Когда наши дети были очень малы, мы держали у себя деревенскую девушку Галю в качестве няни. Другие родители делали то же самое, и в нашем доме появилась кампания деревенских девушек. Их веселые девичьи забавы можно было видеть раз в год, когда наступали святки. Время святок – ровно две недели после Рождества, которое приходится на 7 января. Девушки так привыкли отмечать этот веселый зимний праздник в деревне, что не могли не замечать его в городе, где его, как праздник, не отмечали. В то время, о котором идет речь, – это начало 50х гг ХХ в. – шел интенсивный отток жителей деревни в город. Вчерашняя деревенская молодежь не могла сразу отказаться от привычной, веселой традиции.
Мы с моей супругой увлекались тем, что старались радовать друг друга. Когда это удавалось, то мы были рады оба. Один от того, что его порадовали, а другой испытывал не меньшую радость от того, что ему удалось порадовать любимого человека.
Как только мы поженились, моя Неличка решила меня восхитить свим неожиданным превращением. Она явилась ко мне мальчиком, веселилась, хохотала, красовалась перед подругой и, конечно же и фотографировалась. Я удивлялся и восхищался ей, и был на седьмом небе от счастья.
Как я узнал много позже, моя супруга ненавидит подобные переодевания, но пошла на это ради того, чтобы порадовать меня. Фото переодетой Нелички, которое она поместила в наш альбом фотографий, сыграло роль затравки для наших девушек.
Девушки няни детей и помощницы по хозяйству, по вечерам собирались в нашей квартире. Они у нас чувствовали себя свободно, как дома, так как мы с женой приветливо встречали девушек. Они у нас веселились, хохотали, писали письма домой, рассматривали наш альбом с фотографиями.
Вдруг девушки увидели в альбоме фото переодетой мальчиком, Нелички. Фото поразило девчонок, не ожидавших увидеть ничего подобного среди наших фотографий, Поразило так сильно, как удар грома среди ясного неба. Долго они всматривались в это фото, хохотали и обсуждали что-то между собой. Наконец, спросили меня:
– Что это за мальчик у Вас? Откуда он? Он похож на Нелли Матвеевну! Неушто это она?
– Она самая! Она мальчиком нарядилась!
Они посчитали невероятным, чтобы Нелли Матвеевна вдруг мальчиком нарядилась и даже сфотографировалась. На всякий случай, подошли к ней с альбомом, и спросили ее она это или не она. Когда узнали, что это точно она, то восторгу и удивлению девушек не было предела! Доносились голоса:
– Как здорово! Как хорошо! Вот бы и нам так сняться! Но не пойдешь же в фотографию в таком виде.
Действительно, не пойдешь и не только потому, что в те 50-тые годы девушке нельзя было появляться в штанах. Еще и религия это категорически запрещает, считая огромным грехом. Девушки свято соблюдали религиозные запреты и обычаи. К этому они были приученные в своей деревне. Но в святки, в январе, раз в году, можно и даже нужно было «рядится».
Как только наступали святки, наши тихие скромные девицы необычайно оживлялись. Только в святки девушки не только могли, а и должны были неузнаваемо наряжаться. Роясь в шкафах, в которых хранилась старая одежда, девушки говорили: “Рядиться надо!” Надевая необычную одежду и веселясь, девчонки не считали, что они развлекаются, а были уверены, что делают то, что “надо”. В святки девушки рядились без малейшего смущения, стараясь непременно удивить тем, что их нипочем нельзя узнать. С этой целью использовалась исключительно мужская одежда.
В те времена ни в городе, ни тем более в деревне девушки не смели одевать мужскую одежду. Это считалось грехом, а, кроме того, было невероятно стыдно. В святки, когда можно все, девушки надевали брюки, что означало для них наряжаться парнями, а это очень веселило девушек. В те времена в женских гардеробах еще не было брюк. Девушкам приходилось как-то доставать мужскую одежду. Это создавало нашим девушкам трудности, решиться преодолеть которые, можно было по сильнейшему внутреннему повелению, имя которого: «рядиться надо».
Одевшись парнем, девушка вела себя без малейшего смущения, так уверенно будто бы она и на самом деле – парень. Ряженая с уверенностью и ловкостью парня отрывает от газеты полоску и скручивает цигарку, набивая ее вместо табака мелкими кусочками той же газеты. Ряженая берет цигарку в рот, и делает вид, что чиркает спичку (хотя никакого коробка спичек у нее нет). Поднеся будто бы горящую спичку к торчащей во рту цигарке, ряженая пытается зажечь цигарку. После ряда безуспешных попыток раскурить цигарку, ряженая закрывает будто бы горящую спичку ладошками, а внутрь сложенных ладошек всовывает кончик цигарки, через которую сильно втягивает воздух. Цигарка будто бы разгорелась. Ряженая удовлетворенно затягивается так, будто бы курит, а потом выдыхает будто бы дым. Следующие ряженые, скрутив и набив будто бы табаком свои цигарки, зажигают их не спичками, а прикуривают у первой и тех подруг, которые уже успели раскурить свои цигарки. Ни одна из девушек и не думает курить и не курит, а стоит им нарядиться парнями, как они имитируют курение. В то время парня без курева представить себе было невозможно. Девушки, искусно имитируя, что они дымят цигарками, ведут между собою разговоры о девицах, перемывая, друг другу косточки.
На такие представления девушки решились не сразу, а первый раз мы воочию увидели, что такое святки, благодаря Гале. Вечерами все девушки, жившие в доме, были свободны от детей и домашней работы. По этому случаю все они собирались на посиделки именно в нашей квартире, используя и соседскую кухню. У нас в комнате была дверь, ведущая в прихожую соседней квартиры. В этой квартире была большая кухня, которой могли пользоваться и мы. Нашими соседями была пожилая пара с двумя взрослыми дочерьми, которые не мешали девичьим посиделкам.
В тот день, о котором идет речь, девушки облюбовали для посиделок соседскую кухню, откуда то и дело доносились взрывы звонкого девичьего смеха. А там, как мы после узнали, происходило следующее. Галя в шкафу, стоявшем в соседской прихожей, обнаружила мой костюм, который я перестал носить, и все забыли о его существовании. А, так как были святки, то Галя примеряла этот костюм на себя, что и было поводом для девичьего веселья.
Наконец, Галя, ободряемая подругами, соседками и следуя своим убеждениям, что в святки «рядиться надо» решилась нам показаться в мужском костюме. Эффект был полным. Мы ее не узнали, приняв за парня. Галя и в самом деле была похожа на парня. Мешковатый костюм хорошо скрывал особенности женской фигуры. Черты лица Гали не обладали теми особенностями женских лиц, которые любят рисовать девочки. Ни губ «бантиком» ни огромных глаз, опушенных густыми ресницами, у нашей Гали не было. Черты ее лица были симпатичными, но такими, которые вполне могли быть и у парня.
Аналогичная ситуация была у писательницы Жорж Санд, которую в мужском костюме принимали за мужчину даже женщины. Существует портрет Жорж Санд, который называется «Жорж Санд в мужском костюме». На портрете нет костюма, а изображено только лицо писательницы. Глядя на портрет, не сомневаешься в том, что это лицо мужчины.
Единственная подозрительная деталь Галиной одежды, это шапка ушанка, которая закрывала Галины косы, тщательно уложенные на голове. Но даже эта грубая деталь не навела никого из нас на мысль, что перед нами может быть ряженая Галя. Мы знали о том, что идут святки, так как на улицах бродили ряженые, но не связывали это с тем, что может происходить в нашей собственной квартире. Да и глядя на ряженых, которые встречались на улицах, было легко узнать, кто из них мужик, а кто баба, как те ни пытались одеждой, речами и поведением уверить прохожих в обратном.
Итак, через дверь, ведущую в нашу общую с соседями кухню, к нам в комнату неожиданно вошел парень. На круглом лице парня сияла улыбка. Постояв с минуту, обведя всех взглядом, парень спросил: «Узнаете?» Несмотря на вопрос, подсказывающий, что мы должны знать спрашивающего, мы его не узнавали. В это время со стороны Галиных подруг, незаметно появившихся в комнате до прихода парня, раздалось дружное: «Нет!!!». Тогда парень сказал: «А я всех Вас знаю!» и начал перечислять всех девушек по именам. Зина сказала: «И много ты о нас знаешь?» Парень ответил, что знает все. Зина: «А ну-ка скажи, как зовут моего ухажера?» Парень ответил: «Зинка! Настоящего ухажера у тебя нет, а хочешь ты, чтобы твоим ухажером был Федя». Диалог между парнем и девушками продолжался. Все это не навело никого из нас на мысль, что перед нами Галя, хотя вошедший к нам парень был очень похож на Галю. Вдруг моя теща - Софья Моисеевна - вспомнила, что у Гали есть брат, который может, приехать в город, и навестить Галю. Иногда соседи, услышав безуспешный стук в нашу дверь, впускали наших гостей через свою квартиру. Брат Гали никогда у нас не был и вполне мог даже и постучать в чужую дверь. Все это было так похоже на правду, что Софья Моисеевна спросила парня: «Не брат ли ты нашей Гали?» После того, как парень утвердительно кивнул, все кинулись искать Галю, чтобы сообщить ей о приезде брата. Галя, как сквозь землю провалилась. Ее не было ни у нас, ни у соседей. Наконец, наши соседки, услышав от нас, что в нашу комнату через их дверь вошел брат Гали, и что мы ищем саму Галю, рассмеялись и сквозь смех объяснили нам, что это не брат Гали, а сама Галя и есть.
Галя была в восторге, что мы ее не узнали. Когда же мы, поняв, что незнакомый нам парень – это она, ахнули от удивления, то Галя не рассталась ни с костюмом, ни с шапкой. В те времена девушки, наряжаясь парнями, обязательно должны были тщательно прятать свои длинные волосы. Тогда длинные волосы носили лишь девушки, а все, без всякого исключения, парни имели такую короткую стрижку, на которую ни одна девушка не решалась.
Какой это имело эффект видно по популярному в то время танцевальному номеру. Танцоры кавалеры и дамы появлялись поочередно. Сначала появлялись девушки. Они, выйдя на сцену, степенно маршировали по ней в длинных красивых белых платьях. Платья облегали девушек, подчеркивая стройность их фигур и особую тонкость талий. Девушки, грациозно маршируя общим строем, показывали зрителям только прелесть своих фигур, будто бы они больше ничего не умеют. Девушек сменяли кавалеры, которые выстраивались на сцене. На кавалерах были облегающие их яркие костюмы и огромные меховые шапки. Из общей толпы выбегал вперед то один кавалер, то другой, чтобы показать свое искусство. Каждый, вытворяя немыслимые трюки, превосходил в этом искусстве предыдущего. Последним появлялся изящный паренек почти мальчик с тонюсенькой талией. По тонкости талии и изяществу фигуры этот паренек вполне мог соперничать с девушками. Однако паренек не ограничивался, как девушки, лишь демонстрацией своей красоты и изящества. Он свободно повторил ряд наиболее эффектных номеров предыдущих парней, а затем стал показывать еще более эффектные. Самым удивительным был заключительный номер. Мальчик срывал с себя огромную пушистую шапку. Из под шапки высыпалась копна длинных девичьих кудрей. Этого было достаточно, чтобы убедить зрителей, что необычайно ловкий паренек – девушка. Как ни трудно было зрителям поверить в то, что девушка танцует любой, сколь угодно сложный, мужской танец несравненно лучше самого ловкого парня, а признавать это приходилось – такова была в то время убеждающая сила длинных волос. В результате, девушке, чтобы выглядеть парнем было недостаточно мужской одежды, а нужно было еще и непременно прятать волосы.
Галя показала нам удивительные особенности святочного веселья, уверенно разгуливая по квартире, как парень, без малейшего смущения, хохоча с подругами, изображая их кавалера, писала письма и даже подавала мне ужин. Все это время ее лицо светилось весельем. Соседки, у которых наряжалась Галя, – выходцы из деревни, – тут же вспомнили традицию, и все нарядились. Даже пожилая соседка выходила на кухню в мужских брюках. В конце вечера среди девушек появился веселый мальчишка. Это Галя передала костюм тоненькой Лизе, выглядевшей в нем мальчиком. Лиза так и ушла домой мальчиком, чтобы удивить своих хозяев.
Я в тот вечер в комнате, в которой были девушки, сидел за столом спиной к девушкам и готовился к лекции. В университете, где я тогда работал, в святки вместо экзаменов продолжались занятия, так как студенты осенью вместо учебы копали колхозную картошку. Взрывы девичьего хохота, то и дело, раздававшиеся за моей спиной, меня так заинтриговали, что я невольно стал прислушиваться к девичьим разговорам. Из них следовало, что Галя взяла себе роль наивного паренька Феди. Девицы вели себя с Федей, как с парнем, но не так, как с обычным парнем, а как с таким пареньком, с которым девушке можно проявлять инициативу в общении. Зина говорила ему: «Обними же меня Феденька! Коли крепко обнимешь, я тебя 10 раз поцелую!» Таисия просила Федю обнять ее, а не Зинку, обещая 20 поцелуев. Федя пребывал в нерешительности. В это время Федю обняла и крепко поцеловала Авдотья. Зина и Таисия стали оттаскивать Авдотью подальше от Феди. Тогда Федя подсел к Лизе, которая на него не обращала внимания. Федя притронулся к Лизе, но она отстранила Федины руки от себя, даже не взглянув на него. Зина, Таисия и Авдотья, объединившись, оттягивали Федю от Лизы, но не тут то было. Федя, как настоящий парень, шутя отстранив всех трех девиц, попытался обнять Лизу. Та увернулась, сказав: «Феденька! Со мной без пряников не заигрывай!» Федя сказал: «Ава! – так девушки звали Адотью, - Тащи пряники!» Ава ответила: «И не подумаю! Лизке нужны пряники, пусть она их и тащит. Мне Феденька мил и так! Не правда ли, Федя?» Заметив, что я, перестав заниматься, повернулся к девушкам и смотрю только на то, что они вытворяют, Федя предложил: «Девчата, айда на кухню пить чай с пряниками!» Девушки, очевидно, чтобы дать мне возможность спокойно заниматься, убежали на кухню, откуда стали доноситься взрывы девичьего смеха. Закончив свои занятия, я заглянул к девушкам на кухню. Там к наряженной парнем Гале присоединились две молодые соседки тоже нарядившиеся парнями. Все девицы бурно веселились и хохотали до слез.
Девицы, уходя поздним вечером, с надеждой повторяли: «Вот, ужо, все срядимся и пойдем в общежитие к Нюрке. Вот повеселимся!» Ужо наступило вечером следующего дня. Вечерами девушки свободны от детей и домашних дел. Все побывавшие у нас накануне девушки, нарядились парнями. Насмотревшись друг на дружку, вдоволь нахохотавшись, девицы смело ушли бродить по городу. Вернулись ряженые только под утро. Все они были в тех же мужских костюмах, в которых они ушли гулять. Значит, им нравилось, и их нисколько не тяготило так долго быть наряженными парнями. В это время они не только веселой компанией бродили по городу, а и заходили в гости к своим знакомым, приехавшим в город из деревень, удивляя и развлекая их своими нарядами и веселым поведением.
Ряженые, ожидая своих подруг, вспоминали, как они рядились и веселились в святки в деревне. По рассказам девушек выходило, что святки были девичьими играми. Парни, как и всегда, никаких обязанностей в святки не имели. В деревне обычаи запрещают девушке проявлять инициативу в отношениях с парнями, а в святки девушка, нарядившись парнем, могла вести себя с парнями свободно, смело и даже дерзко. Ряженая могла подойти к парню и напялить на него широченную юбку и бабий платок. Парни этому не сопротивлялись, и также становились ряжеными. Не девичье поведение ряженой считалось нормой, если она старалась изображать паренька, независимо от того, насколько ей это удавалось. Нарядившись парнем, девушка могла вести себя совершенно свободно, как ей хочется, не рискуя репутацией скромной, тихой застенчивой девушки.
Парни, привлеченные необычным видом, веселостью и смелостью ряженых девиц, старались их узнать. Ради этого парни не гнушались применять силу. В обычное время парень не мог даже прикоснуться к девушке, а ряженую можно было сколько угодно обнимать и валять по сугробам, как паренька, пытаясь сорвать с нее все, что мешало ее узнать. Девушки, зная это, готовились к сражению. Они одевались так, что содрать и сорвать с них чего-либо, было почти невозможно. Все застежки (ряженые, несмотря на мороз, обходились без пальто) обязательно прошивались прочными нитками так, чтобы разорвать шов было нельзя. Ряженой девице нравилось, когда парень упорно гонялся за ней, валил ее в сугроб и пытался содрать с нее, хоть что-нибудь. Девушки хвастались друг перед дружкой, кого из них больше мучили парни. Удивительно, что девушки умилялись тому, как их мучили парни с таким удовольствием, будто бы эти муки доставляли им массу радости. Чтобы все было так, как девушкам надо, они заранее готовились к святкам.
Мечта любой девицы нарядиться так, чтобы парни не только не могли ее узнать, а испугались бы ее. Если парень, хотя бы в первый момент от страха шарахнется от девицы, то это будет то, что надо! Не беда, что потом этой девице как следует достанется от парней! Нюрка еще летом придумала, как ей в святки испугать парней. Для этого ей надо было воспользоваться семейным охотничьим трофеем: чучелом головы медведя. Она заранее подготовила чучело к тому, чтобы им воспользоваться в святки.
В святки девицы, нарядившись заходили друг за дружкой, чтобы похохотать вместе над ряжеными и оказать подруге необходимую помощь как в подборе наряда, так и в его исполнении. Готовясь к тому, что подруги зайдут за ней, Нюрка нарядилась медведем. Девушка надела черный свитер, с зашитой горловиной, так что свитер полностью закрыл личико девушки. Поверх свитера была надета шапка ушанка с пришитой к ней медвежьей головой. После этого Нюрка одела овчинный тулуп с зашитыми рукавами, вывернутый мехом наружу.
Ряженые подруги, зашедшие за Нюркой, как и ожидала девушка, ахнули от удивления и восторга! По избе вместо Нюрки разгуливал высоченный шаловливый медведь, старающийся схватить и обнять визжавших ряженых. На наряженных парнями девушек, которым предстояло сделать ряженую Нюрку неуязвимой для парней, напало шаловливое мальчишеское настроение. Девчонки зашили на Нюрке тулуп и пришили свитер, скрывающий Нюркино лицо, к шапке так старательно и прочно, будто бы распарывать это не придется.
Верх Нюркиного костюма был похож на медведя, а внизу развевались полы тулупа, свисая до пола, так как тулуп был длинным. Девушки зашили низ тулупа, воспользовавшись разрезом сзади. Полы тулупа обернули вокруг Нюркиных ног, обутых в валенки, и крепко зашили. Получился настоящий медведь. Можно идти пугать парней.
Оказалось, что нельзя. Ноги, которыми девушка могла шагать получились короткими, чуть выше ее колен. Медведь выглядел настоящим, но зато ходил такими мелкими шажками, что уже не мог ловить ряженых девиц. Так двигаясь, и до парней доберешься с великим трудом, да и страху на них не нагонишь. Тогда Нюрка попросила девушек закрыть ее в сундуке, поставленным на санки и подкатить к парням, а самим убежать. Парни откроют сундук, а оттуда как вылезет медведь!
Шаловливым ряженым идея пришлась по вкусу! Нюрку втиснули в сундук. Крышку сундука плотно закрыли, сдавив лежащую в сундуке Нюрку. Чтобы крышка крепко держалась ее закрепили замком. Ряженые и не думали, по-девичьи жалеть Нюрку, втиснутую и запертую в сундук. Они, как парни, радовались, что здорово напугают парней, и лихо покатили санки.
Вот показались столпившиеся парни. Отчаянно смелая мальчишеская шалость была придумана и осуществлена девушками без колебаний. Ряженые разогнали санки и пустили их прямо на парней, а сами притаились. Парни, остановив катившиеся на них санки, занялись сундуком. Сдернули замок, который держал крышку. Вдруг крышка сундука сама распахнулась и из него поднялась настоящая медвежья голова! Да, как рявкнет! Парни, не ожидавшие, что в запертом сундуке может оказаться что-то живое, а тем более медведь, кинулись врассыпную. Притаившиеся девушки это видели, и были рады, что удалось напугать парней так, что те в ужасе разбежались. Девицы, глядя, как парни разбегаются от сундука, так громко расхохотались, что парни догадались, в сундуке сидит ряженая. Они набросились на нее, чтобы узнать, кто их напугал. Крепко зашитый Нюркин костюм с честью выдержал натиск парней. Ряженые девицы кинулись выручать Нюрку, отвлекая парней на себя. Выручили, так как среди ряженых были черти, матросы, начальники и даже генерал, приковавшие к себе внимание парней. Выдержав натиск парней, ряженые девицы сами набросились на них. Они стали напяливать на парней широкие юбки, повязывать им платки, румянить щеки и красить губы. Когда все нарядились, то пошли гурьбой по деревне во главе с медведем, приплясывая под гармошку, от одного дома до другого. Глядя на медведя никто не думал, что это может быть девушка. Все думали, что медведем мог нарядиться только парень.
О том, как я все это от девиц узнал, – отдельная история. Девушки ничего не рассказывают. Они отвечают на вопросы и то только тогда, когда нарядятся. Девушки вместе со скромной девчоночьей одеждой как бы стаскивают с себя бронированную ничем не прошибаемую скорлупу скромности. Только это позволяет им беседовать на тему святочного веселья. Сквозь бронированную скорлупу скромной женской одежды к девушкам вопросы на эту тему не проникают, – они, пока не сбросят броню, в ответ на них опускают глаза вниз и молчат. У ряженых девиц тоже не все узнаешь, так как надо знать, что спросить. Про то, как Нюрка испугала парней, я узнал случайно благодаря стечению многих обстоятельств.
В основе было то, что девушки мне доверяли, как близкому другу. Я благосклонно относился к тому, что они рядились, и даже помогал им. Старые костюмы я не выбрасывал, позволяя одевать их девушкам. В то время девушке заполучить мужской костюм было очень непросто. С такой просьбой приходилось обращаться к мужчинам. Как-то раз, ряженые, дожидаясь Таисию, обещавшую придти парнем, ждали так долго, что сели писать письма. Ни одна девушка не сняла с себя при этом ни шапки, ни костюма, напяленного поверх теплых вещей. То ли им не хотелось раздеваться, а потом снова пялить свои костюмы, то ли жаль было терять особое шаловливое настроение. Скорей всего, последнее, так как эти девушки привыкли безропотно много раз переделывать сделанное, не обижаясь на требовательную хозяйку. Таисия задержалась, безуспешно пытаясь добыть мужской костюм. Пришлось ее выручить, после чего девушки ушли гулять. Все мои старые костюмы были на девушках, и Таисии достался мой выходной костюм с университетским значком.
Кроме того, что я помогал девушкам рядиться, я их фотографировал ряжеными. Это им так нравилось, что они постоянно просили меня об этом. Мне же было отрадно видеть и слышать, с каким удовольствием и смехом девушки любуются своими фотографиями. В результате, девушки мне доверяли, как такому близкому другу, которого можно было вдруг подозвать туда, где они тайком наряжались, и попросить в чем-то им помочь.
Начались святки. Деревенские девушки, жившие в нашем доме в качестве нянь, объявили: «Девчонки! Святки, ведь! Рядится надо!» Но ничего не произошло. Вдруг наша няня Галя берет меня за руку и, ни слова не говоря, ведет меня за собой. Она привела меня в комнату, в которой я, к своему удивлению увидел девушек, напяливающих на себя мужские брюки. Зина уже была в брюках, и повернулась ко мне. Увидев девушку, я понял зачем Галя привела меня комнату, в которой уединились девушки, наряжаясь парнями. Зина была в брюках, застегнутых только на талии. Брюки выглядели на Зине так, что идти в них гулять ряжеными по городу было нельзя. Брюки держались на девушке, но ширинка брюк была распахнута во всю ширь и ощерена торчащими пуговицами, как зубами. Чтобы застегнуть на Зине ширинку, девушкам не хватало их общих объединенных усилий, и они позвали меня на помощь. Я попытался застегнуть ширинку со всей своей силой, подкрепленной старательно помогавшими мне девушками. Объединенных наших сил не хватило. Мне очень хотелось помочь девушке, но я не знал, как это сделать. Все же старание помочь меня выручило на этот раз. Я вспомнил, как действовала моя мама в такой же ситуации. Вспомнив, я попросил Зину спустить брюки. Здесь уместно сделать пояснение. В то время (50 годы) женщины брюк не носили, не примеряли и не имели. Религия запрещала женщинам надевать мужскую одежду, и этот запрет в те годы действовал. Святки праздник, во время которого девушки могли и даже должны были рядиться. А во что? Где девушке взять брюки? Негде! Поэтому, если брюки малы и не застегиваются, то замены им не найдешь.
На брюках Зины, я, как это сделала моя мама, застегнул часть нижних пуговиц так, чтобы верхняя застегнутая пуговица пришлась бы на самую широкую часть фигуры девушки. Натянуть до широкого места уже застегнутые брюки с помощью девушек сразу же удалось, а дальше все пуговицы свободно застегнулись. Оказалось, что девушку можно свободно вжать в исключительно тесные для нее брюки, если их удается застегнуть на талии девушки. Брюки с застегнутой ширинкой растянулись точно там, где это было надо, и выглядели на девушке великолепно. Казалось, что брюки ей в самый раз. Зина будто бы даже не чувствовала ни малейшего неудобства. Она вместе с девушками спокойно гуляла в них с 8 часов вечера до 2 часов ночи, и не сняла брюки, вернувшись с гулянья. Посидев еще с девушками на кухне, она так и ушла в тесных брюках к себе домой.
Войти в число близких друзей девушек было необходимо, чтобы о них что-то узнавать, но этого было далеко недостаточно, чтобы выведать самое интересное. Я бы ни за что не узнал историю с Нюркой, испугавшей парней, если бы не происходившая при мне игра ряженых девушек в прятки. Ряженым девушкам перед очередным гуляньем надо было чем-то заняться. Сесть и писать письма домой или крутить цигарки, занимаясь разговорами, было недостаточно. Девушки придумали игру. Они играли в прятки. Игра замечательна тем, что в ней могут работать костюмы, в которые наряжаются девушки. Игру начали Зина и Таисия, прячась друг от друга. Таисия решила втянуть в игру всех девушек. Она похвасталась перед всеми, что если ей дадут в помощь Аву (Авдотью), то она спрячется так, что ее никто не найдет. Пусть все ищут. Все девушки с радостью согласились на эту игру, и дали Зине в помощь Аву. Все понимали, зачем нужна помощница. Она нужна для того, чтобы запихать Таисию в выбранное ею абсолютно глухое место и тщательно замаскировать его. Кроме того, кто-то должен привести девушек в подходящий момент в квартиру, в которой спрячется Таисия.
Помощница Зины Ава была в противогазе. Она, наряжаясь парнем, для полного сходства надевала противогаз. В то время противогаз не был редкостью, так как еще устраивались массовые химические тревоги, когда все люди должны были надевать противогазы. Даже много позже описываемых событий это еще практиковалось. Как-то я, через много лет, зайдя за женой на физфак университета, видел, как ее студентки выполняли лабораторные работы в противогазах.
Когда за девушками пришла Ава, то мне казалось, что это именно она в том же костюме и противогазе. Более наблюдательные девушки заметили в облике Авы изменения, и не могли удержаться от комментариев: «Что, Авочка, отморозила ноги-то в сапогах, да валенки одела!» «Смотрите, девчата, она, видать вся сильно замерзла. Вон сколько всего она на себя поддела! Я ей правильно говорила, когда она рядилась, что поддевай больше – замерзнешь! Буфера-то, буфера-то стали как у Таисии!» «Ну, ты фигурой стала совсем, как Таисия!» Девушки не придали значения изменениям в облике Авы, так как она уже наращивала себе то, что по девичьему жаргону зовется «буферами». Ава, не говоря ни слова (в противогазе не поговоришь), повела всех в квартиру, в которой спряталась Таисия.
В результате тщательного поиска, девушки нашли Таисию. Она была увязана в мешок и вставлена в платяной шкаф, стоявший в прихожей. Когда из мешка показалась почему-то закрытое полотенцем лицо Таисии, Зина радостно воскликнула: «Ну, что, Таисьюшка нашли мы тебя! Что личико-то прячешь? Не хвастайся впредь, что тебя никто не найдет, тогда и краснеть не придется!» Таисия молчала. Бесшабашные ряженые, сорвав с лица Таисии полотенце, дружно ахнули: «Ава!!!» Оказалось, что за ряжеными, чтобы искать Таисию, пришла вовсе не Ава, а сама Таисия в костюме Авы. Костюм Авы Зине подошел не совсем. На Зину не налезли мужские сапоги Авы, имевшие слишком узкие голенища. Девушки, хотя и обратили внимание на Таисины валенки, но не придали им должного значения. Выходило, что Зина и все девушки, найдя Аву, спрятавшуюся вместо Таисии, саму Таисию так и не нашли!
Тогда Зина сказала, что теперь она спрячется так, что Тая (Таисия) и Ава ее нипочем не найдут. Тая и Ава ушли, а Зина стала прятаться. У нас в комнате стоял сундук со старым платьем, на котором спала Галя, убирая внутрь сундука свои подушку, простыни и одеяло. Зина, прячась от Таисии, влезла в этот сундук, попросив девушек завалить ее в сундуке тряпьем, а потом закрыть, как Нюрку. В ответ на мое беспокойство, каково Зине будет сидеть в закрытом сундуке, девушки сказали: “Нюрка терпела – ничего, вытерпит и Зинка”.
Тая и Ава искали Зину всюду. Они перерыли весь дом, а в сундук, в котором была Зина, не полезли, так как сундук был заперт на огромный висячий замок. Так девушки взяли реванш в игре в прятки, а я узнал, что в сундук девушки уже закрывали Нюрку. Я из любопытства спросил об этом девушек. В ответ ряженые девушки, будучи в соответствующем настроении, стали сами с удовольствием вспоминать и мне с увлечением и с хохотом наперебой рассказывать все про Нюрку.
Как только святки кончались, так девушки навсегда заключали себя в бронированную скорлупу. Они, даже мне, потупив взор, не говорили ничего о святках, оправдываясь тем, что им некогда. Это было действительно так. Они вечно работали, не покладая рук. Девушки мыли, стирали, убирались, ухаживали за детьми, писали письма домой, шили, вышивали, обвязывали платочки, ни на секунду не оказываясь без дела. В святки девушки, не прекращали работу, а в дополнение к ней еще рядились и гуляли.
Рядиться не в святки, считалось для девушки огромным и никогда не прощаемым грехом. Девушки не грешили не в силу своей религиозности, не потому, что грешить боялись, а просто потому, что грешить “не надо”. Девушке можно рядиться в любое время, если ее никто не видит. Это – не грех. Можно показаться ряженой ближайшей подруге – это тоже не грех.
Однажды мне довелось увидеть, как девушки мечтают о святках и тайком готовятся к ним. Я показал Гале сделанные мной с помощью лейкопластыря и клочка волос наклеивающиеся усы. Святки были еще далеко, и, мне показалось, что молчаливую, тихую Галю усы не заинтересовали. Вдруг вечером дверь комнатки, в которой уединились Зина и Галя, чуть приоткрылась, и из нее выглянула Галя, подзывая меня. Там обе подруги спешно, пока они одни, напяливали на себя брюки. От меня требовалось прилепить девушкам усы. Пока девушки хохотали, удивляясь своему виду с усами, я держал дверь, чтобы никто не вошел. Девушки, вернувшись к своим юбочкам, отдали мне усы, чтобы уйти от соблазна, кому-нибудь в них показаться. В святки девушки попросили у меня усы, которые вызывали у них массу веселья.
Если судить по Гале и ее подругам, то девушки обожают наряжаться парнями. Наша няня Галя, облачившись парнем, не замечая тесноты костюма и жаркого зимнего малахая, укрывающего девичьи волосы, довольная, улыбающаяся, повторяла: «До чего же мне нравится быть парнем!». Им нравилось одевать мои костюмы, но несравнимо больше им нравилось наряжаться военными. Мужа сестры моей жены демобилизовали в чине майора, и во второй комнатке нашей двухкомнатной квартирки поселилась их семья. Примерить мундир майора было вожделенной мечтой Галины. Однако бывший майор не любил, чтобы девицы наряжались. Свой мундир он наотрез отказывался дать примерить, уверяя их, что он девушкам будет не в пору. Девицы знали, что это не так. Они уже тайком примеряли мундир. От девиц, наводящих порядок в доме, ничего в нем не спрячешь. Две подруги – Галя и Зина, – частенько примеряли мундир, закрывшись в комнате семьи майора, пользуясь отсутствием хозяев. Я мог догадаться, что происходит в комнатке, по доносившемуся оттуда хохоту уединившихся там девиц, прерываемому какими-то военными командами, подаваемыми звонкими девичьими голосами, но не догадывался.
Галя уговорила самого майора сфотографировать ее в его мундире. Ума не приложу, как ей это удалось, зная сколь лютую неприязнь питал майор к девичьим переодеваниям. Это фотографирование должно было остаться в тайне, но вышло иначе. Накануне фотографирования у Галины случился принцип аппендицита. Ее срочно увозила скорая помощь на операцию, а она умоляла врачей дать ей один день, так как ее будут фотографировать в военном мундире. Врачи оказались неумолимы, и договоренность пропала.
Придя из больницы, Галя во время очередной тайной примерки мундира вдруг вышла в нем ко мне, переполненная весельем. Тут только я сообразил, что девицы постоянно примеряют облюбованный ими мундир. Галя взяла меня за руку и, не допуская возражений, привела меня в комнату, в которой она и Зина поочередно наряжались. Святок не было, и девицы не могли показываться наряженными никому, кроме узкого круга друзей. Я входил в него, но девицы и мне вряд ли бы показались наряженными, если бы у них не было ко мне важного дела. Девицы горячо упрашивали меня их сфотографировать. Для этого было уже слишком темно. Договорились, что я сфотографирую их днем.
Во время этого фотографирования девицы показали мне, как велико их желание фотографироваться. Каждая, облачившись в мундир, легко сохраняла в нем позу гораздо дольше, чем это нужно было для съемки. К великому удовольствию подруг, эти фото получились. Каждая сначала снялась в мундире, изображая парня. Потом они фотографировались вдвоем так, что та, которая в мундире была женихом, а другая его невестой. Я даже не подозревал, сколько радости девушкам доставят эти фотографии. Они были счастливы не только во время съемки, а и рассматривая готовые снимки.
Рассматривая снимки, Галя нашла, что Зина получилась в военном костюме гораздо больше похожей на парня, чем она. В результате, когда хозяев мундира не было дома, вдруг в нашей комнате появилась Галина в военных брюках и стала тщательно чистить сапоги, которые были на ее ногах. Только тогда, когда с костюмом все стало в полном порядке, молчаливая Галя сказала мне в чем дело. Она нарядилась с надеждой, что я ее сфотографирую. Я выполнил просьбу девушки. Эти фотографии получились отлично и стали ее любимыми.
После этих съемок Галя была не в силах расстаться с мужским костюмом. Сняв только верх мундира, Галя осталась в мужской рубашке и брюках. Галя вела себя в этой одежде не как ряженая. Она не хохотала, никому не показывалась, а принялась за домашние дела так, будто бы была в собственном платье. Хозяйка мундира, вернувшись домой долго не узнавала Галю. Ей, как она потом сквозь непрекращающийся смех нам сказала, показалось, что это не Галя, а какой-то незнакомый мальчишка. Этим она доставила несказанное удовольствие Гале. Хозяйка мундира так и не узнала бы Галю, если бы та, занимаясь домашними хлопотами, не обратилась бы к хозяйке мундира с каким-то вопросом. Хозяйка мундира, узнав Галю по голосу, принялась отчаянно хохотать, любуясь переодетой девушкой со всех сторон. Сквозь хохот выяснилось, что сама хозяйка этого мундира, не только примеряла мундир, когда ее муж служил в армии, а даже иногда ходила в мундире мужа в часть, в которой он служил. Они с Галей, обе вдоволь насмеявшись, тщательно убрали мундир на место, так что его хозяин так ничего и не узнал.
Чтобы сказать, что в этих историях самое замечательное, надо вернуться к началу и пояснить, почему мы не могли узнать ряженую Галю. Она вошла к нам в необычном костюме, но узнать ее вполне можно было. Ее лицо было открыто, а на нем сверкала, отлично узнаваемая, ее улыбка. Мы ее не могли узнать, так как не могли предположить и вообразить, что Галя способна так к нам явиться. Галя – девушка послушная, исполнительная, молчаливая и столь же робкая. Все деревенские подруги Гали обладали этими качествами, но Галя выделялась ими, а, особенно, молчаливостью и стеснительностью даже на их фоне. Она наотрез отказывалась примерять на себя что-либо хозяйское, что, по мнению хозяек, ей должно было быть в самый раз и очень пойти. Разве может девушка, которая нипочем, ни за какие коврижки не в силах расстаться со скромной одеждой, несмотря на отчаянные уговоры со стороны ее хозяек, одеть сама, что-либо красивое хозяйское, а тем более, мужской костюм! Все были уверены, что этого Галя сделать никак не может! В шапке и мужском костюме к нам явился удивительно похожий на Галю, но совсем другой человек: веселый, смелый, решительный, разговорчивый и даже остроумный. Естественно, что это, кто угодно, но только не Галя.
Замечательно, что в этих девушках (а, вероятно, и в других) уживаются сразу два человека с противоположными характерами. Робкая Галя приехала же в незнакомый город и, ничуть не робея, пошла в услужение незнакомым и малопонятным ей людям. Если парню было бы все можно, то он, получив от робеющей перед ним девицы все, что ему надо, тут же ее бросит. Существующий в девушке второй человек, прикрытый первым, действуя необычайно тонко, отчаянно смело и умело, этого не допускает. Я не хочу углубляться здесь в эту тему, а хочу подчеркнуть, что этот второй человек всегда активен в девушке, но так прикрывается первым, что его не видно. Настолько не видно, будто бы его и нет. У ряженых девушек в святки их второй человек действует более открыто, его видно и поэтому ряженая приобретает черты другой, не похожей на себя девушки.
Самым замечательным в рассказанных выше святочных историях является то, что в них ощущается активная роль второго человека. Видно, что второй человек в девушках есть и видно, каков он. Он смел, решителен, умен, находчив, инициативен, существенно превосходя в этих качествах даже парней. Из всего рассказанного можно сделать вывод о невероятной, непостижимой сложности девичьих психологии, ума и иных качеств, обеспечивающих оптимальное сочетание двух абсолютно разных характеров и линий поведения в одном человеке.
Виталий Анатольевич Зверев