Заранее мной был составлен список мест грузинской столицы, которые я должен был успеть посетить. Свое знакомство с центром я решил начать с современного парка Рике, что на левом берегу Куры. От площади Свободы до него минут двадцать ходу. Центр был для меня пока новой, не имеющей имени фигурой на карте, рассеченной десятками кривых линий-улиц, обросших гроздьями домов, стоявших вкривь и вкось. Первые дни в новом городе я всегда доверял картам в телефоне, хотя иногда шел наобум, повинуясь интуиции (часто это становилось причиной моих лучших находок).
Грузия стала для меня местом, где я находился наедине с самим собой и не испытывал при этом чувство гнетущего одиночества, которое нам навязывают как опасное и расстраивающее психику. Дискомфорт поначалу был, но потом отлетел как шелуха. Я молча созерцал город, думал, вел внутренние разговоры. Может я сходил с ума.
Сбросив рюкзак и большой пакет, который донельзя оттянул мне руки (он был моим спутником с самой Анапы), я, упал на кровать и безвольно лежал около часа – дорожные тяготы и славная ночь на досках дали о себе знать.
Комнату пришлось изучать в лежачем положении, хотя она была настолько мала, что это не явилось большой проблемой. Тем более, что моя каюта находилась под самой крышей дома и в полный рост здесь все равно ходить было проблематично.
Помимо кровати здесь стоял старинный деревянный стол с книжной полкой. Скромное убранство и старинная мебель делали этот «номер без удобств» больше похожим на комнату дома-музея некоего писателя аскета. А за этим скоромным столом вполне мог бы сидеть Хемингуэй, Стивенсон или Астафьев.
Я настолько проникся этими фантазиями, что даже услышал шум океана и звуки грозы где-то за пыльной форточкой и попытался резко встать с кровати, но ударился головой о низкий потолок и снова упал растирая лоб. Жара, видимо, начала вызывать галлюцинации и я ползком добравшись до вентилятора включил его на полную мощность.
Мне даже как-то совестно было садиться за такой колоритный стол, хотя и родилась где-то внутри мечта провести за ним сезон-другой. Но видимо эта мечта была из разряда тех самых, о которых более приятно мечтать, чем осуществить.
Времени на отдых и грезы о писательском столе не было - придя в себя я оставил свой уютный угол и отправился обследовать город.
Связь с миром я имел только через вай-фай в гостинице: местную сим-карту я решил не покупать принципиально и это было одним из лучших решений за весь мой долгий путь.
Как хорошо использовать телефон только как карту города и фотоаппарат. Как хорошо, когда нет необходимости постоянно быть с кем-то на связи, вести диалоги ни о чем, засорять эфир сотнями ненужных сообщений, фотографий и прочей ненужной информацией. Была даже мысль и вовсе телефон отключить, но на этот социальный подвиг я решиться так и не смог.
Сначала моя рука дергалась в отработанном движении к карману: я рефлекторно доставал телефон и постоянно что-то проверял: искал новые сообщения, пытался отследить изменения в новостной ленте, ухватить важные события, оценить курсы валют… Хотя шла уже третья неделя отпуска я никак не мог войти в размеренное русло и отпустить все суетливые, нервические привычки рабочего ритма. Памятуя об этом ритме шаг мой тоже был скор настолько, что приходилось самого себя тормозить. Спешить было некуда.
Программа в голове медленно, но верно начала меняться: формировались новые нейронные связи и… рука спустя несколько часов чудесным образом уже не тянулась к телефону, шаг после нескольких волевых торможений становится более спокойным, сердечный ритм вместе с работой желудочно-кишечного тракта налаживались.
Сначала отрыв от привычного уклада вызывает панику: ведь есть иллюзия, что потеряна связь с миром, что можно упустить что-то невероятно важное. Ничего по-настоящему важное упустить невозможно – это закон жизни дорогие читатели. Лишняя суета только отвлекала меня от того, что я видел вокруг.
На многих балконах, окнах и других фасадных конструкциях я видел закрепленные украинские флаги различного размера: грузины ярко демонстрировали свою позицию и выражали солидарность украинскому народу. Кто-то вывешивал флаги, кто-то рисовал жовто-блакитный дуэт цветов на стенах, кто-то клеил наклейки на двери своих магазинов или квартир.
Солидарность была объяснима: в 2008 году грузины сами почувствовали, что такое – воевать с большим братом, который до сих пор считал бывшие республики своей зоной влияния и не терпел посягательства на эту территорию новых хозяев.
В Грузию с начала этой войны хлынули эмигранты из России (а за год до этого – из Белоруссии), которые не поддерживали военные действия и не хотели иметь ничего общего с властью, начавшей боевые действия.
Я проходил мимо ресторанов, сувенирных лавок, торговцев вином и прочими товарами туристического потребления, но пока это были только оценивающие взгляды - покупать я ничего не собирался.
Дорога эта была не простой: тротуары в старом центре либо очень узкие, либо отсутствуют совсем, что вынуждает людей выходить прямо на дорогу и жаться к бровке, чтобы не быть задетыми проезжающими автомобилями.
Вся эта сутолока, скученность, постоянные шашки с встречными людьми, да еще на знатной грузинской жаре быстро надоедает и высасывает все силы и энергию. По этой причине в дальнейшем я выбирал второстепенные улицы, где было меньше людей и больше воздуха.
