У каждого большого сражения есть какой-то символ. Какой-то боевой эпизод, который особенно запомнился участникам событий. Дом Павлова в Сталинграде и подольские курсанты под Москвой. Группа Куникова на Малой Земле и гарнизон Брестской крепости. Примеров много. Их роднит самое главное - людская память о подвиге.
Для обороны Понырей в дни Курской битвы таким символом стал Двадцатилетний лейтенант Иван Рябов и бойцы его роты.
***
С рассветом, 7 июля 1943 года завязались упорнейшие и ожесточеннейшие бои за ст. Поныри. Они начались ударом крупных сил пехоты и танков врага, поддержанных сотнями орудий и самолетов. Атаку начали тяжелые танки. Средние и легкие танки были замаскированы и только ждали сигнала вступить в бой. Вскоре тяжелые танки, приблизившись на дистанцию прямого выстрела, открыли сильный огонь по нашим обороняющимся войскам. Спустя некоторое время в атаку перешли легкие и средние танки. Авиация противника наносила удары по переднему краю и в глубине. Трудно поверить, чтобы в этом аду спаслось что-либо живое, способное оказать сопротивление. Взрывы тысячи бомб, снарядов и мин, гранат, огонь орудий, гул танковых моторов и лязг гусениц сотрясали землю. Противник был уверен в успехе, полагая, что вся огневая система 307 с.д. подавлена. Но как только фашистские танки приблизились к нашему переднему краю, их встречал губительный огонь.
Пять бешеных атак провели гитлеровцы, пытаясь прорвать оборону дивизии, но каждый раз, оставляя горы трупов, откатывались назад.
Их танки уничтожались огнем артиллерии, ударами авиации, подрывались на минных полях, пехота отсекалась от танков и несла огромные потери.
Изнуренные непрерывными 14-часовыми боями, части 307-й с.д. не выдержали нового удара превосходящих сил врага и отошли на южную окраину Понырей, где укрепились, остановив продвижение немецко-фашистских войск.
Бойцы 6-й роты 2-го батальона 1023 стрелкового полка под командованием старшего лейтенанта Рябова обороняли южный переезд поселка Поныри. Когда отошли наши основные силы, они вынуждены были занять круговую оборону в здании школы, которая находилась между вокзалом и переездом. У них работала проводная связь. Связист все же сумел обнаружить концы провода и срастить. Связь была восстановлена.
Соединившись с командным пунктом батальона, Рябов доложил комбату П.Ф. Зазулину о создавшейся обстановке.«Продержитесь, как можно дольше», - приказал комбат, и Рябов понял, что на быструю помощь рассчитывать нечего. Наступила ночь. Вокруг было тихо. Лишь над станцией вспыхивали ракеты, да высоко в небе гудели самолеты, шедшие на бомбежку… Вдруг с чердака школы донеслось : «Немцы!». Гитлеровцы подошли к школе, стали взламывать дверь, подпертую изнутри. Их скосили автоматные очереди. Начался бой. Он не затихал около школы весь следующий день. Этот маленький гарнизон был для немцев, как заноза и оттягивал на себя значительные силы врага. Когда не удалось подавить наших солдат автоматным огнем, немцы подтянули арт.орудия, танки и стали в упор расстреливать школу. А когда защитников школы, способных держать оружие почти не осталось, Рябов связался с комбатом и вызвал на себя огонь собственной артиллерии. Минут через пять на район школы обрушился сильный огонь. Снаряды и мины рвались в самой гуще вражеских танков и пехоты. Больше суток продержался крошечный гарнизон старшего лейтенанта Рябова.
А 9 июля в первой половине дня, наши части подошли к школе и отбили ее. На подступах к ней валялись десятки фашистских трупов, стояли подбитые шесть танков. Здание школы было сильно разрушено, в стенах зияли пробоины, провисли и местами обрушились. В строю вместе с ротным осталось шесть бойцов. Остальные были убиты или ранены. Рябов, худощавый, с бледным осунувшимся лицом, поседевшими висками, едва держался на ногах :
«Выносите раненых».
