В 1956 г. издательство иностранной литературы выпустило книгу идеолога доктрины «краха психоанализа» Гарри Уэллса – «Павлов и Фрейд». В данной работе отмечается, что эти две фигуры определяли мировое развитие психологической науки в первой половине XX в. В этой монографии слюнная фистула* сравнивается с толкованием сновидений, концепция бессознательного – с учением о высшей нервной деятельности, Эдипов комплекс* – с охранительным торможением, влечения – с условными рефлексами. Автор сопоставляет сущность методов, которые использовали эти выдающиеся, обессмертившие своё имя, учёные, входящие в мировой топ-лист «Десять психологов, изменивших мир». Г. Уэллс, проводя сравнительный анализ идей И. П. Павлова и З. Фрейда, подводит неутешительный итог для психоанализа, как направления в психологии, предрекая ему скорую научную смерть и забвение. Но как сам З. Фрейд относился к будущему психоанализа, соотношению психоанализа, науки и религии и почему считал религию иллюзией?
Введение
Сигизмунд Шломо Фрейд родился 6.05.1856 г. или 1 ияра 5616 г. в доме № 117 на Шлоссергассе (Слесарная улица) Фрейберга (Пршибор) и воспитывался в традиционной религиозной еврейской семье. Его родителями были Якоб Кальман Фрейд (1815 г. – 1896 г.) и Амалия Фрейд (в девичестве – Натансон) (1836 г. – 1930 г.). Он был самым старшим из детей, родившихся в этом браке, но у С. Фрейда были старшие сводные братья по отцу – Филипп и Эммануил, родившиеся от предыдущей жены его отца – Салли Каннер. После переезда всей семьи в Вену С. Фрейд пошёл в Венскую городскую гимназию, расположенную в Леопольдтштадте на Шперльгассе. Окончив обучение в гимназии С. Фрейд поступил на медицинский факультет Венского университета, записавшись в него под именем Зигмунда [в переводе с нем. sieg – победа, mund – рот; «красноречивый»] Фрейда. Во время обучения в университете З. Фрейд неоднократно получал гранты и стипендии от частных фондов для проведения работ, в т. ч. и в Институте зоологических исследований, который располагался в Триесте. Во время учёбы сильное влияние на будущего создателя психоанализа оказал Эрнст фон Брюкке, который был сторонником воинствующего материализма и радикального сциентизма*. Голубоглазый немец с белокурыми волосами разделял идеи позитивистов того времени, которые считали, что в организме действуют те же силы, обнаруживаемые физикой и химией в природе. Физиолог Э. фон Брюкке прививал ученикам страсть к научной работе и помогал осваивать научную методологию, его ученики перенимали умение и навык систематизации единичных фактов.
31.03.1881 г. З. Фрейд в присутствии всех членов семьи на торжественной церемонии получил диплом доктора медицины, после чего занял малооплачиваемую должность штатного демонстратора в Институте физиологии. От знакомства с будущей женой апрельским вечером 1882 г. и памятного момента, когда Марта Бернейс отправила своему воздыхателю собственноручно испечённый пирог с шутливой запиской, в которой предлагала препарировать его, прошло совсем немного времени до предложения руки и сердца Зигмунда Фрейда 17 июня того же года. Но за период до свадебной церемонии с правоверной иудейкой Мартой Бернейс, которая произошла через целых четыре года – 13.09.1886 г., З. Фрейд прошёл путь от стажёра в Венской городской больнице и слушателя лекций Жана-Мартена Шарко (1825 г. – 1893 г.) до профессионального врача. 25.04.1886 г. – в субботу, в еврейский праздник Песах, когда запрещено что-либо делать правоверному иудею, З. Фрейд начал деятельность в качестве частнопрактикующего врача в кабинете по адресу Ратхаусштрассе, 7. Именно в этом кабинете, до переезда со своей семьёй в дом № 19 на Берггассе, З. Фрейд принимал Эмми фон Н. (Фанни Мозер), Цецилию М. (Анна фон Либен) и других своих пациенток. Анализируя и систематизируя их психические и неврологические проблемы, он начал возводить собственную научную теорию, получившую впоследствии название – психоанализ.
Стоит заметить, что З. Фрейд, как и И. П. Павлов [см. краткую биографию в прил. 1], был старшим ребёнком в своей религиозной семье и получил первоначальное образование в третьей четверти XIXв., когда набирали популярность сциентизм, материализм и дарвинизм. И И. П. Павлов, и З. Фрейд поступили в университет, где обучались естествознанию и медицине. Они впоследствии указывали, что на них особое влияние оказал значимый для них преподаватель (Илья Фадеевич Цион – виртуоз вивисекции* и Э. фон Брюкке – мастер систематизации для И. П. Павлова и З. Фрейда соответственно), в работе с которым ими был усвоен специфический метод, использовавшийся в практической деятельности и определявший развитие их научных идей. Никогда не встречавшись при жизни, они знали друг о друге, так русский физиолог в одну из Павловских сред указывал, что на мысль о том, чтобы производить неврозы сшибками, его натолкнула одна из ранних работ Фрейда, в которой был описан случай невроза у 21-летней девушки [1]. Эта фройляйн была вынуждена ухаживать за тяжелобольным отцом, который был обречён на смерть, но девушка, любившая его и старавшаяся казаться весёлой и жизнерадостной, скрывала от него опасность его болезни и приближающуюся смерть. Русский физиолог, рассматривая этот случай генеза истерии, как встречу возбуждения и торможения, положил столкновение этих противоположных процессов в основу метода вызывания экспериментальных неврозов на собаках. Через много лет, по словам М. Г. Ярошевского, З. Фрейд узнав, что И. П. Павлов, создавая учение об экспериментальных неврозах, отталкивался от его пионерских работ, сказал, что это могло бы чрезвычайно помочь ему, если бы было сказано несколькими десятилетиями раньше [2]. Но мог ли Зигмунд Фрейд стать тогда отцом психоанализа и всемирно известным психологом, если бы он оставался в границах медицины (психиатрии, неврологии) и не выходил бы при объяснении причин невроза за пределы физиологии высшей нервной деятельности?
Редакция журнала «Атеист» (№ 32, сентябрь, 1928 г.) в предисловии к очерку «Будущее одной иллюзии» отмечала, что психоанализ появился в 1896 г., и за тридцать с небольшим лет учение З. Фрейда претерпело эволюцию от «учёного “чудачества”, каким его считали вначале» и модной теории до философской системы, распространяющей «свои выводы далеко за пределы медицины, где оно зародилось». Скандальная и неприемлемая идея З. Фрейда для морали общества конца XIX – начала XX вв. о том, что «человек – существо насквозь сексуальное», начиная с младенческого возраста, управляемое иррациональными влечениями, распространялась по Европе с умопомрачительной скоростью и подтачивала иллюзорные представления благочестивых буржуа о человеке, как существе рассудочном. З. Фрейд осознавал стремительность развития своей теории, что подтверждается его словами, которые он произнёс на корабле, когда вместе с К. Г. Юнгом и Ш. Ференци в конце августа 1909 г. приближался к берегам Америки: «Неужели они не знают, что мы везём им “чуму”». После Первой мировой войны, которая разрушила идеалистические представления о человеке, как существе разумном, в 1919 г. Ромен Роллан написал пьесу «Лилюли» [ономатопея – звукоподражание к слову «иллюзия»] и посвятил её «Разрушителю иллюзий, профессору доктору Фрейду». В 1926 г. Зигмунд Фрейд начал писать очерк «Будущее одной иллюзии», в котором автором подводится итог назревшей необходимости перехода к построению цивилизации на новой научной, освобождённой от религии, основе.
Основная часть
Очерк «Будущее одной иллюзии» и работа «Неврачебный анализ», написанные примерно в одно время З. Фрейдом, представляют собой защитный пояс психоанализа от священников и медиков, которые утверждали, что психоанализ больше похож на религию, чем на науку. З. Фрейд стал на защиту своего «чада», ведь он хотел бы вверить собственное учение светскому объединению врачевателей душ, которые не должны быть врачами или священниками. Очерк «Будущее одной иллюзии» вышел отдельной книгой в Международном психоаналитическом издательстве в ноябре 1927 года и сразу вызвал широкий общественный резонанс. Римско-католическая церковь, которая с выхода работы «Три очерка о теории сексуальности» относилась к фрейдизму с враждебным подозрением, но никогда психоанализ официально не запрещавшая, признала эту теорию столь же морально опасной, как и марксизм, поскольку оба эти учения угрожали существованию семьи. Редакция журнала «Атеист» отмечала, что «Будущее одной иллюзии» «представляет собой блестящий образец литературного мастерства», в скупых строках которого имеются россыпи поучительных мыслей. По отзывам современников эта работа читалась как свод убеждений умудрённого жизнью и полностью освободившегося от иллюзий человека. Необходимо отметить, что именно в этом моменте – в отношении к религии расходятся взгляды и представления З. Фрейда и Ивана Павлова, который был сторонником защиты религии, как социального института (https://zen.yandex.ru/media/nickolay_malyshko_irkutsk/determinizm-svoboda-i-refleksy-i-p-pavlova-6317ef07636a0766810986f7?&).
В своей работе З. Фрейд начинает изложение с указания на факт того, что цивилизация представляет собой, с одной стороны, «накопленные людьми умения и знания», позволяющие обуздать природу и взять от неё «блага для удовлетворения человеческих потребностей». С другой стороны, культура – это общественные институты, регулирующие человеческие взаимоотношения, основывающиеся на разделении добываемых благ. Из-за диалектической природы культуры в процессе развития общества возникает противопоставление индивидуального и коллективного, которое проявляется в том, что культура, как система обеспечения и «распределения благ» всему обществу, вынуждена «защищать себя от одиночек», атакующих её. Эти нападения обусловлены тем, что люди, во-первых, не имеют врождённой склонности к труду, во-вторых, доводы разума бессильны против страстей человеческих. Деструктивно-агрессивные тенденции имеют место у всех индивидов, различия есть только в количестве той энергии, которая определяет их поведение и мере интериоризации человеческих запретов, формирующих психическую инстанцию Super-Ego*. Решающим моментом в разрешении конфликта общества и индивида здесь оказывается возможность компромисса и уравновешивание налагаемых на людей обязанностей, подавляющих влечения, с некоторой компенсацией за вынужденные лишения. Преодолению противоречий, возникающих между индивидом и обществом, способствует психологический арсенал, которым обладает цивилизация, т. е. средствами, позволяющими культуре защищать собственные институты, примирять людей с принуждением и вознаграждать их за жертвы.
Психологический инвентарь цивилизации позволяет создавать у каждого человека внутреннего «делегата» культуры – Super-Ego. Культура с минимальным репрессивным аппаратом возможна только в том случае, если такое общество состоит из максимально большего число людей, полностью усвоивших нормы морали, т. е. с сильным Super-Ego. Если бы люди смогли понять, что законы служат их интересам, а не порабощают, то это позволило бы освободиться от внешнего гнёта культуры и дало возможность сделать человечеству шаг вперёд. Однако мера интериоризации Super-Ego «очень различна для отдельных запретов», так каннибализм «представляется всеми отвергнутым», когда убийство при определённых условиях, например на войне, не просто практикуется, а предписывается. Помимо этого многие культурные люди не отказывают себе в удовлетворении низменных потребностей, если могут остаться при этом безнаказанными, и это аморальное шествие-маскарад лицемеров продолжается без изменения несколько сот, а то и тысяч лет. Причём в отношении ограничений, касающихся лишь некоторой части общества, приходится сталкиваться «с примитивной и вполне недвусмысленной ситуацией», когда угнетённые «классы завидуют привилегиям элиты и готовы на всё, чтобы отделаться от своей дополнительной доли лишения». Резюмируя вышеизложенное, З. Фрейд делает вывод о том, что «культура, оставляющая столь большое число участников неудовлетворёнными и толкающая их на бунт, не имеет перспектив на длительное существование и не заслуживает его».
Помимо нравственности, как меры интериоризации предписаний культуры, при оценке цивилизации необходимо брать в расчёт «идеалы и творения искусства». Идеалы, по З. Фрейду, есть объективированные результаты успехов цивилизации, дарующие участникам культуры удовлетворение, базирующееся на гордости от уже достигнутых успехов предыдущих поколений, которое имеет нарциссическую* природу. Именно групповой нарциссизм, поддерживаемый идеалами, требует сравнения с другими культурами, сформировавшими другие идеалы и поклоняющимися только им. Таким образом, культурные идеалы являются источником групповой дифференциации и становятся поводом к размежеванию и вражде, «что всего отчётливее наблюдается между нациями». В силу этих различий каждая нация присваивает себе моральное право презирать другие народы и культуры и проявляется это в том, что не только власть имущие, «наслаждающиеся благодеяниями своей культуры, но и угнетённые могут приобщиться к этому компенсаторному удовлетворению, поскольку даруемое идеалом право презирать чужаков вознаграждает их за униженность в своём собственном обществе». Искусство, в свою очередь, «компенсирует древнейшие», глубоко переживаемые культурные запреты и примиряет с принесёнными им жертвами, давая возможность катартического* переживания, которое снижает психическую напряжённость.
Третьей составляющей психологического инвентаря культуры являются религиозные представления, которые, по мнению З. Фрейда, не обнаруживаются как конечный результат индивидуального опыта, а выступают в качестве иллюзий исполнения «сильнейших, древнейших, настоятельнейших желаний человечества». Первоначально единственное желание первобытного человека – выжить в борьбе с неумолимой и дикой природой, непреодолимым роком, поэтому дикарь преодолевает собственную беспомощность через «очеловечивание природы». С точки зрения З. Фрейда, первобытный человек, столкнувшийся лицом к лицу с суровой и жестокой природой, чувствует себя беспомощным и бессильным («im-potentia»), ведь у него нет ни знаний, ни средств борьбы, посредством которых он может трансформировать её. Включая природу со всеми её закономерностями и свойствами в сферу человеческого бытия, как качественно не отличающуюся от него самого, человек делает её понятной и близкой и начинает чувствовать себя уютнее среди неприютного мира и может психически преодолеть свой страх и тревогу. Оставаясь безоружным перед природой человек уже не чувствует себя беспомощным, ведь он делает силы природы человекообразными существами, с которыми он может не только общаться наравне, но и способен заклинать, подкупать и запугивать этих демонов, т. е. пытается доступными для него средствами овладеть наличной ситуацией. В дальнейшем, придавая силам природы характер всемогущего отца, человек создаёт антропоморфных богов, которые «нейтрализуют ужас перед природой, примиряют с грозным роком, выступающим прежде всего в образе смерти, и вознаграждают за страдания и лишения, выпадающие на долю человека в культурном обществе». Как суровый, но заботливый отец и удовлетворяющая все потребности мать, становящиеся для ребёнка первичными объектами влечения, так и религиозные представления являются «заслоном против всех туманных, грозящих из внешнего мира опасностей, … первым страхоубежищем».
Из вышеизложенного следует, что не только противостояние человека природе является источником религии, но и жизнь в обществе! Совместный быт и коллективный труд требуют обуздания эгоистических, агрессивных и сексуальных тенденций отдельного человека, подавление которых неизбежно порождает психическую напряжённость. Объединяться в совместные группы людей заставляет необходимость выжить, поэтому именно человеческое обще-житие является первоисточником морали, которую при переходе от первобытно-общинного строя к рабовладельческому обществу узурпирует религия, как социальный институт. Религия, как система охранительных ритуалов, является средством, позволяющим предотвратить психические срывы у людей, и подобна предохранительным клапанам парового котла. Религия оправдывает общественное неравенство (сословия, варны, классы) и разделение на господ – рабов или брахманов – кшатриев – вайшьев – шудр, обосновывая данный факт, как непреложную необходимость, установленную божественной директивой. Обряды религии помогают людям переносить тяготы повседневного существования и дают разрядку избытку психической напряжённости. Поэтому «благочестивый верующий в высокой степени защищен от опасности известных невротических заболеваний: усвоение универсального невроза снимает с него задачу выработки своего персонального невроза». Следовательно, культура дарует индивиду религиозные представления, являющиеся итогом и наследием многих поколений, которые подрастающий ребёнок усваивает как таблицу умножения, что сокращает скорость его мыслительных процессов и задаёт экономный образ действий и мышления. Поэтому религиозные представления З. Фрейд определяет как «тезисы, высказывания о фактах и обстоятельствах внешней (или внутренней) реальности, сообщающие нечто такое, чего мы сами не обнаруживаем и что требует веры».
Поэтому религиозные представления, с точки зрения З. Фрейда, имеют земные истоки и связаны исключительно с практическими потребностями людей, и играют компенсаторную роль, иллюзорно ликвидируя человеческую слабость, позволяя преодолеть противоречие между потребностями человека и возможностью их удовлетворения. Религия есть порождение инфантильной беспомощности людей перед гнётом двух стихий: природы и общества. Не бог, который не желает «человеческого взаимоистребления», а одинаково небезопасная жизнь сплачивает людей в общество, запрещающее убийство отдельному индивиду и удерживающее за собой право убийства всякого, кто переступит через запрет – вот, что является источником юстиции и системы наказаний. А вера человека в провидение лишь ослабляет страх перед жизненными случайностями, вера в справедливый мир даёт возможность пережить столкновение с реальными фактами попрания общественного порядка отдельными индивидами, продолжающими жить благополучно, вера в загробное воздаяние позволяет смириться с невозможностью обретения счастья на земле. Религия, ничего не меняя в действительной жизни человека, разрешает эфемерно конфликт между внутренним миром человека и внешней средой, между субъективными желаниями и реалиями общественной жизни. Именно поэтому религия рассматривается З. Фрейдом как иллюзорная компенсация общечеловеческого бессилия, как средство утешения и примирения человека с негативными аспектами его существования.
Обоснованием истинности религиозных представлений в настоящее время, как указывает З. Фрейд, является, во-первых, утверждение старинности данных тезисов, в которые верили наши предки, во-вторых, существование писаний, содержащих данные тезисы, в-третьих, запрещение в сомнении истинности данных тезисов. Отец психоанализа пишет о том, что современные люди, во-первых, не должны слепо верить в то, во что верили наши предки, потому что они в чём-то были гораздо невежественнее нас, во-вторых, свидетельства, содержащиеся в так называемых боговдохновенных книгах, несут на себе все черты ненадёжности, в-третьих, убеждённость в том, что необходимо credo quia absurdum* есть просто насилие над разумом человека. Помимо этого, недопустимо истинность религиозных представлений подтверждать и обосновывать единичными экстатическими переживаниями аскетов, хронически недоедавших, недосыпавших и ограничивавших свой круг общения. В дополнение к этим аргументам венский старец указывает, что некоторые люди признают религиозные представления фикциями и вместе с тем считают эти иллюзии необходимыми, истинность которых стоит признавать по ряду практических мотивов. Данный факт якобы подтверждается тем, что религиозные учения являются конституирующими, уникальными и незаменимыми структурами человеческого общества и без религии человечество самоуничтожится, ведь без Бога – всё дозволено. Стоит заметить, что оппонентом З. Фрейда в этом плане мог бы выступать В. М. Бехтерев, который высказывал подобные идеи в своей работе «Бессмертие человеческой личности как научная проблема» (https://zen.yandex.ru/media/nickolay_malyshko_irkutsk/v-m-behterev-o-bessmertii-lichnosti-6311618ab39c8f0cddf46401?&). Исходя из вышеизложенного, З. Фрейд в очередной раз утверждает, что религиозные представления есть не что иное, как иллюзии, самообман, и ни в каких других сферах жизни человек не поступает так легкомысленно, когда довольствуется «столь жалким обоснованием своих суждений, своей позиции».
Необходимость религии на отдельном этапе исторического развития человечества З. Фрейд не оспаривает, но в современном мире религия не что иное, как «кисло-сладкий яд», одурманивающий разум людей. Религия на протяжении многих лет правила человеческим обществом и, как отмечает З. Фрейд, если бы ей удалось облагодетельствовать людей, то никому не пришлось бы стремиться к изменению существующих обстоятельств. Но религии не удалось дать счастье людям, что подтверждается тем, что сегодня множество людей недовольны культурой, несчастны внутри неё и стремятся от неё освободиться. Данный факт обусловлен тем, что в глазах людей религиозные представления уже не кажутся заслуживающими прежнего доверия, ведь наука «подточила доказательную силу религиозных документов, естествознание выявило содержащиеся в них заблуждения, сравнительные исследования обратили внимание на фатальную аналогичность у нас религиозных представлений и духовной продукции примитивных народов и эпох». Этот процесс разоблачения массовых иллюзий, с точки зрения З. Фрейда, нельзя остановить, ведь, «чем больше людей приобщается к сокровищам знания, тем шире распространяется отход от религиозной веры, сперва только от её устаревших, шокирующих форм, а потом и от её основополагающих предпосылок». Поэтому отец психоанализа предлагает изъять идеи религиозных учений из мотивировок культурных предписаний, потому что наступило время (как и в случае психоанализа невротика) для замены этих последствий вытеснения* результатами рациональной умственной работы.
З. Фрейд смотрит на религию как на нечто аналогичное детскому неврозу, и он достаточно оптимистичен, чтобы прогнозировать преодоление человечеством этой невротической фазы, «подобно тому как многие дети вырастают из своих, по сути сходных, неврозов». Обнаружив сходство между религиозным культом и навязчивым неврозом, З. Фрейд акцентировал внимание на параллелизме компульсивных* действий невротика и ритуализме верующего. Совпадение обнаруживается в символизме, стереотипности и принудительности совершаемых действий, в иллюзорности, лежащих в их основе, идей и в их компенсаторном характере. На основе этого З. Фрейд делает вывод, что человечеству не следует скорбеть об отказе от иллюзий, как невротику, имеющему возможность избавиться от навязчивых мыслей, не стоит сожалеть о собственных обсессиях*. Исторически необходимо, пишет З. Фрейд, прекратить «манипулирование символическими масками истины и не отказывать ребенку в знании реальных обстоятельств, применительно к ступени его интеллектуального развития». В таком случае человечество, конечно, попадёт в ситуацию «ребенка, покинувшего родительский дом, где было так тепло и уютно». Но это необходимо, т. к. инфантилизм должен быть преодолён, ведь человек не может вечно оставаться ребенком. Конечно, «кто десятилетиями принимал снотворное, тот, естественно, не будет спать, если у него отнимут его таблетки», но знание того, что человек предоставлен самому себе, даёт силы. Человек может научиться правильно их использовать, ведь он не совсем беспомощен, «наука много чему научила его со времен потопа, и она будет и впредь увеличивать свою мощь».
Венский старец замечает, что может показаться будто бы современное общество без религии не устоит, но это не так! И отец психоанализа приводит исторический анекдот о том, как «святой Бонифаций Кредитонский срубил дерево, почитавшееся саксами как священное» и «стоявшие вокруг ожидали какого-то страшного события в результате такого кощунства». Но ничего не произошло, мир не сотрясся, солнце не померкло, хотя саксы верили, что это должно произойти. В настоящее время, как пишет З. Фрейд, влияние религии на людей уменьшилось, поэтому цивилизации угрожает толпа недовольных жизнью неучей, которых можно либо сдерживать силой и тем самым лишить возможности интеллектуального пробуждения, либо произвести пересмотр отношения цивилизации к религии и освободить их от иллюзий. Поэтому религия, как неизбежный спутник детства человечества, должна отпасть по мере возмужания человеческого общества и это должно свершиться в соответствии с «роковой неумолимостью процесса роста». И роль помощника в этом процессе играет наука, как средство познания и трансформации мира. Отказ от идей о потусторонней жизни, перенос и сосредоточение освобождённых сил на земную жизнь позволит обогатить жизнь человека и сделать её сносной так, что «культура не будет больше никого угнетать». В конце своей работы З. Фрейд утверждает, что он не мечтатель, позволивший себе увлечься своими иллюзиями, а человек, признающий примат разума и научного мышления, даже если их время ещё не пришло.
Заключение
В 1928 г. цюрихский пастор и психоаналитик Оскар Пфистер опубликовал ответ З. Фрейду «Иллюзия одного будущего», в котором отмечал, что отец психоанализа смешивает понятия «вера» и «религия». Критикует О. Пфистер З. Фрейда, во-первых, за то, что отец психоанализа стремится видеть только негативные моменты в религии и обращает внимание только на патологические аспекты религиозной практики, но не на феномен религии в целом. Во-вторых, венский старец противопоставляет психоанализ религии, в то время как цюрихский пастор видит в психоанализе возможность для верующего очистить собственную веру. В-третьих, Оскар Пфистер указывает, что религия не является выражением инфантильности человека, а является одним из самых высоких идеалов, побуждающих человечество к изменению в лучшую сторону. Французский писатель Ромен Роллан также выражал сожаление по поводу того, что З. Фрейд в своём очерке не принял в расчёт «океаническое чувство» – ощущение чего-то безграничного, бесконечного, вечного, которое французский писатель считал субъективным источником религиозной энергии.
Подводя итог анализа очерка «Будущее одной иллюзии», нельзя не заметить двух тенденций, активно функционирующих в сфере научного мышления З. Фрейда и проявившихся в его работе. Во-первых, его личностная позиция отношения к религии сформировалась под влиянием идей европейского рационализма и свободомыслия эпохи Просвещения. Приверженность идеям века Вольтера и Руссо подтверждается тем, что взгляд на религию, как на самообман, является несомненным атрибутом XVIII века, когда искоренение религии, как массовой иллюзии, не имеющей будущего, рассматривалось лишь как вопрос времени, обусловленный темпом развития общественного сознания. Отказ от религии связывался с возможностями прогресса науки, которая даст ясное понимание и осознание того, что религия аморальна и социально опасна, т. к. приписывает общественным установлениям сверхъестественное происхождение и поддерживает негодные социальные институты (например, орден иезуитов). Всё это, что было сказано до него просветителями, З. Фрейд, как он сам отмечал, стремился обогатить и хотел прибавить нечто новое к общеизвестным идеям и желал усилить критику своих великих предшественников психологическим обоснованием.
З. Фрейд начинал собственную деятельность, как медицински мыслящий эмпирист и позитивист, который последовательно отрицал всё сверхъестественное. Исследуя этиологию* неврозов и разрабатывая методы их лечения, З. Фрейд создал психотерапевтический метод – психоанализ. В собственной практике он обнаружил, что психика, как феномен, несводима к молекулярным и химическим процессам в головном мозгу. Психические явления не исчерпываются физиологическими актами, которые не дают понятия о содержании и сущности психических процессов. Поэтому отец психоанализа пытался дифференцировать предметные области физиологии и психологии, что вызывало нарекания со стороны психиатров и физиологов, которые рассматривали его концепцию, по меткому выражению Р. фон Крафт-Эбинга, как «научную сказку».
Выделив и обособив пространство для психологии, З. Фрейд начал описывать структуру, содержание и принципы психической деятельности, что неизбежно должно было породить конфликт с представителями идеалистического крыла в науке и обществе. Ведь идеалисты полагали, что термин «психика» тождественен понятию «душа», т. е. непознаваемой, нематериальной и независимой от тела субстанции, определяющей мистическим образом жизнь человека и являющейся единственным источником способности к различению добра и зла. Стремление удержания завоёванного психологией пространство у физиологии и различения феноменов «психика» и «душа» определяло необходимость для З. Фрейда осуществления социально-философского истолкования духовной жизни людей, первый этап которого начался в работе «Компульсивные действия и религиозные практики».
Поэтому помимо индивидуальной позиции в очерке «Будущее одной иллюзии» проглядывают метапсихологические тенденции самого психоанализа, требующего расширения пределов познания и изучения не только индивидуально-психологических, но и социально-исторических явлений. Стадия предметно-логического развития психоанализа давала возможность венскому старцу систематизировать разведённые во времени и пространстве феномены, сводя и причинно выводя их из одной точки. Т. е. методологическим фундаментом З. Фрейду служил психоанализ, придававший его религиоведческим исследованиям своеобразный, а порой, как отмечает М. А. Попова, и скандальный характер. Анализ общественных феноменов З. Фрейд проводил посредством психоанализа, рассматривая невротика, первобытного дикаря, ребёнка и социум, как равнопорядковые явления, обосновывая это тем, что индивидуальная психология является одновременно и социальной психологией. Следовательно, З. Фрейд реализовывал на философско-методологическом уровне исследования частно-дисциплинарные принципы медицинского материализма и монизма (органицизма).
Необходимо отметить, что в фрейдовском понимании религии проглядывает два основных момента, первый из которых связан с рассмотрением религии, как проекции ребёнком или дикарём, или невротиком, что тождественно, вытесненных взаимоотношений с родителями. В ходе собственных рассуждений З. Фрейд неоднократно сравнивает дикаря с ребёнком и обществом, в котором распространены религиозные представления, а также сопоставляет законы функционирования общества и законы психической жизни, постоянно рассуждая по аналогии. Данный способ сам по себе продуктивен только тогда, когда сравниваются существенные, а не второстепенные признаки. Второй же момент представляет собой утверждение З. Фрейдом того, что возможно осуществить возвращение вытесненного через преодоление религиозного (невротического) изживания влечений и замены их рациональными мотивировками. Из этих моментов предельно ясно, что в психоанализе общественно-исторические феномены рассматриваются, как производные функционирования психического аппарата индивида.
В теории психоанализа первичным является индивид, который, существуя в животном мире, совершает некоторый акт (убийство вождя стаи) вместе с себе подобными, в котором они впоследствии и раскаиваются [«Тотем и табу»]. Данное злодеяние и моральное раскаяние в нём являются переломным моментом в истории, т. к. эти события предопределили появление человечества, социального устройства и культуры. Парадоксально, но причина действия и причина раскаяния находятся внутри индивида и предшествуют началу общественной жизни! По существу, З. Фрейд выводит из природы, прямиком из джунглей единичную особь, обладающую, как потенциалом к действию, так и идеальным образцом действия, с которым индивид бессознательно сверяется, и испытывает чувство раскаяния или вины, если действие и образ действия не совпадают. Культура и её специфический инструмент – религиозные представления, как атрибут отличающий человека от животных, и подлежащий объяснению, берётся в качестве объясняющей причины. Поэтому цивилизация или культура в фрейдовском понимании есть кумулятивное развитие природы, порождающее глобальную систему моральных запретов, невротично наложенную и налагаемую и по сей день совокупностью индивидов на самих себя за злодейское убийство любимого отца – вождя «циклопической» семьи.
Помимо этого, в психоанализе происходит антропологизация потребностей индивида, которые имманентны* его организму и во веки веков остаются неизменными. И здесь проявляется парадокс психоанализа религии, заключающийся в том, что, критикуя религию, как социальный феномен, З. Фрейд в то же время постулирует, что религиозная потребность, по существу, является врождённой и жизненно-необходимой идеей. Данное противоречие венский старец замечает и утверждает, что научная иллюзия лучше религиозной, потому что она подвержена изменениям и развитию, и здесь З. Фрейд предвосхищает П. Фейерабенда, уравнявшего науку, религию, миф, искусство и обыденную жизнь. Ведь З. Фрейд, рассуждая о том, что религия есть универсальный обсессивно-компульсивный невроз и продолжая развивать логику психоанализа должен был бы прийти к выводу, что искусство – это социально-приемлемая форма истерии, а философия есть одобряемый обществом параноидальный бред. Вместе с тем все эти метапсихологические искания отца психоанализа и попытки научного изучения общественно-исторического процесса есть результат, во-первых, его искреннего желания преодолеть кризис в психологии. Ведь о разделении психологии на две тенденции – идеалистическую и грубо-материалистическую – писал Лев Выготский в «Историческом смысле психологического кризиса»; З. Фрейд улавливал zeitgeist* и пытался осмыслить существующее положение психологии в целом. Во-вторых, З. Фрейд, как конкистадор психологической науки, стремился отстоять и защитить предмет психологии, освоенную область психического, бывшую прежде terra incognita, и принцип детерминизма в психологии, с одной стороны, от редукционистских* посягательств физиологов и психиатров. С другой стороны, от нападок теологов и идеалистов, отрывающих психику от тела человека, приписывающих психике сверхъестественное происхождение и отождествляющих её с душой. За эту отважную борьбу, которую З. Фрейд вёл всю свою жизнь, по утверждению и защите границ психологии и распространению принципа научного детерминизма на всю область психического имя его останется в веках. Психоанализ, являясь общепризнанной психологической теорией, продолжает и сегодня быть адекватным инструментом в разрешении специфических психологических затруднений. Применяясь и поныне, психоанализ вместе с тем останется единственным психотерапевтическим методом, который был использован для анализа всей человеческой цивилизации.
#психология #физиология #иллюзии #психоанализ #Фрейд #психика #атеизм #Павлов #религия #обсессивно_компульсивный_невроз
Автор: Николай Малышко
Примечания:
Credo quia absurdum – верую, ибо абсурдно (лат.).
Zeitgeist– дух времени (нем.).
Вивисекция – проведение прижизненных хирургических операций над животными с целью исследования функций организма, разработки методов хирургического лечения или в образовательных целях.
Вытеснение – процесс отстранения от сознания и удержания вне его психических содержаний, один из механизмов защиты человека от конфликтов, разыгрывающихся в глубинах его психики.
Имманентный – внутренне присущий некоторому явлению или предмету; проистекающий из его природы.
Катартический метод – психотерапевтический метод, с помощью которого осуществляется отреагирование пациента, разрядка его патогенных аффектов, сопровождающаяся устранением его невротических симптомов; термин «катартический» является производным от греческого понятия «катарсис», означающего очищение, облегчение, освобождение; впервые катартический метод был использован в психотерапии Йозефом Брейером (1848–1925) и Зигмундом Фрейдом в 1893 г.
Компульсии – навязчивые действия, обычно обусловленные навязчивыми страхами и сомнениями и являющиеся как бы (!) защитными от действия других видов навязчивых состояний (мыслей, сомнений, влечений).
Нарциссизм – любовь к собственному образу, к самому себе, болезненная самовлюбленность. Понятие «нарциссизм» было введено в научную литературу английским ученым Х. Эллисом, который в работе «Аутоэротизм: психологическое исследование» (1898) описал одну из форм извращенного поведения, соотнесенную им с мифом о Нарциссе. В психоанализе термин «нарциссизм» был использован З. Фрейдом в 1910 г. для характеристики процессов либидо, направленных не на другие сексуальные объекты, а на собственное Я. В работе «О нарциссизме» (1914) З. Фрейд не только выдвинул предположение, что проявления либидо, заслуживающие названия нарциссизма, имеют место в нормальном сексуальном развитии человека, но и высказал соображение, в соответствии с которым нарциссизм не является перверсией и может быть рассмотрен в качестве либидозного дополнения к эгоизму инстинкта самосохранения.
Обсессии – (синоним термина навязчивые состояния) мысли, сомнения, страхи, влечения, возникающие у человека вопреки его желанию. Отдельные нестойкие обсессии могут появляться у совершенно здоровых людей, постоянные и непреодолимые – признаки ряда психических заболеваний. Обсессии проявляются в стремлении вновь и вновь разрешать ненужные и даже бессмысленные вопросы, мучительно вспоминать неприятные события.
Редукционизм – грубое упрощение сложного и его полное выведение и объяснение из простого.
Супер-Эго, Сверх-Я (Super-Ego) – понятие, использованное в классическом психоанализе для обозначения играющей важную роль в жизни человека части, сферы или инстанции психики. Впервые понятие «Сверх-Я» было использовано З. Фрейдом в работе «Я и Оно» (1923). Этим термином он назвал такую инстанцию в структуре Я, которая как бы отделилась от Я и выполняет роль наблюдателя за ним, став вполне самостоятельной. Сверх-Я олицетворяет собой авторитет родителей: оно точно так же наблюдает за Я, руководит им и угрожает ему, как это делали ранее родители в отношении ребенка. Одной из ее функций является совесть, другой – самонаблюдение. Сверх-Я предъявляет строгие требования к Я: оно как бы ругает, унижает, истязает Я, которое боится строгих наказаний. Сверх-Я представляет собой требования морали. Кроме того, Сверх-Я – носитель идеала-Я. Я соизмеряет себя с этим идеалом, стремится к нему, пытается достичь совершенства, а сам идеал является отражением ранних представлений ребенка о родителях, которыми он восхищался.
Сциентизм – концепция, заключающаяся в абсолютизации роли науки в системе культуры, в идейной жизни общества. В качестве образца науки сциентизм рассматривает естественные и так называемые точные науки.
Фистула – канал, соединяющий полости тела или полые органы с внешней средой или между собой.
Эдипов комплекс – одно из основных понятий классического психоанализа, использованное З. Фрейдом для обозначения амбивалентного отношения ребенка к своим родителям. Под данным термином понимается проявление ребенком бессознательных влечений, сопровождающихся выражением чувств любви и ненависти к родителям.
Этиология – раздел медицины, изучающий причины и условия возникновения болезней
Комментарии:
1 – Павловские среды : Протоколы и стенограммы физиол. бесед. Т. 1 / Отв. ред. акад. Л. А. Орбели; М. – Л., Изд-во АН СССР. – 1949. – 338 с.
2 – Ярошевский М. Г. Зигмунд Фрейд – выдающийся исследователь психической жизни человека / М. Г. Ярошевский // Фрейд З. Психология бессознательного : сборник произведений. – М.: Просвещение, 1989. – 448 с.
Приложение:
1 – Иван Павлов родился в 1849 г. в семье протоиерея Петра Дмитриевича Павлова (1823 г. – 1899 г.) и Варвары Ивановны Павловой (в девичестве – Успенской) (1826 г. – 1890 г.), он был самым старшим из десяти детей и воспитывался в Рязанской духовной семинарии, которую окончил в 1864 г. Во время учебы в семинарии будущий физиолог был страстным защитником радикального сциентизма, пропагандировавшегося Дмитрием Писаревым и другими шестидесятниками. На последнем курсе семинарии И. П. Павлов в отцовской библиотеке нашёл и прочитал книгу И. М. Сеченова «Рефлексы головного мозга», которая перевернула его сознание и мировоззрение. Нарушив семейные религиозные традиции, И. П. Павлов в 1870 г. поступил в Петербургский университет на юридический факультет, откуда перевёлся через некоторое время на естественное отделение физико-математического факультета. В процессе обучения в университете И. П. Павлов овладел оперативной техникой, обучаясь у Ильи Фаддеевича Циона – известного виртуоза хирургии, который проводил вивисекцию во фраке с крахмальной манишкой и в белых перчатках, не пачкая свой костюм кровью. В 1875 г. Иван Петрович поступает на 3-й курс Медико-хирургической академии (сегодня – Военно-медицинская академия) и одновременно работает в лаборатории на кафедре физиологии ветеринарного отделения. По рекомендации заведующего кафедрой в 1877 г. И. П. Павлов отправляется на стажировку в Германию, в Бреслау, по возвращению из которой начинает работать в лаборатории Сергея Петровича Боткина при клинике МХА.
Успешно завершив обучение в 1878 г., И. П. Павлов из-за интенсивной научной работы защитил свою дипломную работу только после окончания академии в 1879 г. И. П. Павлов, начав трудиться в лаборатории при клинике МХА, познакомился с Серафимой Васильевной Карчевской, глубоко верующей учительницей, и начал вести с ней активную переписку, из которой узнал, что будущая жена страстно молится. Для медика и материалиста набожность и молитвы казались странными, но к религиозности других людей И. П. Павлов всегда относился терпимо и говорил, что будет ли человек «рационалистом или будет верующим – натура сама выбирает». Брак с Серафимой Васильевной его родители не одобрили, т. к. её семья была слишком бедна, а отец Ивана Павлова присмотрел ему другую невесту, но И. П. Павлов, не получив родительского согласия, сделал выбор и обвенчался с невестой в Ростове-на-Дону, где жили родственники жены, которые и дали деньги на свадьбу. За десять лет работы в лаборатории при МХА И. П. Павлов сделал огромное количество операций на собаках и посвятил это время тому, чтобы научиться делать идеальную фистулу желудочно-кишечного тракта. Русский учёный, работая в лаборатории при МХА, проводил опыты по мнимому кормлению, перерезая пищевод так, чтобы пища не попадала в желудок, благодаря чему впоследствии сделал ряд открытий в области рефлексов выделения желудочного сока.