СЛЕЗСКИНСКИЙ Александр Григорьевич, (1857–1909), историк, журналист, писатель, путешественник. Жил в г. Новгород. Служил в новгородской казенной палате, затем в губернском казначействе. Корреспондент в «Новгородском листке», «Новом времени», «Будильнике», «Северном курьере», затем стал печататься в «Русской старине» и «Историческом вестнике». В 112 томе журнала «Исторический вестник» в 1908 году выходят путевые очерки Александра Григорьевича под названием «В низовьях Волхова». В них описываются, в том числе быт и жизнь двух монастырей Старой Ладоги – Староладожского Никольского и Свято-Успенского Девичьего. Предлагаем Вам познакомиться с уникальными историческими свидетельствами начала ХХ века!
В Ладоге я отправился в Николаевский монастырь. Он стоит на самом берегу и красивыми постройками смотрится в широкий Волхов. К услугам приезжающих здесь гостиница, довольно чистая, опрятная; впрочем, она только что отремонтирована, даже приходилось идти внутри по дощечкам, чтобы не попортить выкрашенные полы. Тут имеются номера в одну комнату для одиноких и в две для семейных. Первым делом, конечно, явился традиционный самовар. Сидя за чаепитием, я любовался, как все приноровлено для одного, точно в светской гостинице: у стены одна койка, один стол, стул; чайный прибор порционный с миниатюрным самоваром и чайником. Единственное окно выходило на фасад. Через него вид виднелась река, даль противоположного берега, но картину эту омрачал мелкий, точно осенний, дождик. Из окна я увидел монаха, который объяснялся с рабочими мостовщиками. Монах был на вид с небольшим 40 лет, здоровый, коренастый, краснощекий.
После чая я пошел к настоятелю с просьбой, чтобы он разрешил посмотреть достопримечательности монастыря. Вдруг настоятелем рекомендуется знакомое лицо, тот самый монах, которого я видел из гостиницы.
«Вот это кто был», подумал я и спросил:
- Ваше имя, батюшка?
- Игумен Арсений.
- Очень приятно, отец Арсений, - приветствовал я, добавив о цели своего посещения. Монах как-то неловко вырвал у меня руку, словно он был захвачен врасплох, и засуетился.
Это происходило в длинном коридоре, по которому направо и налево тянулись двери в кельи. Игумен, очевидно, не решался, куда вести меня, в помещение ли братии, или к себе в покои.
- Пожалуйте ко мне, - вышел он, наконец, из неловкого положения и отворил двери в раздевальную келью. – Ах, как тут все разбросано! – восклицал игумен, хотя я ничего беспорядочного не находил. – Время такое суетное, - оправдывался он: - ремонт монастыря все лето, дел, знаете, по горло. Но у меня есть добропорядочная комната.
Мы прошли в большую отличную комнату, обставленную просто, но на светскую ногу.
- А ваши вещи?
- Остались в гостинице.
- Как можно! – удивился игумен и быстро исчез.
Я сразу подумал, что настоятель хочет переселить меня к себе.
- Сейчас принесут все, - объявил он, вернувшись.
Действительно, игумен предложил мне хлеб-соль и квартиру у себя. Я сказал, что в Ладоге мне придется пробыть не один день.
- Сколько угодно, сколько угодно, - твердил он. – Только меня извините. Работы по всему монастырю идут, в Ивановской ремонт, там, в приписной церкви, - махнул рукой в пространство отец Арсений и добавил: - вы пока с дорожки оправьтесь, я пойду и сейчас назад.
Игумен не заставил себя долго ждать, скоро устроил свои дела и успел переодеться.
Он вошел, шурша новой рясой, со словами:
- Мы таким гостям рады. В нашей Ладоге есть кое-что посмотреть.
- Древнее место.
- Чего древнее, как Рюриково городище, эта крепость самая. В средине упраздненный монастырь святого Георгия, Дмитриевская церковь, деревянная все старина матушка. Не даром тут археологов было много, тысячи затратили на поддержание святыни. Да зачем говорить, там священник приветливый, отец Георгий, он до нитки расскажет и покажет.
Подали вкусный обед, в блюдах которого преобладал традиционный сиг.
Самый обед и обстановка как-то исключали монастырское положение; чувствовалось, что сидишь в каком-то барском доме у благочестивого помещика.
- Ну, а ваш монастырь, батюшка, - заговорил я во время обеда, - отдаленных веков?
- Да, старый, но почти ничего не сохранилось от прежнего времени.
- Как же вам известно, что он старый?
- По описаниям, да-с, по описаниям. Люди пишут, а мы читаем.
- Что же о нем пишут?
На этот вопрос игумен рассказал вкратце историю монастыря. Он с самого начала был мужским и именовался Староладожским Николаевским. По документам, сохранившимся на стороне, где-то в архивных, монастырь этот существовал еще до XV века, но для точного определения времени основания его документы темны. Между тем, местное предание твердо указывает временем основания 1241 год, когда Александр Невский одержал победу над шведским полководцем Бориером. Ладожане, чтобы выразить за победу благоговейную благодарность Богу, соорудили священный памятник, в лице Николаевского монастыря. В шведский погром его, как и все монастыри, постигла одинаковая печальная участь: он был разграблен и сожжен. Долго стояли развалины, вызывая уныние на ладожан. Наконец явился какой-то благодетель Антип, крывший свое подробное имя, заново отстроил обитель, созвал братию и жизнь в ней снова блеснула. Монастырь креп и развивался в течение 80 лет, пока не перешел из новгородской епархии ведение Александро-Невской лавры. С этих пор начались тяжелые годы для монастыря; корыстное и небрежное управление довело его до полнейшего упадка; он запустел, обветшал и в начале царствования Екатерины II был совсем упразднен.
Получилась прежняя грустная картина монастыря. При Александре I купцы обратились с просьбой к владыке о восстановлении Староладожской обители, и им разрешили.
Заветная святыня ладожан опять воспрянула, начала обустраиваться и стала более твердо на ноги, главным образом с того времени, когда на имя ее в Петербурге купец Туманов воздвиг часовню, которая с подворьем приносит в год до 10 тысяч рублей.
- Что же, монастырь был разорен до основания?
- Нет.
- Так ведь на стенах живопись должна быть прежняя.
- Никакой. Облицовка-то стен была сильно попорчена, Какая уж тут живопись.
Однако из дальнейших слов отца Арсения надо полагать, что стенописные следы исчезли сравнительно недавно, интересная древность монастыря, вероятно, покрыта позднейшим возобновлением, а быть может, и просто ремонтом, который производили невежественные украсители храмов.
После обеда мы условились с игуменом посмотреть монастырь утром, а пока я попросил его сообщить мне устные сведения о хозяйстве, доходах, управлении и вообще о быте монастыря.
(Продолжение следует)