Эрих Хинрих рассказывал, что у него всю войну были хорошие отношения с русским мирным населением. Конечно, бывало, что солдаты вели себя неадекватно жёстко. И куриные яйца воровали, и поросят забивали – было, без этого не обошлось. Но чаще всего, по его словам обычные вояки, мирное население они не обижали.
В 1936 г. Эрих окончил школу и пошёл на кирпичный завод разнорабочим. Когда исполнилось 18 – добровольно пошёл служить в вермахт, в декабре 1939-го года. В то время только прошла война с Польшей.
«Это ведь все ложь, что сейчас говорят про события в Польше. Мы просто хотели иметь коридор в Восточную Пруссию. А Польша занимала неадекватно жёсткую позицию. Польское правительство разозлило даже своё собственное население разговорами о том, что их войска в случае чего уже через 3 дня будут в Берлине».
«За датскую и французскую кампании не сделал ни одного выстрела. В России поначалу было также. Но зато потом…»
Хинрих попал служить в 170-ю пехотную дивизию, и в её составе 9 апреля 1940 года пересёк границу Дании.
«Датчане у нас тоже кое-что украли. Северный Шлезвиг отделили в 1918-м году. Там жило 80% немецкого населения, и люди, естественно, приветствовали наш приход»,– утверждает ветеран вермахта.
И в датской, и в последовавшей за ней французской кампании ему не довелось сделать ни одного выстрела! Единственное впечатление – это чрезвычайно долгие, выматывающие пешие переходы: в день проходили по 50-60 км.
Но во Франции было очень хорошо, лучше чем дома! Прекрасное снабжение, дружелюбие местного населения, девушки! В России обо всём этом потом не приходилось и мечтать. Из Франции Хинрих попал в Румынию. Там он получил первое из пяти своих ранений. Это был курьёз: его сбил посыльный на мотоцикле. Но записали как ранение.
К времени вторжения в СССР Хинрих был абсолютно здоров, и первое время война развивалась для него по тому же сценарию, что и во Франции с Данией: длинные пешие переходы и никакого огневого контакта с противником. Двигались так быстро, что тыловые службы не поспевали. Поэтому иногда появлялись некоторые проблемы со снабжением.
Серьёзным препятствием стал только Днепр: широкая река, полноводная. Но откуда ни возьмись сапёры привезли огромное количество древесины, и соорудили много больших плотов. Это было удивительно: вокруг степь. Видимо, нашли какой-то крупный советский склад.
Через Днепр переправлялись в городе Бериславе Херсонской области, и там же случился первый большой бой с красноармейцами. Поразило их упорство и безрассудство, с которым они атаковали, не обращая внимания на свои очень серьёзные потери.
Потом снова маршировали долго, не встречая сопротивления. Затем стерегли крупную группировку русских, попавшую в котёл. На этом южном участке попыток прорыва не было – видимо, они рвались на восток. Но в итоге в невероятных количествах попали в плен.
«Брали воду из одного источника, и друг в друга мы не стреляли – это не выдумки, а правда!»
Потом был Перекоп и прорыв в Крым. Там пошли уже очень тяжёлые, напряжённые бои, с большими потерями. «Тогда у нас ещё не было практически никакого опыта. Но мы захватили Феодосию, и пошли по дороге вдоль гор, до самой Ялты».
В этом городе удалось отдохнуть всего неделю или дней десять. Там было очень хорошее вино! Но на фронте были большие потери, и часть отправили под Севастополь. Хинрих участвовал в долгих, изнурительных позиционных боях в районе Капелленберга (Сапун-горы).
«Там везде валялись такие каменные плиты. Мы под ними выкопали укрытия. Из-под плит очень удобно было стрелять. Практически все солдаты, которых мы там потеряли, погибли от пулевых ранений в голову. Других потерь не было. И я тоже лежал за этими камнями и стрелял, и бросал в русских ручные гранаты. Нас поддерживали штурмовые орудия».
Удивительно, но время боёв в Крыму взяли в плен настоящего чистокровного немца. В 1933-м, когда Гитлер пришел к власти, он эмигрировал в СССР, а теперь вот стал русским солдатом. Он говорил на чистейшем диалекте платт-дойч. Диковинного пленного отправили в тыл, но там его вряд ли оставили в живых.
В Крыму очень жарко, мало воды, и какая-то особенная жажда, от которой буквально распухает язык. Эрих Хинрих свидетельствует: истории о том, что немецкие и русские солдаты ползли вперёд и брали воду из одного источника, и друг в друга мы не стреляли – это не выдумки, а правда! Хотя вокруг, не стихая, шёл бой.
Даже когда летом, после многих неудачных атак, удалось всё же прорваться в Севастополь – то тут, то там появлялись небольшие группы красноармейцев, и навязывали немцам тяжёлые бои. К тому же вся местность была заминирована.
В одной из таких стычек Хинрих был ранен – осколок мины лёгкого миномёта попал в руку. Его отправили в госпиталь в Ялту. Он был устроен в какой-то роскошной вилле, построенной русским богачом ещё до революции. На пенсии Эрих Хинрих путешествовал по Крыму, но той виллы в Ялте найти не смог: город сильно изменился с тех пор.
«После Курска наша война была проиграна»
После излечения он работал на аэродроме, ремонтируя разведывательные самолёты-амфибии. Однажды это «тёплое место» пришлось оставить. На аэродроме появился капитан Блюменталь – офицер из Гросс Дойчланд, с Рыцарским крестом.
Он прорекламировал свою часть, и предложил солдатам пойти к ним добровольцами. Но все хотели вернуться в свою старую часть, поэтому желающих нашлось только двое. Все знали, что это элитная часть, воевавшая на сложных участках фронта, которая обычно несёт большие потери и нуждается в пополнении. К тому же, тогда только недавно закончился Сталинград, поубавивший у солдат охоту воевать.
2 человека Карла-Людвига Блюменталя не устроили, и он взял остальных, уже, так сказать в добровольно-принудительном порядке. Так Эрих Хинрих попал в Гросс Дойчланд. Эта дивизия была полностью моторизированной. Но отделение, в котором служил Хинрих, ездило не на бронетранспортёре Sd.Kfz. 251, а на кюбельвагене. Это такой увеличенный легковой автомобиль с открытым верхом, примитивно построенный. Лобовое стекло можно было снять.
Кроме двух пехотных полков, в дивизии был танковый полк, батальон Тигров, разведывательный батальон и части усиления. Был еще батальон танковых егерей, (противотанкистов), которые были большими профессионалами в своём деле и уничтожили советских танков больше, чем было в всём вермахте. Но на Курской дуге, по выражению Хинриха:
«Мы подбивали 10 русских танков, а на следующее утро появлялось 11 новых».
При этом он далёк от того, чтобы утверждать, что у них потери были маленькими. Как раз наоборот! Когда началось наступление, согласно плану операции «Цитадель», продвигаться вперёд получалось крайне медленно, и только ценой чудовищных потерь.
«У русских появилась новая тактика. Они массированно применили противотанковые пушки. Каждую их них надо было уничтожить, и это требовало больших сил. К такой новой тактике мы оказались не готовы».
Гросс Дойчланд вырвалась вперёд на 30 км, и от неё отстали фланги. Тогда им пришлось отступить, и это стало началом большого всеобщего отступления, во время которого Хинрих был ранен. На Курской дуге всем стало ясно: война проиграна. После Сталинграда патриоты все ещё надеялись на победу. Но после Курска в неё поверить могли только какие-нибудь фанатики.
Интересны впечатления Эриха Хинриха об СССР:
«Так много земли, хорошей земли, а у людей не хватало еды! Почему русские крестьяне могли иметь только одну корову, когда вокруг все есть? Мы думали, что это делается специально, чтобы разозлить людей. Но мы также видели, что в каждой деревне коммунистами была построена новая школа. А здание церкви отдано под мельницу».
В следующий раз Хинрих был ранен в Кировограде, у железной дороги, зимой. Мина пробила крышу земляного бункера, в котором они грелись. После излечения он был признан негодным к строевой службе, и целое лето служил в охранном батальоне на Буге, недалеко от Варшавы.
А потом отправили защищать Кёнигсберг. Личного состава на фронте уже повсюду не хватало. Там Хинрих был ранен в последний раз. Забрался в пустой, брошенный санитарный поезд, решив в нем побриться и помыться. Только развёл в вагоне огонь –прилетели советские самолёты, заметили дым из трубы и атаковали поезд. Взрывом Хинриха вместе печкой выбросило из вагона в канаву. А советский самолёт ещё и прошёлся по нему из пулемёта. На этом для Хинриха война закончилась.
Капитуляцию он встретил в госпитале. Там и сдался вскоре английским войскам. Тех, кто мог работать, отправляли в трудовые лагеря в Америку и во Францию. Хинрих после ранения был никакой работник, поэтому его просто отпустили домой, 10 августа 1945 года.
«Война – это паскудная штука. С 18-ти лет, до 24-х с половиной: вся моя молодость ушла к чёрту!»
С Вами был Владимир, канал «Две Войны». У меня есть 👉 сайт , 👉 Одноклассники, 📍YouTube. Пишите своё мнение!
Как Вы считаете, в чём причина поражения немцев под Курском?