ПОЕЗДКА В МАРИУПОЛЬ И УЖАСЫ ВОЙНЫ
Начало тут.
Очень многих людей поразила история московского хирурга Евгения, который поехал добровольцем спасать людей в освобожденный, но всё ещё очень опасный Мариуполь. Мы публикуем вторую часть его интервью. В ней он рассказывает о том, как добраться до Мариуполя, чем его поразил город, что он видел и что почувствовал попав в этот современный Сталинград поневоле.
Код7: Женя, наши читатели очень хотят увидеть продолжение твоей истории. Давай начнём с момента, когда ты получил приказ собираться в дорогу.
Евгений: дело в том, что это не приказ и не указание, это командировка. Никаких приказов на отправку в Мариуполь не было, официальных списков не было. Были устные договорённости по принципу – кто готов, тот поедет.
Код7: верно, мы помним по прошлому интервью эту деталь. 24 февраля ты объявил начальству о своей готовности и это было принято к сведению. Перейдем к часу X, или вернее к часу Z.
Е: час Z наступил вечером 27 мая. Пришел специальный циркуляр от Минздрава. Мне об этом сообщили в субботу с утра – позвонил старший нашей группы.
Код7: у тебя не было колебаний во время финального звонка?
Е: нет, колебаний у меня не было. В жизни человека иногда наступают моменты, когда он себе уже не принадлежит.
Код7: не закрадывалось мыслей: «а вдруг со мной что-то случится, вдруг снаряд прилетит…»?
Е: это не тот случай, чтобы сдавать назад можно было.
Код7: но в теории, наверное, ты мог передумать. Верно?
Е: да, безусловно. Более того, несколько человек в итоге передумали.
Код7: кто-то всё-таки дрогнул?
Е: я лично не знаю этих людей. Наш начальник Сергей, который, занимался организационными вопросами сказал, что переговорил в пятницу с теми докторами, кто в начале дал своё согласие. И у кого-то из них видимо не срослось. Мы с ним давно достаточно хорошо знакомы, и он знает, что я безотбойный вариант.
Код7: есть фраза из советского кино, точнее взята она из жизни «Я с ним в разведку пошёл бы. Или не пошёл». Видимо кто-то не согласился идти…
Е: учитывая нынешнее положение дел, в плане обще патриотического настроения – это неудивительно.
Код7: полагаешь, что без какого-то принуждения массово врачи бы туда не поехали?
Е: нет, врачей много, добровольцев достаточно много. Но всех же не снимешь, по крайней мере пока объявлена СВО, а не полномасштабная война. А из имеющихся персонажей найдутся люди, которым на месте не сидится. Или как правильно сказал мой приятель: «Надо срочно гештальт закрыть». Так или иначе мотивированные люди всегда найдутся и поедут. Но я лично какого-то большого патриотического порыва на данный момент не жду. Во всяком случае пока границы не атакованы по большому, по серьёзному.
Код7: ты считаешь, что для многих людей СВО остается чем-то далёким типа операции в Сирии?
Е: абсолютно далёким. Вместе с тем значительно более опасным, потому что в Сирию попасть вообще нереально, а здесь всё происходит всего в 1000 км с небольшим.
Код7: а в некоторых местах и ближе. Это смотря откуда мерить, да? От Москвы 1000 км, а от Белгорода, Курска, Брянска…
Е: 30 км – 40 км, да.
Код7: соответственно, в понедельник рано утром вы выдвинулись?
Е: у нас был сбор назначен в пять утра на Фрунзенской набережной. Там собрались и автобусом на подмосковный аэродром Чкаловский.
Код7: помахали рукой зданию Министерства Обороны, да?
Е:да, сначала мы разбудили дежурного из-за небольшой сумятицы среди наших организаторов. Мы не сразу нашли наш автобус. Соответственно бегающие в 5 утра вокруг здания Министерства обороны дядьки…
Код7: вас чуть не приняли за шпионов?
Е2: во всяком случае это выглядело напряженно. Но нашлись, сели, поехали, полетели…
Код7: Вы летели каким-нибудь военным бортом типа Ил-76?
Е: нет, мы летели на самолете гораздо более компактном – Ан-148, по-моему так он называется.
Код7: иронично, что самолет этот формально украинской разработки, хотя и выпускался в России.
Е: да, обычный гражданский самолёт, просто он эксплуатируется вместе с Министерством Обороны, у него есть привычная кабина как у авиалайнеров.
Код7: вы долетели до Ростова-на-Дону, потом пересели на наземный транспорт?
Е: да, до военного аэродрома Ростова, ряд коллег прошли там же пограничный контроль. Часть тех был в нашей группе – поехали по земле, часть полетели на вертолёте.
Код7: а у тебя в каком порядке было, сразу на вертолёт пересели?
Е: мы сразу на вертолёте полетели от здания аэропорта. Пункт назначения был под Донецком на полевом аэродроме, а оттуда уже автомобилями в Мариуполь.
Код7: и тут уже все начала напоминать либо Вьетнам, либо Великую Отечественную?
Е: да, вертолёт после пересечения границы пошёл на невероятно низкой высоте у самой земли, 5-10 метров буквально. Приподниматься выше приходилось, когда начались участки леса, потом сразу ныряли обратно.
Код7: ты так описываешь, что сразу возникают в голове сцены из типичных фильмов про Вьетнам. Обычно они начинаются с момента когда из джунглей прилетает вертушка и звучит песня группы Creedence Clearwater Revival- Fortunate Son или Run through the Jungle.
Е: да, было подобное чувство. Особенно у ребят моего поколения, которые выросли на такой музыке.
Код7: кстати, то как ты описываешь – так могут летать только асы, профессионалы своего дела.
Е: конечно – это военные пилоты, военный борт. Мы без вооружения летели, только бронеэкраны висели у пилотов. Это такая разъездная машина: ввозить начальство, администрацию, кого-то ещё. Тем не менее пилоты военные, с боевым опытом.
Код7: интересно, что в мирное время летать на такой низкой высоте просто запрещено. В советскую эпоху это называлось авиахулиганство. Пролёты над шоссе, пролёты под мостами, Чкалова в свое время на гауптвахту сажали за подобное, зато во время войны это становится будничным героизмом и необходимостью.
Е: да, так летают не от хорошей жизни, а потому что где-то может сидеть боевик ВСУ с ПЗРК (переносная зенитная ракета). Чем выше мы летим – тем больше у него шансов поймать нас в прицел. Да и не только ПЗРК может прилететь, может и какой-то комплекс ПВО украинский увидеть, могут обстрелять из автоматов – мало ли что может быть в боевой обстановке.
Код7: Жень, только честно – страшновато было?
Е: чисто механически нет. Но когда понимаешь, что они не просто так низко летят, есть некоторое напряжение, конечно.
Код7: никому пакеты не потребовались от тошноты?
Е: нет. Все дядьки взрослые, матерые, которые уже в разные места слазили по много раз. Во всякие разные, тревожные места. Поэтому никого от страха и от тряски не укачивало.
Код7: то есть твои коллеги уже с неким военно-медицинским опытом?
Е: когда люди так срываются с места и едут в места, где идут боевые действия – это значит, что у них скорее всего есть военно-тактический опыт, либо что-то очень близкое к этому. Это люди, которые уже всё почувствовали на своей шкуре и им не страшно. Но кто-то обязательно должен затесаться из мирных людей – у нас один медбрат никогда до этого в такие места не забирался.
Код7: понятно, в бой идут в первую очередь бывалые.
Е: так в принципе и должно быть.
Код7: так, вы добрались до точки, вы высаживаетесь на военно-полевой аэродром – это ровная поверхность замаскированная…
Е: да, это просто ровное зеленое поле и всё.
Код7: вас встречают военные и уже сажают на автомобили?
Е: да. Немножко проинструктировали, что делать, что не делать и поехали.
Код7: из-под Донецка часа три езды?
Е: нет, там часа два в дороге. В принципе по расстоянию недалеко, но дороги военные, поэтому очень сильно не разгонишься. Но тем не менее, гнали на максималках – как и вертолетчики, чтобы затруднить прицеливание по нам. Дело привычное для местных водителей. Тем не менее, по той территории по которой мы ехали, практически всё было спокойно – но береженого бог бережет.
Код7: тем не менее есть угроза от мин у обочины?
Е: мины у обочин есть, полностью пространство у дорог не разминировано до сих пор. Есть воронки, засыпанные гравием, по дороге – на них заезжать категорически нельзя, потому что в гравий можно засунуть что-то и засыпать – видно не будет. У них там вообще есть строгие правила: наступать, наезжать можно только там, где видишь, где твёрдая поверхность.
Код7: все тоже самое, как по книгам о Великой Отечественной войне.
Е: да, абсолютно.
Код7: на войне правила всегда одни и те же, что 80 лет назад, что сейчас.
Е: сейчас с техническими новинками всё стало намного сложнее, куча всякого разного неконтактного барахла появилась. Но это уже видимо обезвредили, техника ездит в основном без приключений. Конкретно для нас реальной опасности не было.
Код7: это вас возили ополченцы или это были спецы из Министерства обороны?
Е: это были машины Министерства здравоохранения ДНР. Машины приписаны к управлению Судебно-медицинской экспертизы, потому что судебно-медицинских экспертов было значительно больше, чем нас. Соответственно, встречал заместитель министра здравоохранения и главный судмед эксперт города Донецка. Плюс наше начальство – не такое высокое, но было. Потому и вертолетом летели.
Код7: какие-нибудь были от них напутствия?
Е: руками ничего не трогать, даже если понравилось. Если видите на улице лежащего человека, который упал не при вас – не трогать, не переворачивать. По траве не ходить, с протоптанной тропинки или дороги не сходить в сторону и т.д.
Руками ничего не трогать, даже если понравилось. Если видите на улице лежащего человека, который упал не при вас – не трогать, не переворачивать. По траве не ходить, с протоптанной тропинки или дороги не сходить в сторону
Код7: все это напоминает фильм «В августе 44-го», ты, наверное, помнишь такое произведение. Рекомендации один в один как у героев контрразведчиков.
Е: безусловно, роман Богомолова «Момент истины» – для меня настольная книга и фильм российско-белорусский с Владиславом Галкиным и Евгением Мироновым очень люблю.
Код7: вы все преодолели успешно, добрались до Мариуполя, что тебе бросилось в глаза пока вы ехали?
Е: следы боёв по дороге, хотя к тому времени достаточно хорошо уже было убрано. Большого количества горелой техники не было – в основном, гражданские машины, сожженные лежат по сторонам. В Мариуполе местная достопримечательность – обрушенный мост, который подорвали ВСУ. Его пока не ремонтируют, потому что он ещё пригоден для проезда. Но если начинать ремонтировать, то необходимо разбирать. Проезжали мимо подбитого танка, который тоже стоит как мемориал. Город разрушен конкретно. Больница, в которой я был, находилась со стороны, где заходили наши войска. В этих местах были приличные бои. Поэтому дома, здания, которые вдоль этой дороги, всё сильно повреждено. Украинские боевики использовали жилые дома, любые постройки как огневые точки.
Код7: это сравнимо со Сталинградом? Или все же большую часть города можно восстановить?
Е: частично восстановимо. Совсем плохо в центре города. Я там не был – это местные медики рассказывали, что бои в центре города особенно упорные шли и там полный лунный пейзаж. Но сам я там не был, описываю только со слов коллег.
Код7: больницы обстреливали украинские войска?
Е: в больнице находились боевики ВСУ, они там и лечились в процессе. Потом там стояла их техника во дворе больницы. Больница двухкорпусная с переходом. Между корпусами танк и стоял.
Код7: там наверно видно следы катков, которые остаются на асфальте?
Е: конечно, гусеничных следов там везде много и, соответственно, прилёты по этому танку были, это видно по следам. Много чего видно даже если просто на асфальт посмотреть.
Код7: стрелять по больнице – это же военное преступление!
Е: больница удобно расположена. Во-первых, эта лечебное учреждение, в него будут стараться меньше стрелять в ответ. Во-вторых, корпуса развёрнуты так, что танк загораживается со всех сторон, кроме сектора обстрела, направленного на дорогу. Очень удобно для ведения обороны.
Код7: это наверно тоже из «учебника» по Сирии. Поставить технику в больнице, а потом кричать, что русские разбомбили все больницы в Алеппо.
Е: безусловно, здесь медийная составляющие наверняка есть. Но я думаю, что здесь было и своеобразное безразличие – им сказали поставить здесь танк, они и поставили.
Код7: посмотрим, возможно кого-то и расстреляют за это преступление.
Е: я надеюсь, что до этого дело не дойдёт, я надеюсь, что они до того упакуются [погибнут – прим. ред.].
Код7: из числа пленных я думаю кого-то осудят и расстреляют за это. Надеюсь, во всяком случае.
Е: это всё документировали, ездили, смотрели, фотографировали. Есть специально обученные люди. Соответственно, в больнице осколки все сконцентрированы в одном месте. В среднем корпусе танк зачем-то пальнул в стену, непонятно зачем.
Код7: благодарность, наверное, за лечение боевиков ВСУ.
Е: возможно. Потому что, если по городу походить, там видно, где в окне дома был кто-то, сидел - пулемётчики или ещё кто-то. Это видно, что конкретно из этого окна или группы окон стреляли изнутри. А в больнице абсолютно чисто. Вот большая стена, тут никто изнутри не стрелял – стёкла целые, рама целая, то есть это 100% попадание снаружи. Очевидно, что он не пытался ликвидировать какую-то огневую точку с гранатомётом или с чем-то ещё, наверно просто немотивированный выстрел. Сотрудники говорят, что слава богу никто не погиб. Пациентов заранее перевели вглубь больницы, видимо подозревая о чем-то подобном.
Код7: чисто террористическая тактика, которую мы видели в исполнении подобных террористических формированиях. Мне кажется, даже в ходе первой войны в Чечне не было такого массового минирования всего и вся.
Е: там всё-таки больше самодеятельности было. Там тоже были кураторы. Но здесь видимо значительно больше объем вмешательства иностранного. Чечня она всё-таки была и есть часть Российской Федерации, а здесь было другое государство де-факто, которое могло приглашать любых специалистов они там их учили этому.
Код7: Женя, а тебе пришлось лечить людей, которые пострадали от таких мин, от закладок?
Е: да, регулярно привозили. К счастью, не очень много. Несколько раз были сапёры. Слава богу, легко раненные. С Азовстали, когда оттуда Азов выгнали – там саперы работали. На заводе подобных мин, закладок, сюрпризов очень много, всякого разного инновационного оружия минного. Несколько раз ребят привозили, но с достаточно лёгкими осколочными ранениями, которые не угрожали ни жизни, ни дальнейшему здоровью. У мирных граждан часто встречались минно-взрывные травмы – человек не туда пошел, не то поднял, не то открыл и т.д.
Код7: Женя, а дети раненные были?
Е: слава богу, детей не было.
Код7: может быть детей могли в другую больницу привезти, а ты об этом не знал?
Е: детских больниц сейчас в Мариуполе просто нет. Но дети в основном идут с какими-то порезами, бытовыми травмами, потому что много острого металла, стеклянного боя, то есть, травмироваться можно и без мин и гранат. К счастью, при нас боевых ранений у детей не было.
Продолжение тут.