Несколько дней назад зашел в магазин. И вот на кассе наблюдаю пару, которая показалась мне знакомой. Приглядывался долго, но все никак не мог вспомнить. Но потом, когда кассир начала перечислять их список покупок — алкоголь, сигареты, закуски, — а они принялись прикидывать, хватит ли им на все денег, озарение случилось. Почти двадцать лет назад мы были с ними знакомы — не близко, нет, но вертелись в одной и той же компании неформалов. С тех пор я изменился, а вот они, судя по набору покупок, внешнему виду, включавшему в себя элементы традиционной для середины нулевых культуры, и манере общения, остались все теми же неформалами.
«Верни мне мой 2007-й…»*
В тот же день случилась еще одна встреча, на этот раз с абсолютно незнакомыми мне молодыми людьми, облаченными в черное, обутыми в берцы, с выкрашенными челками, выбритыми бровями и подведенными ресницами. В руках у них были гитара и пакетик с золотой рыбкой…
«Хм», — подумал я, но тут же оставил зародившийся было вопрос в покое. Но вот накануне, направляясь на съемки, увидел еще одну парочку — берцы, потертые джинсы, цепи, свисающие с курток, руки, усыпанные перстнями… И отброшенный вопрос поспешил вернуться. «Не наблюдаем ли мы портал в прошлое, мой друг?» — вопрошал мой мозг. И что самое удивительное: я не смог ему — то есть самому себе — внятно ответить.
Случившиеся встречи живо напомнили мне, каким был Абакан в середине нулевых, каким был я и с какой компанией общался. Времена расцвета неформальных молодежных движений я застал, будучи студентом. Понятно, что неформалы были всегда — даже при советской власти, но именно на первое десятилетие ХХI века пришлась их — а в какой-то степени даже «наша» — полная свобода. Еще не закончилось время панков всех мастей, рокеров и металлистов, и уже появились готы, эмо, рэперы и анимешники…
Удивительный это был мир, скажу я вам. Собирались, как правило, в трех точках Абакана — «на Лысом», то есть у памятника Владимиру Ильичу Ленину (многое тогда дедушка Ленин повидал, надо сказать); на «пьяном фонтане» — в заброшенном скверике за зданием МВД; и наконец, на «пепельнице» — так именовался тогда еще только построенный фонтан в нынешнем сквере им. Н.Ф. Катанова. Собирались в основном, конечно, студенты, встречались ребята и постарше, уже закончившие вузы, приходили и легендарные в узких кругах личности, которые и сегодня продолжают тянуть лямку этой самой легендарности. В общем, винегрет из людей.
И каждый из них был примечателен — можно было встретить парня, ведущего на поводке абсолютно лысую девушку. Иногда девушка могла вести на поводке двух молодых людей. Можно было пообщаться с человеком, под плащом которого поддета кольчуга — настоящая, тяжелая. А за его плечами, в чехле, удобно расположились пластиковые мечи-катаны. Рядом смотрел на мир огромными голубыми глазами парень, уверявший, что он сатанист. Для убедительности он усиленно кивал фантастической шевелюрой, которой завидовали окружающие девушки. Девушки… Да. С пирсингом везде, где только можно, в рваных джинсах или милых юбках поверх обтягивающих брюк, с розовыми челками или с яркими ирокезами… Разные, но все одинаково, как бы так сказать, шибанутые, что ли. В хорошем смысле. Со своими заморочками, со своими кумирами, со своими представлениями о будущем.
Нас — абсолютно разных, если вдуматься — объединяли две вещи. Первая — желание быть не такими, как все, или нежелание жить так, как живут все. Вторая — разного рода излишества, о которых лучше будет умолчать. (Друзья, ну кому из нас не было семнадцать!) Мы общались, перетекая из одной компании в другую, обменивались мнениями по поводу абсолютно философских проблем, типа смысла жизни или концепции счастья, пели вместе песни Цоя и других представителей русского рока.
Случались, конечно, и происшествия — конфликты с гопниками например. Или являлась бдительная милиция, которой наши тусовки не то чтобы сильно импонировали. Очень редко, но возникали и внутренние конфликты, из-за чего некоторые граждане пропадали навсегда — в смысле покидали тусовку. По этому пути отправился тот самый сатанист в частности, успевший, правда, прежде переформатироваться в скинхэды. Собственно, именно поэтому он и был предан остракизму. Деструктивизм, кто бы что по этому поводу ни говорил, никогда не был нашим кредо. Мир, позитив, счастье. Вот чего нам хотелось.
«Конец — это всегда начало»
Потом все закончилось. Причем как по мановению волшебной палочки. В моем случае в роли палочки выступила указка прапорщика Юдина. В случае большинства — интернет, ставший доступным. В одночасье вся неформальная тусовка перебралась в соцсети. А потом развеялась, как дым над водой. Были робкие попытки последних могикан удержать катящийся под откос неформальный поезд, но…
Да и выросли все мы. Хорошо быть неформалом, когда из всех бед и забот у тебя — угроза завалить сессию или нехватка денег на веселый вечер. Когда у тебя дети, ипотека и перманентный ремонт, становится не до розовой челки. Среди моих старых знакомцев по тусовке есть успешные бизнесмены и бизнес-леди, есть чиновники, менеджеры, преподаватели. Вот бы их коллеги удивились, расскажи они пару-тройку историй из прошлого. Впрочем, есть и те, кто уже никогда никому ничего не расскажет… Сумев вовремя свернуть в сторону обычной жизни, они не сумели жить.
Но есть и третьи — те, кто нашел дзен и сохранил обретенный в двухтысячных образ мира до сих пор. Я порой им завидую, но недолго. Стоит посмотреть в зеркало и сказать: ну и какой из тебя неформал? Я вижу так — всему свое время. Мое время быть готом, или эмо, или панком, или рокером — да кем угодно — ушло. И в этом мой дзен.
И тем не менее, увидев на улицах Абакана ребят, которые словно реинкарнировали из нас двадцатилетней давности, я испытал удовольствие. Значит, жива еще в молодежи жажда свободы — от интернета, от навязанных ценностей, от карьеризма… Они ее, может, и не обретут в конечном счете, но успеют вдохнуть пьянящий воздух вольной воли, и все их последующие поступки, их решения, их выбор будут нести едва ощутимый ее оттенок…
Анзор САБАНОВ
Фото из открытых источников
* Из песни группы «Robots don’t cry» («Роботы не плачут»).
