От нее пахло молоком и хлебом. Вернее от ее волос. Нюра, Нюрочка курносая, рыжая красавица медсестричка из госпиталя Брестской крепости. Смешливые, озорные глазенки с двумя куцыми косичками за спиной. Я потянулся, чтобы поцеловать ее в пухлые, сочные губы, и больно ударился носом обо что-то холодное и твердое. Ошарашено открыв глаза, я понял, что это был железнодорожный мост. Вернее одна из его ржавых металлических опор, окрашенных недавно в серый цвет.
Сон прошел мгновенно. Вот это я заснул на посту. Как это вообще могло произойти? Хорошо хоть командир не заметил. Или заметил? Я вытянулся и, расправив плечи, украдкой оглянулся в начало железнодорожного моста, где по идее должен был находиться наш лейтенант. Я был почти на середине моста, по которой проходила граница СССР и Третьего рейха, и отсюда фигура лейтенанта была почти не видна. Я перевел дух и немного расслабился. Ленивый утренний рассвет тянулся бесконечно долго и новый летний день ни как не хотел начинаться. Ноги опять начали подкашиваться от усталости, а глаза стали тяжелыми, но я знал, что стоит мне их закрыть, то сразу провалюсь снова в сон. Я облокотился на перила моста, чтобы немного ослабить нагрузку на мышцы ног и начал разминать холодный лоб ладонью, пытаясь немного взбодриться. Огромный железный мост, возвышающийся своими ажурными арками над рекой, казалось давил на меня всей своей тяжестью.
Ремень винтовки соскользнул с моего плеча и приклад с неожиданно громким стуком ударился о поручень перил. – Не спи Васек, а то замерзнешь, – негромко окликнул меня второй часовой Ромка, зевая во весь рот и оголяя ряд идеальных белоснежных зубов. И этот его заразительный зевок заставил меня зевнуть тоже, и я немного взбодрился.
Назевавшись всласть я улыбнулся ему, и подумал: «Вот Ромка молодец, не сдал меня сонного лейтенанту». А сам наверняка видел, как я клюю носом уже как пару часов. А ведь мы тут не склад с тушенкой охраняем, а особый, стратегически важный объект. Через наш мост, прибывшие в Брест поезда, идут дальше в Германию. А вдруг пока я спал и видел свою любимую во сне, какой-нибудь хитрый шпион пересек нашу границу? Тогда что? Я уже представил себе как мой лейтенант отчитывает меня и назначает три наряда на кухню вне очереди. Да каких три, все десять. Но Ромка не подвел. Настоящий надежный друг. Что он делал в конвойных войсках НКВД я не понимал до сих пор. С его внешностью надо было идти в артисты. Но Ромка выбрал армию. Его синяя фуражка блестела от капелек росы в предрассветных лучах солнца. Поежившись глядя на него, я попытался как можно бодрее ответить: – Куда тут спать, скоро уж смена караула. В казарме выспимся, – а сам глянул на часы, было почти 4 часа утра. 4 часа утра 22 июня 1941 года.
Река Западный Буг стремительно несла свои мутные воды, огибая мирно спавший город Брест, и над ней стелился предрассветный серебристый туман. Приграничный мост был весь в прозрачной росе и казался доисторическим чудовищем, медленно выползающим из реки. В занимающемся свете нового дня угадывалась сочная прибрежная зелень. Птицы, как безумные, уже вовсю распевали свои беззаботные песни. Не спалось и нашим немецким «друзьям», на противоположной стороне берега реки.
Рослый немецкий солдат в серой форме и в блестящей от росы каске приветственно махая руками, быстро приближался к середине моста, а по сути, к нашей границе. Немного не доходя до начала нейтральной полосы, которая на этом участке границе составляла всего метров десять, немец наконец остановился. Ромка вскинул винтовку и прокричал незваному гостю: – Хальт. Стрелять буду. Но немец, криво улыбаясь, снова замахал рукой и прокаркал хриплым голосом: – Гутен морген. Нашь лёйтнант хотеть с вашим разговариват. Ромка с тревогой посмотрел на меня, в его взгляде читался немой вопрос: – И что теперь делать будем? Я только озадаченно заморгал глазами, ни каких указаний на случай переговоров у меня не было. Да и не каждое утро к нам приходят немцы с пожеланиями доброго утра и просят командира на разговор. Просьба немцев о встрече с нашим командиром выглядела крайне странно. Ромка, так и не добившись от меня ответа, с сожалением повернулся к фрицу обратно, не сказав ни слова. – Я за лейтенантом! – бросил я напарнику, и побежал в начало моста по узким деревянным настилам тянущихся по бокам железнодорожных рельсов. –Давай быстрее, – процедил сквозь зубы Ромка, не спуская с подрагивающего прицела серую, мрачную фигуру. Стрелять ему в немца совсем не хотелось, и он надеялся, что фашист не пересечет середину моста.
Доски настила бодро стучали у меня под сапогами, а подсумки с патронами прыгали на ремне, как живые. Сонное настроение, как рукой сняло. Легкий ветер дул мне в лицо и я с удовольствием, в ритм бега, дышал утренними запахами свежего утра. Онемевшие, от долгого стояния, крепкие мышцы радостно принимали нагрузку и несли меня пулей к лейтенанту. Командир караула уже и сам, увидев, что немцы ведут себя странно, приближался ко мне.
– Товарищ лейтенант... Там немцы... вас спрашивают... – отрапортовал я, хватая воздух ртом, как рыба выброшенная на берег.
– Меня спрашивают? Что прямо по фамилии, имени и отчеству?– удивился он, смешно выкатив серые заспанные глаза, – опять, что ли провокация? Как думаешь Котов, а?
– Так точно, – мне наконец удалось восстановить дыхание и я уже отвечал довольно ровно дыша. – Немец больно резвый сегодня спозаранку. Точно что-то задумал.
Лейтенант грубо выматерился. Я понимающе кивнул. Вместо положенных по штату двенадцати бойцов, сейчас стратегически важный мост охраняли только мы трое. Как раз перед субботой пришел приказ об усилении патрулей в Бресте и всех кого можно было отправили в город. В который раз на танцах в городском парке сходились наши отдыхающие солдатики и местная шпана взубодробительной кулачной драке, стенка на стенку.
И вот мы втроем обеспечиваем безопасность нашей границы на мосту. Если конечно не считать дота с двумя пограничниками. Высокий бетонный дот, ощерился дулом станкового пулемета в противоположный берег. От вида его мощных стен мне стало как–то теплее на душе. Хотя чего бояться, у нас ведь пакт о ненападении с немцами и хотя они нам не друзья, но и не враги. К тому же есть приказ – на провокации не поддаваться, так чего усиливать караул? И вообще чего я голову ломаю? Начальство есть, вот и пусть думает, как мост охранять.
Лейтенант все еще задумчиво молчал, глядя в сторону немцев и нервно грыз травинку, потом наконец приказал: – Так в переговоры не вступаем. Скоро конец караула, пусть другие разбираются. Забирай Петрова и дуй сюда. Обойдутся без переговоров.
– Есть дуть сюда! – бодро выкрикнул я, и побежал обратно к Ромке.
Мне тоже не улыбалась перспектива попасть в провокацию. Особенно сегодня, когда у меня по графику была долгожданная увольнительная и запланированное свидание с Нюрой. Краем глаза я заметил, что в доте заметили наш переполох на мосту. Удивленные лица пограничников в зеленых фуражках озадаченно взирали на меня из дота. Я махнул им рукой, что мол пока все в порядке и побежал дальше. Настроение у меня было прекрасным, как бывает только когда ты молод и не обременен старческими болячками. Кажется, что вся твоя бесконечно долгая жизнь только началась и небольшая спортивная разминка во время утреннего происшествия с немцем видится интересным приключением и вносит элемент развлечения в унылую службу.
Добежав до Ромки, я радостно крикнул:– Валим отсюда! Лейтенант приказал в переговоры не вступать! Немец заметно изменился в лице, похоже, что он все понял. Ромка повернулся спиной к немцу и тут же прозвучал еле слышный хлопок выстрела, потом второй. Я сначала не понял, что происходит, и только потом увидел, что у немца из рукава торчит дуло пистолета, от которого выходит синий дымок. Ромка вытаращил на меня глаза и выронив винтовку на рельсы начал медленно оседать на железнодорожные шпалы. В следующее мгновение немец оскалив зубы уже стрелял в меня из странного маленького пистолета, который я теперь отчетливо видел. Я отпрыгнул в сторону и выстрелил из винтовки в ответ, но не попал и перезарядил ее. Гильза со звоном упала на деревянный настил, и покатилась к Ромке, который лежал не шевелясь, а его неподвижный взгляд был устремлен с немым укором в небо. Немец в это время успел отскочить за опору моста, на своей стороне границы. Сзади слышались истошные крики нашего лейтенанта: – Не стрелять.…Под трибунал! Не стрелять!
Пистолет немца бахнул еще раз, и его пуля попала в винтовку, которую я сжимал в руках. От попадания, с характерным деревянным треском, расщепилось ее ложе. Я упал на колено и выстрелил снова. Потому как рука немца, сжимавшая пистолет, безвольно обвисла, я понял, что моя пуля нашла свою цель. – Не стрелять...– снова донесся до меня голос лейтенанта. Раненый немец застонал от боли и ловко перехватив пистолет здоровой рукой, выстрелил в меня еще несколько раз, теперь уже не целясь, и исчез за металлической опорой моста, с большими круглыми заклепками. Каким-то чудом все пули выпущенные немцем пролетели мимо. Наконец до меня дошло, что стоя посреди моста, я прекрасная мишень, и решил тоже спрятаться, перекатившись ближе к одной из опор. Я знал, что стреляя, нарушил приказ, но этот сумасшедший немец мог убить меня, как Ромку.
Оглянувшись в сторону нашей части моста, я увидел, как к нам с крейсерской скоростью приближается лейтенант. Его багровое лицо выдавало крайнюю степень бешенства. Я замахал ему рукой, чтобы он спрятался, но он только прибавил скорости. Внезапно он увидел распростертое на мосту тело Ромки. Бешеное выражение лица лейтенанта резко сменилось на недоуменное.
И тут застучал пулемет. Только не наш, а немецкий. Лейтенанта срезало очередью, и он повалился навзничь. Ударило по ушам звуковой волной от артиллерийских выстрелов. Били с немецкого берега по нашему доту. Наши молчали. Вот мы валенки. Что за дурацкий приказ на провокации не отвечать. И что мне теперь делать?
Мост был нашими заминирован, на случай попытки его захвата. И мы, бойцы НКВД, должны были привести взрывной механизм в действие, а вернее наш лейтенант. На крайний случай двое пограничников могли подстраховать его, тем более что подрывная машинка, как я знал, должна была находиться у них доте. И я не сомневался, что в случае опасности они взорвут мост, даже вместе со мной. Я посмотрел на лежащее, в метрах пяти от меня, тело Ромки. Такого друга убили, сволочи. Я в бессильной злости сдавил руками поврежденную винтовку. Но приказ есть приказ, не открывать огонь по немцам. А я стрелял в немецкого солдата и даже ранил его. Что же теперь будет со мной? Судить будут? Как бы чего не нарыли из моей старой биографии. Вспомнилось полуголодное детство, раскулачивание родителей. Потом смерть бабушки, родителей и сестренок от тифа и голода. Долгая дорога до Москвы в товарнике к родственникам, которые меня так и не приняли. После беспризорничество и детский дом, а потом меня призвали в армию, так я и оказался на посту в Бресте. Внезапно мысли о превратностях моей судьбы, сменились мыслью о том, что мост заминирован. «Только бы сейчас не рванули. Только бы не рванули. А зачем его взрывать? Ведь это еще не война, а так очередная провокация», – успокаивал я себя. Что же пулемет пограничников молчит? Затаились как мыши, даже на стрельбу не отвечают. Что-то утро совсем не задалось. Вот тебе и свидание с любимой Нюрой. Вот тебе и гутен морген».
От тяжелых мыслей меня отвлек мерный гул сверху, который постепенно нарастал. Я посмотрел наверх и увидел, что все небо заполонили черные самолеты. Они летели к нам со стороны немцев. Самолеты плыли по небу медленно и неукротимо, как в море, волна за волной.
И тут я заметил его. Это был самый обычный ворон. Он сидел на самом верху одной из арок моста. Черный клюв и такого же цвета оперение. Блестящие глаза-бусинки злобно поблескивали в лучах восходящего солнца. Необычно было то, что птица казалось совершенно не замечала выстрелов. Ворон с неподдельным интересом ждал, чем же закончится наша перестрелка на мосту, возможно предвкушая легкий утренний перекус. Мне подумалось: «Нет, чертова птица, не меня и не сегодня!»
От дальнейших размышлений, о том кто будет сегодня на птичьем завтраке главным блюдом, меня отвлек топот с десяток кованых сапог. Он становился все громче и громче. «Так это же фрицы», – мелькнуло у меня в голове. И скорее всего они бежали ко мне не с горячим чаем и яблочным штруделем на подносе. Я осторожно высунулся из-за опоры моста. Немцев было человек пятнадцать. Значит все-таки война, а не провокация. Иначе зачем столько вражеской авиации в воздухе, да еще толпа фашистов на нейтральной полосе. Оставалось только продать свою жизнь подороже и отомстить за Ромку. Я попытался перезарядить винтовку, и оттянул затвор на себя, но гильза не вылетела. С удивлением заглянув внутрь я увидел, что гильзу расперло. Вообще трехлинейка Мосина выпущенная еще в конце 19 века редко подводила русского солдата, верой и правдой отслужив не одну войну,и в этот раз без чертовщины точно не обошлось. Я попытался выковырять гильзу другим патроном, потом штыком. Все было бесполезно, то ли подводили трясущиеся от волнения руки, то ли гильзу действительно сильно расперло.
Пока я боролся со своей винтовкой, у фрицев работало все на зер гут. Зазвенели пули, ударяясь о металл опоры над моей головой, сверху посыпалась краска и ржавчина. И это было только начало, вскоре послышались завывающие звуки, и черные снаряды с огромными огненными хвостами появились в утреннем небе и начали падать на наш берег. Он вздрогнул и вздыбился вверх лесом из клубов дыма, в которых вспыхивали заблудившиеся отблески взрывов. Я ощущал всем телом толчки взрывов из-за резких колебаний моста, как при землетрясении. Я сильно удивился этому невиданному чудо-оружию, и не знал тогда, что немцы впервые применили свои новейшие реактивные минометы Небельверфер. Немецкий аналог наших «катюш», которые уже через месяц прибудут на фронт и дадут прикурить фашистам. Вскоре к минометам присоединилась и вражеская артиллерия. Это было грандиозное и в то же время страшное зрелище. Наш берег заволокло сплошной стеной огня и дыма. Железный мост стонал, как живой от приходящих с нашего берега волн разрывов снарядов.
Немцы внезапно перестали топать, вероятно тоже пораженные открывшейся картиной, а потом стук кованых сапог возобновился. Где-то рядом в воде разорвался снаряд, обдав меня фонтаном из пенистых брызг. Это привело меня в чувство. «Точно война, – последние сомнения исчезли из моей головы, вместе с кругами на воде от взрыва. – Значит сейчас наши будут взрывать мост. Неужели вместе со мной?» В моей голове тут же пронеслось несколько вариантов, один хуже другого, как покинуть мост-западню. Все было не то, так как все железнодорожное полотно полностью простреливалось немцами. Оставался только один выход – прыгать с моста. Ну вас всех в печенку с вашей войной. Мне надо совсем-то немного. Я просто хочу жить и любить Нюру. Я откинул в сторону от себя синюю фуражку с красной звездой, и перемахнув через перила, прыгнул в реку.
Холодная вода обожгламое тело. Я уже не слышал свистящие пули, которые летели мне вслед, да и немцы вскоре потеряли ко мне всякий интерес. Бесполезная винтовка осталась на мосту, и я загребал под водой обеими руками, только иногда выныривая на мгновенье, чтобы набрать воздуха, фыркая как морж. Артобстрел берега продолжался. Наконец затрещал наш пулемет Максима. Наконец-то очухались сонные мухи. И я снова ушел в мутную воду, а звуки канонады превратились в странные переливающиеся отголоски.
Когда я снова вынырнул на поверхность, то заметил что быстрые воды реки успели отнести меня довольно далеко. Мост значительно уменьшился в размерах, но продолжал стоять на том же месте цел и невредим, и его по-видимому никто не собирался взрывать. Наконец немцы прекратили обстреливать наш берег. Из едва различимого теперь приграничного дота вверх поднималась струйка черного дыма. Наш пулемет молчал. «Похоже, что всех накрыли, сволочи»,– пронеслось у меня в голове. Надо было срочно выбираться на берег, пока меня совсем не унесло течением. Я поплыл к поросшему камышом низкому берегу.
И тут с вражьей стороны я заметил какое-то движение. Как будто сотни гигантских серых мышей заполонили весь противоположный берег, таща резиновые черные лодки. «Вот это я попал из огня, да в полымя», – потемнело у меня в глазах и перехватило на секунду дыхание. Я на мгновение потерял контроль над собой и нахлебался мутной воды Буга. С трудом дыша и кашляя, я попытался успокоиться, но это получалось откровенно плохо. С учащенно бьющимся сердцем я из последних сил поплыл к нашему берегу и через несколько секунд, наконец с радостью почувствовал под ногами вязкое, илистое дно.
С трудом выбравшись на берег, я на карачках, пополз вглубь зарослей камыша, ломая и подминая его своей телом, напоминая себе неуклюжего тюленя. Выбравшись на твердый берег, я со вздохом облегчения упал на землю устланной слоем старого сухого камыша и попытался вылить воду из сапог, но так и не успел. «Хенде хох!» – повелительно раздалось сверху, и холодное дуло винтовки больно уткнулось мне в шею.
© Виталий Касс 01.09.22
(Продолжение следует. Друзья, для поддержки автора, прошу подписаться и поставить лайк ;-)
Купить книгу целиком можно на сайте:
https://boosty.to/vkass/posts/8d83c71c-591f-4afc-b0ea-6d711beeafb2?share=post_link
Ссылка на аудиокнигу:
Следующая глава:
#история ссср #история #история вов
#мистика
#сталкер