Все приёмные мамы с уверенностью скажут вам, что формирование привязанности является базовым аспектом в укреплении отношений с ребёнком. Каждый, наверное, уже читал Петрановской "Тайную опору", где всё по полочкам разложено. Но как это в жизни?
В жизни с биологическими детьми мы не всегда отдаём себе отчет, как много значит здоровая привязанность.
Из теории: привязанность - это эволюционно развитый механизм сохранения жизни молодой особи, где на инстинктивном уровне молодняк следует за взрослым, повторяя его действия и стратегии, тем самым одновременно подчиняясь и обучаясь. Человек - существо социальное, поэтому его режим следования из физического перерос в психологический.
Формируется привязанность к доминантному взрослому (как правило, маме, но не обязательно) через удовлетворение базовых потребностей в младенчестве. У детей из детского дома доминантного взрослого нет, базовые потребности удовлетворяются "по расписанию". В итоге, базовое доверие к миру не формируется, привязанность не только не формируется, но и не вырабатывается сам механизм её формирования, в связи с чем, ребёнок не в состоянии привязаться к другим взрослым, детям, вещам. Есть такой психиатрический диагноз " Реактивное расстройство привязанностЕЙ". Именно так, во множественном числе.
У моего ребёнка такой диагноз не стоит, но у него проблемы с формированием привязанности. Он не привязан к вещам: не боится потерять, испачкать, порвать даже новые вещи, у него нет любимых игрушек, игрушки его вообще привлекают ненадолго, нет любимых вещей. Его невозможно наказать лишением чего-либо, поскольку он не чувствует потери и не переживает её.
В основном, когда говорят о нарушении привязанности, приводят в пример истории про уход с детских площадок с чужими взрослыми. На практике это не самая большая сложность.
Послушание является неотъемлемой частью привязанности. Ребёнок слушается вас потому что вы = жизнь. Он знает, что вы правы (мы не о подростках сейчас, конечно), уверен, что вы компетентны во многих вопросах. В конце концов, он просто не хочет вас обижать и расстраивать.
А теперь представьте ребёнка, которому на вас всё равно. Он не доверяет вам. Ставит под сомнение любое ваше знание. Он уверен, что вы не разрешаете лезть в розетку потому, что хотите ограничить его свободу; он НЕ ВЕРИТ, что вы заботитесь, что в основе большинства ваших действий лежит позитивное к ребёнку отношение.
Например, я говорю: "Родион, не лезь к печке, она горячая".
Родион слышит: "Не лезь!" и какое-то глупое оправдание. Родион также знает, что за неисполнение запрета взрослого ребёнка ждет наказание (в ДД их били тапочком по голове). Поэтому как только я отворачиваюсь, Родион кладёт руку на конфорку. Мое: "Ну я же говорила!" - ничего не значит. Ко мне нет базового доверия и все мои слова требуют практической проверки.
Отсюда бесконечные споры:
Я:Вам задали прочитать с. 23-24.
Р.: Нет, нам задали про медвежат.
Я показываю фотографию задания в телефоне.
Р.: Я тебе не верю.
Ну и конечно, Родион готов уйти с любым, кто с ним заговорит на улице. Он свято уверен, что наши знакомые заберут его жить к себе, когда он вырастет, подарят ему машину (и пр.)
К сожалению, волшебной таблетки для формирования привязанности нет, и сювзрастить ее можно только через удовлетворение базовых потребностей ребенка. Процесс это небыстрый. Оглядываться на меня на прогулке Родион начал спустя полгода после появления в семье.
Психотерапевт согласился тестировать сына на предмет формирования отношений с членами приемной семьи только спустя 2-2,5 года после усыновления. Я искренне надеюсь, что отдельные действия Родиона сейчас свидетельствуют о возникновении отношений и чувств ко мне, мужу и брату. И мне так жаль, что этот механизм был сломан безразличием и бесчеловечной системой устройства детей без родительского попечения.
А как у Ваших приёмных детей обстояли дела с привязанностью? Когда Вы почувствовали первые её проявления?