Легендарный фотограф Валерий Плотников вспоминает
*Окончание. Начало ЗДЕСЬ*
Однажды Алле предложили занять обыкновенный номер в отеле. Администратор преподнесла это сообщение с вежливой улыбкой, ледяным тоном и явным желанием поставить приму на место: "А в чем собственно дело?" Разумеется, Пугачева не могла этого потерпеть и взорвалась. Ведь у нее договоренность с самой фортуной, все схвачено в "небесной канцелярии", а тут какая-то администраторша вставляет ей палки в колеса.
Среди моря разливанного всеобщей любви такой ответ действует как ушат холодной воды. Алла не сдержалась, разговор пошел на повышенных тонах. Дело раздули и чуть не довели до суда. Обвинения против Пугачевой были выдвинуты такого плана: "Мы тут в поте лица сидим, а нам, простым советским людям, селедкой в морду тычут". Администратор возвела выпад Аллы в степень классового пренебрежения. Журналисты, почувствовав безнаказанную возможность укусить Аллу, не приминули тут же этим воспользоваться.
В то время у нас с ней сложились замечательные человеческие отношения. Я много ее фотографировал. При том, что я никогда не забегаю вперед и не ищу дружбы, если сам человек не делает к тому первого шага. Выходило, что я практически был единственным, кто говорил Алле то, что думает. В окружении образовалась группа, буквально смотревшая Пугачевой в рот и признающая гениальным все, чтобы она ни предпринимала. Не скажу, что Алла как-то прислушивалась к моим советам, но она их слушала. И понимала, что мои фотографии ее, по крайней мере, достойно представляют.
Долгие годы я уговаривал Пугачеву собрать в одну пластинку лучшие ее вещи на стихи Цветаевой, Мандельштама, чтобы отразить статус великой певицы уровня Эдит Пиаф. (Первые 4-5 альбомов Пугачевой вышли с моими фотографиями на макетах). Но ее беспокоил вопрос: "А кто это будет покупать?" По этому же принципу собран последний 13-томник Аллы, где замечательные песни разбавлены шлягерами в стиле "два прихлопа, три притопа".
Но предмет моего особого сожаления -- то обстоятельство, что я не принял приглашения Пугачевой снять ее "свадьбу века", к которой практически никто не был допущен. Она проходила в Петербурге, а венчание потом было перенесено в Иерусалим. Я тогда практически впервые вживую увидел Филиппа. Мне даже показалось трогательным, как Филипп смотрел на Аллу, как держал ее за руку -- в этом угадывалась бездна любви и мальчишеского обожания.
Конечно, прыжки и поверхностность Киркоровского репертуара мне претили. Он был отчаянно молодежный и невзыскательный для меня. На меня нашла странная ипохондрия и я не поехал на съемку. Я почему-то взял на себя ничем не подтвержденную смелость решать, кто за кого должен выходить замуж и устраивать личную жизнь: мне казалось, что эта женщина достойна большего, и может быть невестой как минимум Пласидо Доминго. Одним словом, я был расстроен и слинял со свадьбы. Но судьба предоставила мне еще шанс, Алла позвонила повторно: скрываясь от прессы и направляя ее по ложному следу, молодожены в последнюю минуту поменяли Дворец бракосочетания. Я же с упорством, достойным лучшего применения, отказался.
Спустя годы приходится признать, что поступил непрофессионально и просто глупо. Очень сожалею об этом ...