оглавление канала
Олег откинулся на подушку в изнеможении и прохрипел едва слышно:
- Кто ты? Как я здесь… - Говорить ему еще было трудно, и он прикрыл глаза, так и не сумев закончить фразы.
Старик сокрушенно покачал головой и, поднимаясь со стула, на котором сидел до этого и кормил Олега с ложечки бульоном, пробурчал:
- Отдыхай, парень. Потом поговорим…
Он собрался уже идти, когда Олег умудрился ухватить его за рукав рубахи, пытаясь остановить, и прохрипел, делая большие перерывы между словами, которые давались ему с большим трудом.
- Сейчас… Расскажи сейчас…
Хозяин послушно опустился обратно на стул, и задумчиво посмотрел на лежащего молодого мужчину, будто прикидывая, стоит ли с ним сейчас говорить. Лоб Олега, после всех предпринятых им усилий, покрылся испариной, под впавшими глазами кругами залегли землистые тени. Но, зеленоватая бледность уже немного сошла с лица, и это было хорошим признаком. Старик опять покачал головой, словно отвечая собственным мыслям, и не торопясь, начал:
- Ну что ж… Зовут меня Проном. Это мой дом. Я лекарь. Собираю травы, делаю снадобья. И это пока все, что тебе нужно знать. А теперь отдыхай. Во сне организм быстрее выздоравливает.
Старику не понадобилось долго уговаривать Олега, который, откинувшись на подушку, прикрыл глаза. Веки у него вдруг стали свинцовыми, и он уснул безо всяких сновидений.
Так потекли дни за днями, словно неспешная ленивая река, без всплесков и без говорливого журчания. Спокойно, медленно, размеренно. Он периодически выныривал из сонного омута, старик его поил и кормил, осматривал его раны, и Олег снова проваливался в мягкую вату забытья. И теперь он уже не мог бы сказать, сколько прошло времени, и как долго он здесь лежал. Дни, недели, месяцы… Скорее всего, Прон что-то подмешивал в питье раненого, иначе объяснить это, практически, постоянное сонное состояние, Олег просто не мог.
Постепенно он набирался силы, сломанные ребра заросли, да и раны стали зарубцовываться. О течении времени Олег мог судить только по свету, проникающему в небольшое окошко. То серый неясный свет раннего утра, то темносиние звездные сумерки. Наконец, настал день, когда он первый раз с помощью Прона поднялся и вышел на улицу. На поляне возле дома уже лежал тонкий снежный покров. Взошедшее солнце искрилось и переливалось на раннем снеге, так, что глазам было больно смотреть. Словно под ногами лежали груды драгоценных камней, переливающихся всеми цветами радуги.
Олег осторожно опустился на скамью рядом с домом и с удовольствием вдохнул всей грудью, не опасаясь больше боли, свежий, пахнущий снегом воздух. Рядом с домом протекала маленькая речушка, впадающая в более широкую реку. Вода звонко журчала, перекатываясь по камням, словно для нее не существовало ни зимы, и ни лета. Слушая ее веселый говорок, Олег непроизвольно улыбнулся. На сердце сделалось легко и покойно. И это чувство было настолько странным, каким-то забытым, исходящим откуда-то из глубин его детства, что ему вдруг захотелось плакать. Это ощущение детской безмятежности настолько его поразило, что он закрыл глаза, стараясь взять себя в руки. Но, это ему, почему-то не удавалось. Он чувствовал себя настолько беззащитным, словно, перевернувшийся на спину жук, который беспомощно колотит лапками по воздуху безо всякого толка. И в этот момент он может стать легкой добычей для любой птицы. Только в отличие от жука, Олег был уверен, что ему здесь никто не причинит зла, воспользовавшись его беспомощным состоянием. Не телесным, нет… Душа сделалась обнаженной, словно скидывала с себя, слой за слоем, тот защитный панцирь, который нарос за долгие годы, служа ему защитой от окружающего его сурового мира. Посидев еще немного с закрытыми глазами, он, наконец, решился, и обратился к старцу:
- Может теперь ты уже мне расскажешь, что произошло, и как ты меня нашел.
Прон, не глядя на своего невольного гостя, усмехнулся в бороду.
- А самого-то как звать-величать. А то, я к тебе все «парень», да «парень», имени так и не знаю твоего.
Олег смущенно опустил глаза.
- Зови меня Одином… - Он еще только договаривал свое прозвище, а ему уже, почему-то, вдруг стало стыдно, что он не назвал старику своего настоящего имени, а представился только своей кличкой.
Он с некоторым сомнением покосился на Прона, а ну как, обидится старик. Он ведь его, по сути дела, с того света вытащил, а что получил в ответ? Кличку вместо имени? Но, старец только смотрел на Олега с легким прищуром и кивал головой.
- Ну, Одином, так Одином. Так что тебе рассказать, Один? Как я нашел тебя? Так рев на всю тайгу стоял такой, что не услышал бы только глухой. А потом уж, я тебя сюда дотащил, ну и лечил, как умел. Но, как ты сам можешь видеть, у меня это неплохо получилось. – Старик внимательно посмотрел на сидящего с ним рядом молодого мужчину с ног до головы, как хороший мастер, любующийся своей законченной работой. А потом, вдруг посерьезнев, совсем другим голосом спросил. – Ты мне лучше скажи, ЧТО тебя сюда привело? Вот ЭТО? – И он ткнул пальцем на запястье Олега, где у него был шрам из пересечения трех изогнутых линий. Олег на мгновение опешил, не зная, что ответить. А старик, судя по всему, в его ответах и не нуждался вовсе. Он тяжело вздохнул, и проговорил, тяжело роняя слова, словно те были из свинца. – Эх, паря… Врата притягивают многих из нашего брата. Только, сколько я живу на земле, а такого молодого, помеченного Камнем не могу припомнить на своем веку. Тяжела тебе ноша досталась…