оглавление канала
Слегка напряженно постучала в дверь ординаторской, и скромной мышкой скользнула внутрь, услышав отрывистое «да» от доктора. Застыла у порога с сиротским видом, и с немым вопросом в глазах, уставилась, на восседающего за своим столом, словно император на троне, лечащего врача Флоры.
- А… Марта… Проходите… У меня для вас хорошие новости. Ваша бабушка чувствует себя значительно лучше. – Меня немного покорежило от «ваша бабушка». Не любила я врать, что ты поделаешь! Но, я мысленно принялась себя убеждать, что это «для дела». Иначе, меня к Флоре вообще могут не пустить. Я вздохнула тяжело, и принялась слушать дальше, что скажет доктор. А он, меж тем, продолжил. - Думаю, после обеда переведем ее обратно в палату. Так что, сможете ее навестить. – И он опять уткнулся в свои бумаги, решив, что все, что мне было нужно знать, он уже сказал.
Я с частотой китайского болванчика, забормотала:
- Спасибо, доктор, спасибо… А еду ей домашнюю можно принести?
Доктор, оторвавшись от своих бумаг, посмотрел на меня, как будто и вовсе не понял моего вопроса. Видимо, мысленно пребывая уже в другом, своем, мире диагнозов, процедур и врачебных заключений. Весьма рассеянно он произнес:
- Что…? А, еду… да, конечно, можно. Только, что-нибудь легкое, и, безусловно, никаких пирогов, жареного мяса и тому подобных излишеств. – Произнеся этот монолог, он опять уткнулся в бумаги, а я, выскользнула из ординаторской, в немом благоговении, осторожно прикрыв за собой двери.
Вот, человек! Делом занимается, людей лечит и спасает, не то, что я, по каким-то развалинам лажу, и нос сую, куда и не потребно вовсе. Всю дорогу до института я занималась самобичеванием. Правда, довольно быстро меня это занятие утомило, а пользы не принесло абсолютно никакой. И, пытаясь себя настроить хоть как-то на оптимистический, так сказать, боевой лад, я решила, что каждый занимается чем может. Точнее, к чему душа лежит. Потому что, бросить начатое на полдороге было не в моем характере. А в бой надо идти, когда уверен в победе, иначе и затевать не стоит. А я уже, «затеяла», да так затеяла, что не знаю, как вылезать из всего этого буду. Конечная цель так и не была ясна, где-то маячила на горизонте, но в руки никак не хотела даваться. Опять по своей старой привычке использовала лозунг «война план покажет», а она все не показывает и не показывает. Как с завязанными глазами тычусь в разные стороны, безо всякой пользы. Тут, у меня пришла в голову мысль, что, наверное, польза, все-таки есть. Я уже разворошила это гнездо. «Осы» кругами летают, глядишь, и цель обозначится. На такой позитивной волне, я и закончила свои размышления.
На лекции я осторожно поинтересовалась у Пашки, какие у них на сегодня планы. Тот пожал плечами.
- Да, особо, никаких. У Светика работа сегодня, заказ надо к завтрашнему дню выполнить. Хотя, к вечеру может и освободится. А что, у тебя есть какое-то предложение? – Заинтересованно закончил он.
Я тут же стала отнекиваться.
- Да, нет… Ничего определенного. Просто спросила. Я, вообще-то, сегодня к Флоре пойду, ей лучше стало. Да и в квартире надо порядок навести. А то, даже как-то, не удобно. Меня пустили пожить, а я живу свинья свиньей. – Покаянно закончила я.
Пашка посмотрел на меня внимательно, словно пытаясь углядеть в моих словах какой-то подвох. Такового не обнаружил, и, почему-то, запечалился. В перерыве, он, вдруг, спросил:
- Ты дневник Авдеева смотрела?
Я постаралась придать своему голосу максимум небрежности, и равнодушия, ответила:
- Да, нет еще… Времени как-то не было. Может сегодня гляну перед сном. А, почему ты спрашиваешь?
Пашка смущенно заерзал под моим взглядом.
- Да, так… Просто…
Я внимательно посмотрела на друга.
- Пашка, не темни. Я ведь тебя, как облупленного знаю. А ну, быстренько колись, что не так?
Помаявшись с пол минуты, он заговорил, почему-то, шепотом и постоянно оглядываясь.
- Понимаешь, что-то с этим дневником не так. Помнишь наших попутчиков в поезде? – Я смотрела на него, с легкой растерянностью, не сумев найти объяснения такому его «таинственному» поведению. А Пашка, видимо, отнеся мою растерянность к моей плохой памяти, с нетерпением проговорил. – Ну, тех, который Аристарх Евгеньевич и его друг Вова?! – Чуть не прыснув от смеха от имени «Вова», я с готовностью кивнула головой, мол, да, помню таких. – Так вот, - продолжил он, удовлетворенный моей понятливостью и быстрым восстановлением памяти. – Приходил к нам вчера это Евгеньевич!
Я от изумления вытаращила на Пашку глаза, чуть не присвистнув вслух. Потом, вовремя вспомнила, что мы все же находимся в чертогах учебного заведения, и сдержала себя. Пашка, с довольной физиономией от произведенного своим сообщением эффекта, продолжил изображать из себя заговорщика, опять зашептал:
- Так вот… Светик его в дом не пустила. Представляешь!? Выперла его за порог, и сама с ним вышла из квартиры, и они разговаривали на лестничной клетке. Евгеньевичу это очень не понравилось, сразу было понятно по его недовольной физиономии. А потом, когда он ушел, она меня с дневником к тебе и отправила. Вот. – И он с непонятным мне торжеством уставился на меня, будто, ожидая, что я сейчас, как фокусник, вытащу кролика из шляпы на глазах у изумленной публики. Другими словами, объясню и раскрою ему все тайны и загадки.
Может, конечно, я бы и порадовала друга, но, увы, сама пока ничего не понимала, чем и разочаровала Пашку до невозможности. А, вместо ожидаемых им от меня объяснений, сама задала вопрос.
- А ты, СЛУЧАЙНО (я интонацией выделила это слово), не слышал, о чем они говорили?
Пашка нахмурился.
- СЛУЧАЙНО, не слышал. У меня нет привычки подслушивать чужие разговоры. Да, насколько я помню, и у тебя, кстати, подобных замашек не наблюдалось. – Он замолчал на мгновение, и потом закончил, с подозрением глядя на меня. – По крайней мере, раньше я такого за тобой не замечал. - На что я, про себя посокрушалась на отсутствие таких нехороших, но, в то же время, полезных, в некоторых ситуациях, привычек.