмассой. Снег, который пришел с улицы превратился в воду. Люди жались в очередь. Ежи пристроился позади женщины с авоськами. Через какое-то время он очутился возле прилавка, он спросил продавщицу о праздничном алкоголе.
- Есть много водки.
Он купил бутылки и вышел.
Ежи пошел вперед и скоро парк закончился. Вокруг все было белым. Он шел по белому и следов не оставалось. Метрах в ста Ежи увидел серое пятно. Когда через минут десять он подошел к нему, стало ясно, что это бородатый человек в старом тулупе и грязной ушанке, с гитарой в руках. Он пел песню, но сколько Ежи не прислушивался, слов разобрать было нельзя… В этот момент что-то грохнуло и Ежи повернул голову на звук, но из-за лепившего снега ничего видно не было, когда Ежи снова посмотрел на человека с гитарой, тот уже был мертв и снег постепенно стал уютно укутывать коченеющий труп. Из уважения к человеку, чьих слов Ежи так и не удалось понять, он взял гитару и сломал ее через колено, а потом выдернул струны и связал ими прекрасные деревянные пальцы гитариста, стянув их так, что из мертвых жил выступила красная студенистая кровь. Ежи взял на палец несколько капель и нарисовал ею по две полосы на каждой из своих щек.
Ежи купил ёлку и еду на рынке и теперь направлялся домой длинной дорогой, которая была ему неизвестна.
Короткий зимний день кончился, как и снегопад, в окнах горел свет и люди уже готовились вкусить свою нехитрую новогоднюю трапезу, у большинства – тесто без дрожжей и соли испеченное вроде хлебцов.
На улицах было очень безлюдно – Ежи шел совсем один с большой елкой на плече, на встречу шел дед мороз
- Мне в детстве говорили, что тебя не существует.
- Все правильно, так и надо, ведь я матершинник.
- Как это? – спросил Ежи
Дед мороз показал
- Да, в таком случае детям лучше не надо. А что у тебя в мешке?
- Так… - смущенно пробормотал Дед Мороз, - всякое, в основном *******.
- Ого... Я и еще хотел спросить, скажи, а кто тот гитарист, который…
Но в это время налетел ветер и дед мороз исчез, на снегу лишь остался лежать туго набитый красный мешок. Ежи попытался поднять его и не смог, тогда он осторожно развязал узел и увидел, что в мешке лежат тяжёлые стальные цепи. “Странно” подумал Ежи. Он пошел дальше и через несколько метров увидел еще один мешок – в нем тоже лежали цепи, через некоторое время ему снова попался мешок даже больше, чем два первых, в нем тоже лежали тяжелые, ржавые от времени цепи. Когда Ежи развязал четвертый мешок, то оттуда выскочил черт и с грохотом побежал по небу прочь, и когда он скрылся из виду, стало очень тихо. В это же время в одном из окон в четвертом этаже погас свет и через минуту из темной арки вышел юноша с белым, как снег лицом и огромными, словно фософрисцирующими глазами. Выйдя, юноша остановился, тоскливо поглядел на черное окно и, чуть шатаясь, зашагал прочь, скрывшись за первым поворотом. Ежи вдруг понял, что юноша мог располагать информацией о гитаристе, и побежал за ним, но, добежав до того поворота, где он скрылся, никого не увидел – лишь длинная и белая от снега улица уходила вверх.
Ежи решил пойти туда и уже через несколько минут ему стало тяжело дышать от разреженного воздуха, еще через некоторое время улица, по обеим сторонам которой тянулись трех-четырех этажные домики, подсвеченные новогодними фонариками, закончилась отвесным обрывом, Ежи глянул вниз, но внизу не было ничего кроме абсолютной темноты. Тут он заметил, что метрах в десяти по направлению вдоль пропасти, стоит телескоп, какие бывают на туристических обзорных площадках. Ежи порылся в карманах и, найдя монетку, бросил ее в прорезь телескопа. Глядя в круглое отверстие, Ежи стал направлять телескоп в различные участки тьмы и не видел сперва ничего. Потом он увидел, как дед мороз дерется с чертом и даже услышал обрывки фраз, которыми дед мороз материт рогатого демона, затем Ежи увидел ряд украшенных новогодних елок, на которых раскачивались под порывами ветра повешенные люди. Некоторые были еще совсем свежими трупами, а от некоторых остались только пепельные скелеты. Затем он увидел каких-то голых девиц, которые купались в глубоком снегу, после он снова навел телескоп на то место где боролись дед мороз и черт, но черта там уже не было, он увидел деда мороза с разбитым лицом, в разорванной белой рубахе заляпанной кое где кровью. Он сидел прямо на снегу, тяжело дышал и отплевывался бурой слюной, потом он хрипло выматерился, поднялся на ноги и ушел в темноту.
Ежи стало жаль деда мороза. Он хотел помочь ему и снова подошел к краю обрыва, чтоб еще раз понять глубину пропасти. Та была бездонна. Ежи вздохнул и подумал, что надо идти. Ему не хотелось, к тому же с тяжелой елкой на плече, но, к счастью, на следующей перпендикулярной улице оказалась остановка трамвая. На остановке стояло несколько человек.
Трамвай подошел скоро, и на тусклой задней площадке вагона Ежи несколько раз уснул, прислонившись к елке, но всякий раз просыпался, уколовшись о ее колючки. Какая-то бабушка стала ругать Ежи, а потом вышла на своей остановке.
Через три или четыре остановки в трамвай вошел Андрей Тарковский. Он встал на задней площадке и раздраженно смотрел по сторонам и кусал усы – никто не уступал ему места. Потом он заметил Ежи и подошел к нему, потрогал елку и сказал, что на углу третьей и четвертой улицы видел пушистее и, пожалуй, дешевле. Ежи удивился. Внезапно Андрей Тарковский похлопал его по плечу, выпрыгнул из трамвая (была остановка) и вприпрыжку понесся куда-то по своим делам. Впрочем на следующей остановке он опять вошел в вагон – на этот раз свободное место было – и, усевшись, стал разглядывать проплывавшую за окном зиму. Ежи долго размышлял по поводу слов Андрея Тарковского и того места, где тот видел дешевые пушистые елки и даже забыл спросить про гитариста, но потом опять задремал, а когда проснулся, Андрея Тарковского в вагоне уже не было, и на его месте сидел большой мужчина и жевал семечки, отрешенно сплевывая на разноцветный пол. Сквозь запотевшее окно Ежи увидел приближение своей остановки и пошел к дверям.
В подъезде было темно. Ежи нащупал кнопку вызова и нажал на нее. Лифт зарычал и через некоторое время распахнул перед Ежи свои двери.
Ежи открыл дед. Вынув изо рта трубку он стал смеяться. Ежи втащил в квартиру елку и поставил на стол авоську с продуктами.
- Эта елка большая и пушистая, - сказала мама, заглядывая Ежи в глаза.
Ежи ей не ответил. Он снова вспомнил слова Андрея Тарковского. «Где же там продают елки, на углу третей и четвертой-то?» - удивленно спрашивал себя Ежи.
Мама готовила ужин. Ежи с сестрой стали наряжать елку. Иногда сестра замирала прямо посреди комнаты с елочной игрушкой в руках и начинала ругать правительство, тогда Ежи подходил к ней, сам забирал из ее шершавых пальцев игрушку и шел вешать на елку.
Часов в одиннадцать всей семьей сели за стол. На столе стоял салат оливье, черствый хлеб и немного другой еды. Дед сидел чуть в стороне, посасывая свою трубку, и посмеивался.
Президент не успел записать свое новогоднее обращение, поэтому дали прошлогоднее. Сестра стала делать замечания на политические темы и у нее вскоре случился припадок. Когда пробили большие часы мама, папа и Ежи чокнулись стаканами, а дед дико рассмеялся в своем углу. Сестра пришла в себя, поднялась с пола и ушла спать. Все еще немного посидели и тоже ушли спать.
На утро снег растаял почти без следа. Во двор вышел дворник в тяжелой дырявой шубе, но очень скоро и шуба была скинута, и рубаха: дворник сгребал мусор по пояс голый, обливаясь потом. Жаркое солнце освещало стены домов и затхлое пространство дворов и улиц. Трава становилась зеленее с каждым мгновением и через несколько минут была уже совсем неестественного цвета. Было очень тихо и в этой тишине завизжала дверь подъезда. Ежи вышел с сухой и осыпавшейся елкой в руках и донес ее до помойки, там уже стояло несколько чахлых высохших деревьев. На помойке он задержался разглядывая разноцветный мусор в баке, в это время к нему подошел бомж и сказал:
- Знаешь, что я ищу?
- Деньги?
- Нет, не деньги.
- Не знаю… еду?
- Нет. Не то. Ты не знаешь, что я ищу.
- Не знаю.
- Но думал, что знаешь?
- Я всегда думал, что знаю…
- Так ты знаешь, что я ищу?
- Нет…
- Правильно.
Бомж больше не интересовался Ежи и стал рыться в ящике, вынимая оттуда разный мусор, а Ежи не стал больше ничего делать и зашагал в сторону дома.
Комментарии
по популярности
Не удалось отправить сообщение