Вопрос, почему же не ждали героя знаменитой картины Репина, до сих пор остаётся открытым.
Многие картины Ильи Репина встречаешь как старых знакомых. Поэтому, наверное, нет смысла пересказывать сюжет самого знаменитого полотна художника из его тюремно-арестантского цикла, куда входили «По грязной дороге под конвоем», «Арест пропагандиста» и «Отказ от исповеди». Трудно найти человека, который бы не писал в школе сочинения по «Не ждали».
«Не ждали», 1884−1888 гг. (Wikimedia Commons)
Хотелось бы только обратить внимание на некоторые детали картины, потому что все они не случайны. Например, висящие на стенах портреты подтверждают, что входящий в комнату человек — народоволец, и его семья разделяет его убеждения. На двух их них — символы свободомыслия того времени: Тарас Шевченко и Николай Некрасов. На других репродукциях изображение Александра II на смертном одре, убитого народовольцами, и «Христос на Голгофе». Такой приём «картины в картине» искусствоведы называют мизанабим (от французского mise en abyme — «поместить геральдический элемент в центр герба»), то есть встраивание одного художественного произведения в другое.
Многие зрители и критики проводили параллель между картиной и библейским сюжетом о блудном сыне. Одного из главных персонажей — мать вернувшегося — художник изобразил спиной. Мы не видим её лица, и это делает происходящую на наших глазах драму ещё более выразительной.
«Не ждали», фрагмент. (Wikimedia Commons)
Илья Репин большое значение придавал лицу главного героя, переписывал его трижды. Закончив картину, он в буквальном смысле продолжил работать над ней. Уже когда «Не ждали» была показана на передвижных выставках и заняла своё место в коллекции Павла Третьякова, художник, не предупредив мецената, в его отсутствие полностью переделал образ вернувшегося сына. Третьяков был в ярости и вернул Репину картину на доработку. Сегодня мы знаем её уже в таком виде.
С одной стороны, современники, видевшие полотно на передвижных выставках, прекрасно понимали, что это народоволец, который вернулся в родной дом из заключения, но с другой, — уже тогда были яростные споры о том, где именно он находился и за какие преступления попал за решётку. Некоторые критики обвиняли Репина в том, что, на их взгляд, в картине не всё можно было однозначно прочитать. Но для Ильи Ефимовича, скорее всего, важнее было показать драматическое напряжение момента и психологические переживания героев. Не зря Корней Чуковский назвал Репина «великим драматургом русской живописи». Некоторая недосказанность даёт зрителю возможность додумать и довообразить, что происходит на картине, в соответствии со своими жизненными обстоятельствами и личным опытом.
Замысел картины появился у художника после событий 1881 года, когда был убит Александр II. После этого многие народовольцы попали в тюрьмы или были отправлены в ссылки. Часто сюжет картины связывают с амнистией этих заключённых, приуроченной к восхождению на трон императора Александра III.
Убийство Александра II. (Wikimedia Commons)
Остаётся вопрос: почему же не ждали сына, мужа, отца? Почему он появился так неожиданно? Точная дата освобождения всегда была известна заранее и осуждённому, и начальнику тюрьмы, и, разумеется, близким. По выходным заключённым можно было отправлять письма, и этим, конечно же, пользовались даже простые крестьяне, если они были грамотны. Возможно, такое послание написал и герой картины, но также возможно и то, что сообщение с этой счастливой новостью придёт домой уже позже самого освобождённого.
Ещё одна версия: герой картины мог быть неожиданно освобождён из следственной тюрьмы, которая находилась недалеко от дома его семьи. Для 1870-х годов были характерны затяжные процессы, особенно если в деле было много фигурантов, следствие порой тянулось месяцами и даже годами. Герой мог просто не успеть предупредить семью, что вышел на свободу.
Сам Репин сочувствовал неблагонадёжным. Сохранились воспоминания об этом Корнея Чуковского: «В 1913 году он вместе с моей женой и Натальей Борисовной Нордман помогал переправлять за белоостровский кордон одного поднадзорного, которому угрожала тюрьма: предоставил ему лошадь, деревенские сани и своими руками снарядил его в путь».
Судьба художника
У Ильи Репина, что, к сожалению, очень нечасто встречается у художников, счастливая творческая судьба. Его талант был востребован с ранней молодости. Мальчик из провинциального города Чугуева был принят в Академию художеств в Петербурге и закончил её с двумя золотыми медалями.
Илья Ефимович был жаден до творчества, его интересовали и злободневные, и исторические сюжеты. Он страстно брался перенести на холст и бумагу всё, что привлекало его внимание. За это критики и друзья даже упрекали его во всеядности. И сам художник не мог определиться и понять, в чём его предназначение. Корней Чуковский, который долгие годы жил рядом с Репиным и помогал ему редактировать книгу «Далёкое-близкое», вспоминает, что тот говорил: «Я не могу заниматься непосредственным творчеством (то есть «искусством для искусства». — К. Ч.). Делать ковры, ласкающие глаз, плести кружева, заниматься модами, — словом, всяким образом мешать божий дар с яичницей, приноравливаясь к новым веяниям времени. Нет, я человек 1860-х годов, отсталый человек, для меня ещё не умерли идеалы Гоголя, Белинского, Тургенева, Толстого и других идеалистов. Всеми своими ничтожными силёнками я стремлюсь олицетворить мои идеи в правде; окружающая жизнь меня слишком волнует, не даёт покоя, сама, просится на холст; действительность слишком возмутительна, чтобы со спокойной совестью вышивать узоры — предоставим это благовоспитанным барышням».
В жизни Репина был даже период (1893—1898), когда он объявил этой идейности войну, словно стремясь уничтожить те самые принципы, которые лежали в основе всего его творчества и сделали его автором «Не ждали», «Бурлаков», «Крестного хода», «Ареста».
Репина интересовали и злободневные, и исторические сюжеты
Корней Иванович пишет, что в этот период он увлёкся религиозною живописью и начал писать «Отойди от меня, сатана!». Картина не давалась ему. Что сделать, чтобы она вышла удачнее? Художник Поленов посоветовал ему верное средство:
— Ты должен хорошо помолиться, прежде чем возьмёшься за кисть. Нельзя браться за религиозный сюжет без поста и молитвы. — И я послушался, — рассказывал Репин впоследствии. — Пишу и молюсь. Пишу и молюсь. И пост соблюдаю строгий. — И что же? Он засмеялся и ничего не ответил. Пауза длилась не меньше минуты. Потом он вздохнул и удручённо сказал: — Такая дрянь вышла!