Как принято говорить, «лихие девяностые» – и вот теперь 2022-й. Место то же. Я – другой.
Прошло больше 30 лет, как был прооперирован здесь же, в 29 Московской больнице им. Н.Э. Баумана. Причём тогда тоже стояло жаркое лето. Однако тогда мало кто думал и говорил о смене климата.
Больше говорили о делах конкретных. Например, как грамотно сопровождать такого, как я, пациента с прооперированным паховым варикозом, который я легкомысленно недолечил во время воинской службы ещë на Украине.
Хирург тогда постоянно напоминал, как такому идиоту, как я, ответственно «сопровождать» собственный организм на его пути к здоровью.
Я же и без того остался впечатлён уже проделанной им работой.
Дело в том, что во время самой операции, проходившей под местным наркозом, я иногда ощущал его руки с инструментом внутри себя. И вот, в самый разгар ответственных манипуляций, одна из сопровождающих медсестëр, которой я «стравливал» свой запас анекдотов, случайно задев, свалила на кафельный пол поддон с запасным никелированным инструментом.
Уже весь внутренне напрягся, ожидая какого-то рывка со стороны хирурга, поскольку грохот стоял неимоверный. Однако на его руках не дрогнул ни один мускул, а взгляд остался столь же внимательным и сосредоточенным.
Позже узнал, что раньше он служил военным хирургом, а ещё позже – что этот человек имеет одну из крупнейших коллекций вин в столице (разумеется, из презентов вылеченных им людей). Вот такая воля и такой профессионализм связались в моей памяти с тех пор с врачами больницы 29.
Теперь же заботливые руки моей жены закатывают кресло-каталку в приёмный покой четвёртого корпуса Бауманской больницы. Поздний вечер, и как что поменялось снаружи – пока не понятно.
Бригада скорой из двух красивейших девушек по-деловому «сдала» нас специалисту, и вскоре мы оказались в кабинете вместе с хирургом, сторону которого я сразу и принял.
Дело в том, что моя половинка взялась любой ценой сохранять большой палец моей левой ноги, несмотря на его полный распад.
– Тебе, милая, зачем так убиваться о каком-то моëм пальце, когда тебе принадлежу весь я? – говорю. – Причëм без остатка.
– Но лучше же сохранить, если можно!
– Правильно. Если можно и если целесообразно!
– Помолчи! Не расстраивай меня дальше. Сейчас врач скажет...
Врач вошёл через минуту. Молодой и подтянутый и, выслушав суть вопроса, сразу перешёл к сути.
– Меня зовут Тимур Шухратович.
– Палец надо ампутировать, чтобы сохранить остальное. И хорошо, если только один палец.
– Доктор! – взвилась жена – а можно ведь как-то сохранить...
– А какова ваша цель? – спокойно ответил он. – Всю жизнь сохранять источник возможной инфекции или дать возможность организму поправиться, укрепиться и уже потом спокойно действовать дальше с этой более стабильной позиции? Это уже не вопрос вашего вкуса, а классическая логика.
В общем, с помощью грамотного подхода хирурга удалось убедить мою половинку в необходимости операции.
– Может ещё и не отрежут, а просто прооперируют, и всё будет, как ты хотела, – вбил я последний гвоздь в крышку сомнений.
Вскоре меня уже забрали из заботливых рук супруги в гнойную хирургию, где я скинул шмотки, и сразу же повезли на операцию, поскольку я сегодня почти ничего не ел и не пил, противопоказаний не было.
И вот тут-то я увидел, наконец, отличие.
Операционная отличалась от той, где меня здесь штопали, как новый отель от древней казармы. Во-первых, роскошный свет, во-вторых, масса продуманного современного оборудования и много ещё чего.
– Если здесь и уронят поддон с чем-либо, – подумалось, – то даже и шума никакого не будет.
Первый раз меня оперировала женщина. Я же ждал, когда наконец раздастся знаменитая команда «пилите Шура!» и раздастся звук пилы. Неожиданно прозвучал почти ультразвуковой «вжжик», и я понял, что оказался на одну деталь попроще.
– Первая ступень отошла штатно? – выдавил я из себя, чем вызвал дружное веселье бригады.
– А можно мне как-нибудь сохранить на память эту часть экстерьера? – не унимался я.
– За утерянные в гардеробе вещи администрация ответственности не несёт, – откликнулся весëлый анестезиолог.
– Так не потеряли ещë!
– А какая вам от него польза? Даже на бефстроганов не хватит.
– Да как напоминание себе же сохранить хотел. Мол, не ценишь внутри, так получишь снаружи.
– Он просто нам ещë для дальнейшего анализа понадобится, – откликнулась хирург Ольга. – А что вы там про ракеты говорили? С космосом связаны?
– Так точно, – отвечаю, – такая же любовь, как у вас с хирургией.
– Хорошо. Запомним вас, как ракетчика.
– Но палец всë равно не вернëм, – добавил анестезиолог, и вопрос был наконец исчерпан.
Поздно ночью меня с ветерком доставили в ночную палату на седьмом этаже четвëртого корпуса и перекатили на кровать. Успел только заметить, что на каждой кровати закреплена бумажка с полным именем, отчеством и фамилией пациента.
– Удобно, – подумал я, – уже заранее тебя готовят к уважительному комфортному общению с соседями.
На утро заглянула сама лечащая врач, она же хирург, Ольга Алексеевна.
– Как чувствуете ногу? – поинтересовалась она сходу.
– Терпимо, – отвечаю.
– Вы же вроде ракетами занимались? – напомнила она.
– Так точно.
– Значит, человек организованный, и организованно вместе проведëм лечение.
– Я в вашем распоряжении.
– Отлично.
И она кратко объяснила мои и свои задачи.
Пришло время пообщаться с сожителями, дабы вкратце уяснить себе график местной жизни.
– Кормëжка тут нормальная. Обходят с процедурами по нескольку раз в день, а каждый день, кроме выходного, перевязка, – пояснил Игорь с постели напротив.
– Да ещë диабетикам – отдельное меню, – добавил его сосед Саня.
– Жива ещë, значит, Бауманская Больница, – подумалось. – Жива, несмотря на планы по закрытию. Жива своим отношением и традициями, жива своим критическим и добрым подходом к пациентским проблемам, к воспитанию профессионалов и продолжит ли жить, зависит от нас с вами.
Тут в палату буквально влетела одна из сестëр-хозяек, энергичная и упругая, как резиновый мячик.
– Так, ребята! Давайте постельки поменяем! – выдохнула она и принялась энергично менять бельë, тактично обходя все вопросы, связанные с «неудобно» и «неприлично».
– Вот, – подумалось, – ещë один человек на своëм месте, и чем больше таких, тем уютнее наша Родина и каждое еë отдельное место.
– А вы чего простынкой прикрылись? – обратилась ко мне. – Я что, мужиков не видела? Просто привстаньте с кровати на каталку, как удобно, а я спокойно застелю. Главное, чтоб вам тут поудобней было...
«Господи! – возникло в голове. – Да если бы мы все так рассуждали!»
Комфортно устроился на свежезастеленной кровати и уже приготовился сладко подремать, как сосед Виктор включил радио на телефоне. Из его угла раздалась бодренькая музыка:
Только рано пока ставить точку на этом
И искать наше место на задворках Земли.
Мы восстанем из ада, как Феникс из пепла,
Потому что русские мы,
Потому что русские мы!
Я в гордой эйфории уже начал потихоньку дремать, как на всëм этаже, буквально из каждого угла, громко и настойчиво донеслось:
«Внимание! В здании пожар! Внимание! В здании пожар! Всем незамедлительно покинуть здание через ближайший выход! Всем незамедлительно покинуть здание через ближайший выход!»
Мы все недоумëнно переглянулись, а я, помня свой опыт, начал потихоньку складывать шмотки в сумку. Народ уже скучковался возле нашего поста на этаже и, к чести персонала, ведущего себя абсолютно спокойно, выяснял, как быстрее спуститься вниз. В это время будоражащий голос наконец смолк. Зато под окнами заревели пожарные машины. Мои соседи повыглядывали из окон наружу.
Но вскоре выяснилось, что это просто ложное срабатывание системы из-за жары.
Все постепенно расслабились, и начался желанный завтрак.
Говорят, что отделение гнойной хирургии Бауманской больницы собираются закрывать. Мол, не нужен больше подобный уголок заботы и внимания в центре города. Мол, в Коммунарке целый корпус под это уже построен. А я думаю, что окончательное решение должно остаться за людьми. За теми, кто помнит наших профессионалов.
Автор Ник Внуков, журналист
#Бауманская_больница
#здоровье
#медицина
#Nik_Vnukov